Страшно, очень страшно, еще страшнее

Фраза "в прокат выходит новый фильм Джона Карпентера" в 2011 году, после почти десятилетнего молчания режиссера, звучит фантастически — настолько, что одна из посвященных фильму рецензий озаглавлена "Он жив!" (по аналогии с антиутопией Карпентера 1988 года "Они живут"). Само имя Карпентера уже ассоциируется с глубокой древностью, которой теперь представляются 80-е годы. Последний раз автор классического "Хеллоуина" (1978) напоминал о себе в 2005 году, когда снял эпизод "Сигаретные ожоги" для телесериала "Мастера ужасов".

На первый взгляд "Палата" — стандартный фильм ужасов со всеми традиционными или, лучше сказать, старомодными атрибутами: здесь есть мрачные подвалы, темные коридоры, костлявый призрак и блондинка в опасности. В прологе малахольная девица Кристин (Эмбер Херд) поджигает пустой дом, стоящий на лесной опушке, и пускается по лесу в бега, пока подоспевшие полицейские не ловят ее и не препровождают в мрачную психиатрическую лечебницу со злыми санитарами и электрошоковой терапией. В отделении для девочек Кристин знакомится с товарками, которые вовсе не выглядят сумасшедшими. Младшая Зои (Лора Ли) кажется немного подавленной, а Эмили (Мэми Гаммер) — довольно вредной, но настоящих буйных мало, вот и нету вожаков: когда девочки начинают одна за другой куда-то бесследно исчезать из своих палат, никого это особенно не беспокоит, кроме Кристин. По сюжету фильм напоминает слэшер — жанр, инспирированный когда-то самим Карпентером: девочек по очереди истребляет какая-то мерзкая тварь, оперируя при этом типичным для слэшеров колюще-режущим инвентарем, благо в больнице его навалом. На саму Кристин пытается напасть страшное существо, выступающее из клубов пара в душе, но никто, кроме нее, его не видит и, соответственно, в ее страхи не верит. Карпентер до поры аранжирует экранный ужас по неписаному правилу — зло тем страшнее, чем оно неочевиднее. Родовой порок этого жанра — фильмы ужасов теряют в напряженности, предъявляя в кадре какое-нибудь раскрашенное пугало в полный рост. В одной из сцен Карпентер с удовольствием цитирует сам себя: почти неразличимый в потемках потрошитель хватает жертву и рывком отрывает ее от пола, та беспомощно сучит ножками в агонии, пока они безвольно не повисают в воздухе — ныне этот вполне стандартный паттерн когда-то впервые фигурировал у него в "Хеллоуине". Кристин же действует как классическая "final girl", или "последняя выжившая" — так в слэшерах обычно именуют главную героиню, с которой никак не может справиться бугимен.

Кроме прочего, в фильме присутствует весь причитающийся архаичный набор страшилок, вроде гаснущего в грозу света или одеяла, которое невидимая рука ночью стаскивает с кровати. Карпентер не брезгует даже старым добрым эффектом неожиданного испуга, когда на персонажа кто-то резко и вдруг наскакивает из угла. Вскоре выясняется и происхождение таинственной твари, поскольку в каждом порядочном ужастике у зла должна быть биография, повествующая, почему оно гадит. Оказывается, девчонки когда-то обижали и даже били некую скорбную умом Элис. И пока эта Элис не передушила всех в отместку, Кристин решает бежать, прихватив с собой оставшихся в живых девиц — сначала вредную Эмили, потом робкую Зои.

Обычно слэшер представляет собой линейную историю, в которой подростков истребляют последовательно, как в детской считалке, но режиссер Карпентер все-таки не настолько прост. Как и другой мастер ужасов Стивен Кинг, Карпентер всегда был поклонником фантастического сериала "Сумеречная зона" (1959-1964), фишка которого — неожиданный финал, переворачивающий сюжет с ног на голову. Во многих своих фильмах Карпентер подкидывает в финале эффектный сюрприз (например, в "Хеллоуине" мертвый Майк Майерс исчезает с лужайки) — и было бы странно, измени он своей старой привычке на сей раз.

В прокате с 16 июня