Раньше белорусы ездили в Россию покупать. Теперь, когда их рубль вдвое подешевел против нашего, они мечтают хоть что-то продать
Если верить телевизору, ажиотаж на направлении Москва--Белоруссия побил все рекорды. Челноки тянут баулы, из них сыплется стиральный порошок вперемешку с чаем, в вагонах не протолкнуться. Если верить своим глазам, ситуация обратная: поезда, конечно, идут не пустые, но уехать можно, да и к себе домой никто особо ничего не везет. "Это раньше мы сюда за покупками ездили, а теперь невыгодно — и так денег нет",— объясняет пенсионерка Людмила Александровна. В Москву она приехала за внуком, с которым теперь возвращается в Минск. На дорожку Людмила Александровна купила две пачки геркулеса, пачку порошка и миксер.
"Прицелься! Давай! Стреляй",— чтобы десять часов пути не прошли для бабушки даром, внук обучает ее азам компьютерной стрелялки с помощью портативной приставки. В вагоне тем временем разговор о другой "войне" — случае, который, судя по оживленности обсуждения, взбудоражил многих в братской республике.
Дело, как я понимаю из разговора, было в мае. Какой-то студент решил бесплатно проехать на троллейбусе, а кондуктор за это решил его наказать. За студента вступился мужчина, за кондуктора — милиционеры. Заступника вытащили из вагона, положили лицом на землю, разбили голову и порвали рубаху. На помощь ринулись пассажирки троллейбуса: они оттаскивали милиционеров, били их сумками и пытались оторвать погоны. Заступнику в итоге выставили штраф 700 000 белорусских рублей (около 130 долларов) за сопротивление милиции. А на следующий день сочувствующие стали собирать деньги в интернете. Собрали 1,3 млн "зайчиков" — мужчина заплатил штраф и купил себе новую рубашку.
Внук выслушал эту историю без особого интереса: вероятно, у него в компьютере шла война покруче. Мораль формулировать пришлось бабушке: "Народ у нас сейчас до ручки дошел,— вздыхает она.— Минимальный конфликт и все — р-р-раз (она резко разжимает кулаки) — вспыхивает. Не помню такого..."
Каждый день белорусские пенсионеры отправляются в соседний Смоленск, чтобы продать то, что выросло у них на участках
Фото: Максим Новиков, Коммерсантъ
"Я даже забыл, что ел на завтрак!"
Смоленск — последний крупный российский город перед границей с Белоруссией. А местный рынок, где продают все, от мопедов до бюстгальтеров с помидорами,— одна из его главных достопримечательностей. Начинается он, по сути, уже с перрона, на котором особо отважные бабушки торгуют петрушкой и луком. Если спуститься с него и двинуться к центру города, сразу же попадаешь в плотное кольцо белорусских продавцов.
Многим из них сильно за 60, но это не мешает демонстрировать чудеса реакции: стоит показаться на горизонте человеку в фуражке, как ломившиеся от творога, яиц, сметаны и колбасы прилавки мигом превращаются в наглухо закрытые сумки-тележки. А их обладатели начинают рассеяно смотреть по сторонам, переспрашивать, имитируя глухоту, где тут остановка, и жаловаться на давление и духоту.
Полиция их, конечно, гоняет, но без особого рвения. Денег у них, как правило, нет, и заплатить положенный за незаконную торговлю штраф 2000 рублей никто не в силах. Да и цены на прилавках говорят за себя: яйца здесь можно купить по 15 наших рублей за десяток, полкило творога — за 20, сметаны — за 15, зелень и салат — не дороже 10 рублей. Если сильно повезет, рассказывает одна из старушек, заработать можно рублей 700 — тут не до поборов. Поэтому полиция борется с нарушителями "показательными экзекуциями": на прошлой неделе, например, торговку мясными деликатесами пытались заставить порезать свою колбасу — такую уже не продашь никому. Она отказалась. Тогда страж закона взял нож, сам ее нарезал и отдал хозяйке со словами: "Забирай ее и иди отсюда".
