Захар Прилепин получил премию "Супер-Нацбест", его сборник рассказов “Грех” признан лучшей книгой, когда-либо получавшей первый приз в ежегодной версии “Национального Бестселлера”. Захар Прилепин неплохой писатель, и, кажется, приличный человек. Он заслужил приз, и может быть даже этот. Но как у члена жюри «Нацбеста» 2005, скажем, года, у меня есть право на особое мнение и само особое мнение тоже есть.
В этом году в жюри вошли Аркадий Дворкович, Ирина Хакамада, банкир Коган, Эдуард Лимонов и еще несколько добрых людей, имеющие разное отношение к литературе, но в совокупности такое же, какое избиратель имеет к политике — они читают книжки. Трое из них отдали голоса Прилепину, двое – Эдуарду Кочергину, остальные голоса разделились. Еще когда эта премия была задумана, она вызывала у меня недоумение. Дело в том, что основной «Нацбест» ставил своей задачей помочь книге-победителю стать национальным бестселлером, лидером книжных продаж. Помочь деньгами преодолеть страх издателя, беспомощность дистрибьютера, бездарность маркетолога. По идее, деньги победитель не забирал себе, а должен был потратить на читателя. В целом это никогда не получалось: рукописям трудно было соперничать в правильной трате денег с уже опубликованными работами, деньги приходили не сразу, а тогда, когда премиальная известность книги угасала, не докатившись и до Урала. Кажется, премию все-таки стал получать автор (250 тысяч рублей). Однако сама премия, благодаря двум первым удачным составам жюри и неудачным, но ярким победителям, и, в первую очередь, благодаря невыносимой личности ее куратора В. Топорова, привлекала к себе столько внимания, что отсвет этой дискотеки падал и на номинированные книги, помогая тем из них, которым хоть что-то могло помочь — вниманием более, чем деньгами.
Но что такое "Супер-Нацбест" в таком случае? Должна ли его получить книга, действительно ставшая бестселлером за эти годы? Или наоборот, книга, возможно, лучшая из 10 победителей, но бестселлром все-таки не ставшая, и в нее, как в грядущую Олимпиаду, стоит вложить еще, чтобы не списывать на убытки уже неумно вложенное? Или премию должен получить просто один из десяти авторов по сумме заслуг десятилетия (или всей жизни)? Поиск лучшей книги десятилетия тем ценен, что может многое сказать о самом десятилетии.
Удивительным образом ответ на эти вопросы не был получен ни до вручения, ни после.
Премию получил Захар Прилепин за сборник рассказов «Грех», который не стал бестселлером тогда, когда получил годовую премию, не станет и сейчас. 100 тысяч долларов этой премии, надеюсь, господин Прилепин потратит на семью, решение жилищного вопроса, помощь сидящим в тюрьмам товарищам по партии – во всем этом будет больше смысла, и все это будет иметь больше отношения к литературе (или к литературной традиции), чем переиздание этой книжки.
Захар Прилепин написал хорошую книжку «Санькя», которая в соответствующем году не получила «Национального бестселлера», уступив документальному роману Дмитрия Быкова «Пастернак», несмотря на Эдуарда Лимонова и Екатерину Волкову, входивших в жюри. Лимонов входил в жюри и сегодня, и, предсказуемо, проголосовал за Прилепина, но младенца-то подменили. Можно было бы, конечно, подумать, что премия, тем самым вручается автору за его лучший роман и по совокупности заслуг вне зависимости от того, какая конкретная книга фигурирует в списке. Но тогда соответствующее правило должно быть применимо и к остальным участникам забега? И в таком случае мы имеем дело не просто с Пелевиным, а с лучшими и важнейшими его книгами, ставшими бестселлерами, безо всякого участия Топорова. И не только с Пелевиным, но и с Сорокиным, чей «День Опричника» - значительно более резонансный и смелый текст, чем любое произведение сегодняшнего лауреата, но кроме «Опричника» за последние десять лет он написал и скользкую трехтомную глыбу «Льда», и тревожную «Метель» и был возвеличен «Идущими вместе», и что еще только не.
Не то что премии, но единого голоса жюри не получили не только Пелевин и Сорокин, но и Шишкин, чей «Венерин волос» с вплетенной в него биографией Изабеллы Юрьевой такая же энциклопедия выживания, как «Записки Ларионова» — вымирания, но оба тома – удивительного, заманчивого письма. Еще в номинантах был Дмитрий Быков — и все они вместе проиграли, получается, не только Прилепину, но и Бояшову, Кочергину, Проханову и Юзефовичу. Не стыдно? Не смешно?
Эта премия поднимает те же вопросы, которыми все задаются перед любыми выборами. Мы голосуем за былые заслуги, или по совокупности непринесенного вреда? Мы голосуем за слабо подкреплённую надежду или за предсказуемое зло вопреки непредсказуемому? Мы голосуем, согласуясь с принципами, или в надежде приобщить свой голос к более уверенному хору, чтобы победил, имеющий хоть какие-то шансы кандидат? Мы голосуем за одних, но правила и подсчет написаны и ведутся другими?
Литераторы и ньюсмейкеры проголосовали за Прилепина не только и не столько потому, что он написал хорошую книжку (по крайней мере всех рассказов сборника они не помнят), но, в числе прочего, потому, что он находится внутри цеха, а не снаружи, как некоторые другие номинанты. Он молод, но заслужен. Он оппозиционер, но не постмодернист. Он им не пара, но не угроза. Он переходит границы, но знает правила. Он примет приглашение царя, но вопреки запретам попросит его о милости к павшим. Он беден, но красив. Это вам не наркоман Пелевин, калоед Сорокин, неряха Быков, эмигрант Шишкин.
У меня, конечно, есть свое мнение. В большой литературе не может быть одной книжки десятилетия — тем более строго календарного. Мне очевидно, что в постсоветской России есть только два автора — Пелевин и Сорокин. По сумме удач и неудач, по тиражам и цитатам, по созданию, разработке и удержанию цельных больших языковых миров. В постсоветской России есть 10 хороших книжек, 20 неплохих, но настоящих писателей у нас только два. И некоторое количество литераторов.
Сегодня очевидно как устроено наше голосование: оно консервативно, пристойно, национально, корпоративно, с малообразованной фигой в кармане. Причина этого прежде всего в заданных рамках, в таком написании правил, в таком отборе жюри. Что нормально. Для частной литературной премии. И только для нее.