То же саммитное

Федор Лукьянов объясняет, почему прошедший саммит Россия—ЕС был таким бессодержательным

Спасибо кишечной заразе, ее появление наполнило хоть каким-то содержанием очередной саммит Россия — ЕС, который прошел на минувшей неделе в Нижнем Новгороде

Федор Лукьянов, главный редактор журнала "Россия в глобальной политике",— для "Огонька"

Перепалка между главным российским радетелем чистоты продуктов Геннадием Онищенко и представителями Еврокомиссии, в очередной раз пригрозившими блокировать вступление Москвы в ВТО, слегка развеяло скуку, которой давно сопровождается российско-европейская рутина. Конструктивности это, конечно, не добавило, но хоть привлекло внимание.

Два саммита в год (а такого у Европейского союза нет ни с кем из внешних партнеров) — наследие раннего этапа отношений, когда и в Москве, и в европейских столицах предполагали, что сотрудничество России и Евросоюза будет настолько интенсивным, что придется постоянно решать множество вопросов. Ну а Кремль настаивал на такой частотности встреч еще и для того, чтобы подчеркнуть эксклюзивность контактов и особый статус — мы, мол, не Украина какая-нибудь, чтобы раз в год видеться.

Все это было давно и почти уже неправда. Последний сущностный вопрос, который обсуждался на саммитах в 2006 году, было упрощение визового режима для отдельных категорий граждан. С тех пор встречи проходили либо в обстановке политического конфликта по разным поводам (Литвиненко, польское мясо, бронзовый солдат, преследование оппозиции в России), либо носили чисто ритуальный характер. С приходом на пост президента Дмитрия Медведева конфликтность почти исчезла, зато заметно возросла ритуальность. Для чиновников с обеих сторон основной головной болью стало изобретение каких-то "вех" — документов, заявлений, меморандумов, при помощи которых можно было бы отрапортовать об успехе очередных переговоров. Из этой категории и Партнерство во имя модернизации — рамочная программа, за которой ничего не стоит, зато звучит красиво.

Почему отношения двух частей Европы, связанных друг с другом теснейшими историческими, экономическими, культурными узами, выродились в имитацию? Евросоюз и Россия так и не нашли сбалансированного формата, в котором они смогли бы объединить усилия. Сначала единая Европа не считала необходимым изобретать для России что-то особенное, отличное от той матрицы, которая предлагалась странам — кандидатам из Центральной и Восточной Европы. При этом о вступлении России в ЕС речи, конечно, не шло, но имелось в виду, что, оставаясь вне объединения и, соответственно, не имея там право голоса, страна будет жить по его нормам и правилам. Потом Россия, которая начала оправляться от кризиса 1990-х, стала пытаться выровнять позиции, упирая на энергетическую взаимозависимость. Владимир Путин в бытность президентом искренне стремился к "большой сделке" с Евросоюзом, правда, его ужасно раздражала зацикленность партнеров на побочных вопросах, наподобие "общих ценностей".

И все же пока Россия и ЕС о чем-то спорили и чего-то хотели друг от друга либо конкурировали за влияние на сопредельные территории — политический процесс сохранялся. Но потом наступил мертвый штиль. Европейский союз погрузился в собственные проблемы, которые нарастают, как снежный ком. После того как ценой титанических усилий и с огромным скрипом удалось принять Лиссабонский договор (вместо провалившейся Конституции), в соответствии с которым Евросоюз должен был стать консолидированным международным субъектом, началась, напротив, быстрая эрозия единства. То, что так и не возникала единая внешняя политика, было предсказуемо. Но под вопросом оказались и такие основополагающие столпы интеграции, как Шенгенское пространство и единая валюта евро. Буря в Северной Африке, напугавшая Старый Свет призраком толп мигрантов, окончательно развернула внимание с востока на юг. А быстрое изменение общественных настроений в странах Западной Европы, где растут ксенофобские и антиевропейские настроения, заставляют политиков мейнстрима занимать более националистические позиции, чтобы не потерять часть электората.

Россия в этой ситуации чувствует себя вполне в своей тарелке. Москва всегда предпочитала иметь дело не с брюссельской бюрократией, которая руководствуется своими запутанными правилами, а с конкретными государствами и национальными правительствами. До недавнего времени Россию упрекали поэтому в старомодности и нежелании видеть новую реальность. Сейчас эти упреки затихли — на фоне неразберихи в ЕС опора на государства-члены представляется единственным рациональным выбором. Правда, союз никто не отменял, поэтому свобода рук отдельных стран все равно ограничена. Но тенденция к ренационализации вполне очевидна.

По сути, на повестке дня с Европейским союзом в целом остается одна тема, которую постоянно будирует российская сторона,— безвизовый режим. Эта сфера относится к общеевропейской компетенции. Евросоюзу визы не особенно интересны, но поскольку Москва нажимает, какое-то вялое шевеление все-таки происходит. Впрочем, подходы все равно разные. Россия настаивает на политическом решении, ЕС изо всех сил стремится перевести процесс в административное русло — составить долгосрочную дорожную карту и потом долго-долго по ней двигаться... Внутри тандема, кстати, подход, похоже, разный. Дмитрий Медведев готов согласиться с европейским подходом, а Владимир Путин надеется-таки добиться одномоментного прорыва. Так, накануне саммита премьер-министр отказался завершать работу над документом о частично безвизовом порядке въезда на пограничные территории для жителей Калининградской области. Население российского эксклава это едва ли обрадует. Но Путина вдохновляет более общая стратегия — не позволить Евросоюзу разменять большую цель на мелкие послабления.