Такой подробный рассказ — редкая удача. Вообще говорить о себе приехавшие из Белоруссии пенсионеры не хотят, а при виде фотоаппарата либо тихо матерятся и закрывают лицо руками, либо вообще убегают. "Хлопцы, не хочу тюрьма сидеть",— отмахивается от нас продавщица редиски, заметив фотографа. Когда тот отходит, удается выудить пару слов. Оказывается, приезжает на рынок она несколько раз в неделю — встает в два часа ночи, чтобы добраться сюда к шести, так как утром приезжают оптовики, которые, если повезет, заберут товар разом.
Своего имени она, конечно, не называет, но объясняет, что белорусы зажаты, по существу, с двух сторон: в России боятся штрафов и "порезанной колбасы", в Белоруссии — уголовного преследования. В стране действует уголовное наказание за клевету, а под эту статью можно попасть и за любые неосторожные высказывания. Пожилой дедушка в белой кепке, торгующий сметаной и яйцами, согласно кивает. Но после безобидного вопроса вдруг вспыхивает: "Чего вы от меня хотите? Я ничего не помню! Я даже забыл, что ел на завтрак!".
Рядом со смоленским рынком две церкви. Но бабушки с авоськами молятся, скорее, на покупателей
Фото: Максим Новиков, Коммерсантъ
"С утра было выгодно, а теперь невыгодно"
Раньше из Белоруссии в Смоленск везли только молочные продукты и мясо, теперь — вообще все подряд. В выходные, рассказывает продавщица Светлана из бакалейной лавки, прилавки у белорусов завалены, чем хотите, от спичечных коробков до сломанных телевизоров. В будний день ни коробков, ни телевизоров нет, но по площади ходит грустный мужчина с черным пакетом в руках. "Вам дрель не нужна",— он даже не задает вопрос, а как будто сам на него отвечает. Отрицательный ответ его не удивляет. "Понятно, а сверла?" — все тем же безнадежным голосом продолжает он.
Покупателей из Белоруссии, говорит продавщица Светлана, наоборот, стало меньше. Раньше тут белорусов было — не протолкнуться. У нее скупали в основном российские макароны и гречку. Были даже постоянные клиенты, которые брали все это мешками. Теперь — нет. Чтобы спрос не рухнул совсем, она наладила нечто вроде бартера: из Белоруссии ей везут сахар, который там заметно дешевле, ("кто сколько может"), а она взамен продает гречку со скидкой.
"Раньше в России мы покупали один и тот же товар дешевле, чем в Белоруссии, вот мы и ехали покупать. Теперь — продаем",— объясняет замеченный бакалейщицей феномен пенсионерка Валентина Романовна из белорусского города Орша. Причина простая: в Белоруссии нет ни российских рублей, ни долларов, ни евро, поэтому есть только один шанс получить хоть какую-то валюту — пойти торговать.
Разговор с пенсионеркой Валентиной Романовной вызывает явное беспокойство у водителя "Газели" Валеры, который и привез ее в город. "Я не таксист, я автолюбитель",— сразу предупреждает он и просит показать удостоверение.
Раньше Валера ездил в Россию за бензином, но теперь из-за непонятного курса и проблем с обменом заправляется в Белоруссии. Выгоднее, говорит, хотя цена на бензин недавно поднялась в Белоруссии в полтора раза. Местные власти ввели запрет — не больше 25 литров на машину, но, продолжает Валера, можно сделать кружок и приехать опять. "Если оператор колонки — человек, возражать не станет",— уверен автолюбитель.
Хором они рассказывают о том, что теперь ни откладывать, ни покупать лишнего не получается. Валентина Романовна вдруг вспоминает, что покупать рыбу все еще выгоднее в Смоленске, торопливо вылезает из маршрутки и углубляется в торговые ряды. Через пять минут возвращается. "С утра было выгодно, а теперь уже невыгодно",— с грустью констатирует она.
Женщины гадают: если вчера за две сотни "зайчиков" давали один рубль, почем сейчас можно продать килограмм свинины?
