Под занавес на Каннском фестивале разразился скандал, равного которому не помнят в этом веке на Круазетт. Один из главных конкурсантов, 55-летний датский режиссер Ларс фон Триер, объявлен персоной нон грата за пронацистские и антисемитские высказывания. Комментирует АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
О "Меланхолии" Триера мы писали во вчерашнем номере. Красивый и глубокий, вагнеровский по эстетике фильм был воспринят на фестивале достаточно спокойно, не вызвав ни отчаянного восторга (как в свое время "Рассекая волны"), ни безумного раздражения (как его же "Антихрист"), но именно это спокойствие и не устроило известного провокатора Триера. На пресс-конференции он принялся дразнить журналистов, призывая увидеть в "Меланхолии" комедию и грозясь снять "религиозное порно" с Кирстен Данст.
Отвечая на вопрос о своем немецком происхождении, режиссер разразился несколько путаной речью: "Долгое время я думал, что я еврей, и был этим горд и счастлив. Но потом я встретил режиссера Сюзанн Бир, еврейку, и был этому совсем не рад. А теперь я обнаружил, что я в действительности нацист, моя семья родом из Германии, и это доставило мне удовольствие. И я хочу всем этим сказать следующее: я понимаю Гитлера и даже отчасти симпатизирую ему. Нет, это не значит, что я одобряю Вторую мировую войну или имею что-либо против евреев или даже Сюзанн Бир, хотя Израиль — это та еще головная боль". А в ответ на вопрос журналиста, готов ли он снять крупнобюджетный фильм, Ларс фон Триер ответил: "Мы, нацисты, любим масштабные проекты, и не исключено, что я сниму что-то вроде 'Окончательного решения еврейского вопроса' применительно к журналистам".
Прозвучавшие, хоть отчасти и в качестве неудачной шутки, слова шокировали участников пресс-конференции. Кирстен Данст всплеснула руками и простонала: "Это уж слишком, Ларс". Казалось, неловкая ситуация исправлена, когда через пару часов было распространено извинение Ларса фон Триера, где он декларирует, что не является ни нацистом, ни антисемитом. Однако это оказалось "слишком мало и слишком поздно".
Маховик скандала был раскручен американскими и французскими еврейскими организациями, в частности Обществом жертв холокоста. Их руководители потребовали подвергнуть Триера остракизму, и это было сделано тотчас же: каннская дирекция объявила режиссера персоной нон грата. Официальные представители фестиваля обвинили его в том, что он использует каннскую площадку в негодных целях, но не смогли при этом сказать, будет ли разрешено Триеру вернуться в будущем в Канн — на фестиваль, которому он в огромной степени обязан своей карьерой и чьим фаворитом он считался на протяжении двадцати лет. Тем не менее, как было объявлено, "Меланхолия" не будет снята с конкурса. Впрочем, после нашумевшей пресс-конференции шансов повторить успех "Танцующей в темноте", награжденной в 2000 году Золотой пальмовой ветвью, у фон Триера практически не осталось, если только в жюри не окажется большинства таких же безбашенных провокаторов и шутников.
На фоне скандала с Триером померкли другие фестивальные премьеры очень достойных картин. "Харакири: смерть самурая" — ремейк классической самурайской драмы Масаки Кобаяси, почти полвека назад награжденной в Канне. Он снят Такаши Миике — постановщиком нескольких десятков трэш-фильмов, на наших глазах доросшим до постановочного мейнстрима в 3D. Впрочем, очки (которые впервые раздавались на конкурсе Каннского фестиваля) только отвлекали от главных качеств этой ленты, которая, позволив вначале полюбоваться попытками взрезать живот тупым деревянным мечом, дальше разворачивается как классическая история о любви, мести и человеческом достоинстве. Япония сегодня в фокусе мирового внимания, так что профессионально безупречному "Харакири" вполне светит один из призов конкурса.
С меньшей вероятностью, но тоже можно прочить награды криминальной мелодраме Педро Альмодовара "Кожа, в которой я живу", поставленной по роману Тьерри Жонке. Испанский режиссер с помощью Жан-Поля Готье превзошел самого себя по элегантному буйству дизайна и костюмов, вновь, после долгой паузы, дал выразительную роль Антонио Бандерасу и нашел новый поворот любимой темы транссексуальности, соединив ее с чудесами пластической хирургии. Энергичный сюжет держит в напряжении до последнего кадра.
Единственное "но", которое можно предъявить "Коже",— в ней чуть больше, чем обычно, литературности, меньше чувственности и хулиганского юмора. Альмодовар давно уже не "анфан террибль", а почтенный классик. Точно так же солидным, повзрослевшим предстает еще недавно воспринимавшийся как фрик Такаши Миике. Один обращается к известному роману, другой — к известному фильму. И только Ларс фон Триер, хотя и говорит о Томасе Манне и Достоевском как о своих сегодняшних увлечениях, выдает радикальные и рискованные, ставящие всех в тупик жесты — если не на экране, то в жизни.