Новый базовый договор между Россией и ЕС, который должен прийти на смену Соглашению о партнерстве и сотрудничестве 1994 года, давно ни у кого не вызывает энтузиазма. Время от времени проводятся раунды переговоров, но не более того. Одна из проблем — неопределенность со вступлением России в ВТО. Если бы это случилось — значительный раздел соглашения, касающийся торговли, просто отпал бы за ненадобностью, поскольку действовали бы правила ВТО. Но чем дольше тянется эта неопределенность, тем больше у нынешних членов Всемирной торговой организации возникает соблазнов добиваться новых уступок от будущего члена. Вообще-то протоколы о вступлении между Россией и ЕС были подписаны еще в 2005 году, но теперь европейцам обидно, что можно было торговаться дальше. Как показал овощной скандал, ВТО остается в политическом арсенале — первой инстинктивной реакцией Еврокомиссии на введенное Москвой жесткое эмбарго стала угроза блокировать вступление России в организацию. Впрочем, даже это мало кого возбудило — эпопея с присоединением Москвы, пережив очередной всплеск (не первый) в начале года, вновь, похоже, переходит в хроническую стадию. Ни у кого нет достаточного драйва и воли, чтобы совершить последний рывок.

Улыбчивый президент Дмитрий Медведев, лучезарный председатель Евросоюза Херман ван Ромпей и утомленный бесконечными кризисами глава Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу, встречающиеся два раза в год, наглядно олицетворяют нынешнее состояние отношений — корректные, спокойные, бессодержательные. При Путине в них хотя бы присутствовал нерв — нынешний премьер эмоционален, он постоянно пытается чего-то доказать и объяснить Европе. Медведев неэмоционален и его, судя по всему, все это не задевает.

Вопрос о том, что количество встреч надо сократить хотя бы до одной ежегодно, поднимался уже не раз, однако на это идти никто не хочет. Сохранение статус-кво — рутина, а отказ от него — уже демарш. Обе части Европы знают, что они друг другу нужны. И пока эта нужность не обрела формат какого-то нового содержательного взаимодействия, лучше соблюдать ритуалы. Пусть даже мало кто уже вспоминает их изначальный смысл.

Спотыкаясь о вехи

Хроника

Перспективы взаимоотношений России и ЕС всегда были светлыми и амбициозными. Амбиции, правда, неизменно спотыкались на этапе практической реализации

1999

Формат двухсторонних переговоров России — ЕС стартовал в 1998-м, но только год спустя, в Хельсинки-99, были приняты первые серьезные решения: определена стратегия сотрудничества до 2010 года и намечены основные направления действий. В их числе формирование системы коллективной безопасности в Европе, взаимодействие в сфере экономики, науки, права, техники, борьба с международным терроризмом.

2000

Собравшиеся в 2000 году в Париже представители ЕС пообещали России свою помощь и поддержку в вопросе присоединения к ВТО, который был назван "важнейшим приоритетом". Спустя 11 лет Россия по-прежнему не член ВТО.

2001

Впервые поднимается вопрос формирования общего европейского экономического пространства: в частности, обсуждается упрощение таможенных процедур. Еще ЕС требует нормализовать ситуацию на Северном Кавказе и выражает беспокойство проблемами развития гражданского общества и положением независимых СМИ в России. В этом же году вступает в силу Соглашение о сотрудничестве в области науки и технологий.

2003

В контексте отношений возникает новый горизонт — впервые звучит тезис о "Европе без разграничительных линий". Естественно, появляется и новый пункт в повестке дня — обсуждение перспектив безвизового режима между Россией и Европой. Европа, однако, все еще обеспокоена ситуацией в Чечне и тем, что Россия тормозит ратификацию Киотского договора, который ограничивает вредные выбросы в атмосферу.

2005

На саммите в Москве приняты четыре "дорожные карты" — документы, которые определяют направления совместной работы в четырех разных сферах: в сфере экономики; свободы, безопасности и правосудия; внешней безопасности; научных исследований и образования.

2006

Срыв переговоров о новом Соглашении о партнерстве и сотрудничестве. Виной всему — сырое мясо из Польши, на импорт которого Россия вводит запрет.

2008

Новый удар по российско-европейским отношениям наносит война с Грузией в августе 2008 года. Ситуацию в мире обостряет и финансовый кризис. Пути выхода из него, а также создание новой европейской архитектуры безопасности становятся двумя основными темами очередного саммита в Ницце.

2010

Разговоры о введении безвизового режима продолжаются до сих пор без особого результата. В числе новых инициатив — партнерство для модернизации, которое, по словам Медведева, должно стать новым приоритетом.

Подготовила Мария Епифанова

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...