Фото: Максим Новиков, Коммерсантъ
"У нас все хорошо. Уксус, соль, сахар есть"
К вечеру торговая активность спадает: к шести отходит последняя дешевая электричка до Орши. Если покупать билет в России, он стоит около 150 рублей. Если в Белоруссии — 6800 "зайчиков" (примерно 35 рублей). На этой электричке едут все те, кто буквально час назад уверял нас в том, что они вовсе не из Белоруссии и ничем в Смоленске не торгуют, включая дедушку в белой кепке.
Границу узнаешь безошибочно — на стенах вокзалов появляются плакаты с призывом "Не сори!", контролеры отказываются продавать безбилетникам квиточки за российские рубли и напоминают, что нужно перевести часы на час назад...
Поезд приходит в Оршу в восемь вечера по местному времени. Экспресс-осмотр магазинов приводит к выводу: с продуктами проблем нет, цены на них — другой вопрос. Правда, на полках практически нет импортных товаров. Алкоголя, сыра, макарон, сигарет хватает, но все — белорусское. Заоблачные цены и на бытовую технику — ту, конечно, что не из Белоруссии. Но и ажиотажа нет: продавщица разгадывает кроссворд, под потолком лениво крутится вентилятор.
Прямо у поезда всех, кто без тяжелых сумок, встречают менялы, предлагают выгодный курс. Ни в гостиницах, ни в магазинах платить российскими рублями нельзя, а официальные обменники уже закрыты. На вокзале, правда, есть небольшая палатка, где обменять деньги можно по официальному курсу. Но там огромная очередь — вот-вот подвезут доллары. Люди в ней злые и уставшие, поэтому ясно: выгоднее поменять с рук (200 "зайчиков" за 1 рубль против 180 за 1 рубль по официальному курсу). Уже возле гостиницы оказывается, что схожий сервис работает и здесь.
На лавке у входа два крепких парня с пивом в руках предлагают присесть, поговорить. Они напряженно смотрят по сторонам и произносят одно-единственное слово: "Сколько?" "500 рублей, но нужная сдача с тысячи". Один встает перед лавкой так, чтобы закрыть просмотр с улицы. Второй достает кошелек и выдает сначала сдачу — 500 российских рублей. А потом лезет за пазуху и достает второй кошелек, уже с рублями белорусскими, и отсчитывает 90 тысяч в "зайчиках". Я начинаю пересчет. "А! — вдруг хлопает он себе по коленке.— Просчитался. Вот еще тысяча".
Запреты не останавливают: заплатить 2000 рублей штрафа гости не могут. В худшем случае они останутся без товара. В лучшем — отделаются устным предупреждением
Фото: Максим Новиков, Коммерсантъ
В гостиничном ресторане тем временем гуляет компания студентов из музучилища — празднует выпускной. Специально приглашенные артисты поют для них хиты 90-х (белорусских песен не слышно, зато "Белые розы" включают минимум раза два). За соседним столиком — еще одна компания: у девушки Веры (имя изменено) с местного мясокомбината день рождения. Друзья дарят ей несколько больших ярких пакетов, но основной подарок она хотела сделать себе сама. "В Турцию мечтала поехать, отдохнуть",— вздыхает девушка. Но теперь о море можно забыть: если путевку еще и можно будет где-то купить, то поменять с собой доллары вообще нереально. О проблемах говорить, впрочем, она больше не хочет.
— У нас все хорошо. Уксус, сахар и соль есть.
— Ясно. А цены растут — ничего?
— У нас все хорошо,— чуть не срывается на плач девушка и становится ясно, что нужно остановиться.
— Ладно,— оценивает она нашу деликатность. И, чуть-чуть помолчав, уточняет: — У нас действительно не все так плохо. И вообще, мне домой пора. Завтра на работу в 3.45.
"Что будет, то будет"
Утром из Орши идет электричка до Смоленска. Три бабушки еле-еле впихивают в вагон огромные сумки. "Колбасу, субпродукты, масло, творог, сметана",— раскрывают они меню на сегодня. Они не знают, какой сегодня курс, но слышали, что, мол, будет еще дороже. "Да какая нам разница, что будет, то будет. Все равно мы ничего сделать не можем,— говорят они.— Хорошо еще, что все это летом произошло. Сейчас мы можем хоть что-то с участков на рынки отвезти, да продать. А если б зимой?"