Спектакли, концерты, выставки, кино "Черешневого леса"

"Иудейка"

Действие оперы происходит в 1414 году в Констанце во время проходившего в этом городе Вселенского собора католической церкви. Того самого, который осудил на сожжение Яна Гуса. Хотя в 1835 году постановка оперы вряд ли задумывалась как манифест в защиту толерантности. Красавица-еврейка (пусть мнимая) в качестве главной героини это еще и дань вкусам того времени, когда Бальзак воспевал "чисто библейский тип красоты" Эстер ван Гобсек (героиня "Утраченных иллюзий"). Сообразно моде на Средневековье на сцене высились грандиозные готические дворцы и храмы, выделке которых позавидовал бы и Виолле-ле-Дюк. А еще это был триумф самого жанра "большой оперы" — колоссальное представление часов так на шесть, где было все, что только можно ожидать от тогдашнего оперного театра. Бесчисленные театры и театрики, где опера шла еще сто лет, на свой лад старались соответствовать заданному стандарту, но потом произведение Галеви, поднимавшее неудобные вопросы, забыли на несколько десятилетий. Опера вернулась на сцену в 1990-х, когда ей не мог не порадоваться авангард оперной режиссуры, которому только сложные социальные проблемы и подавай.

В поставленной в Михайловском театре "Иудейке" великолепно-мишурный "контент" изрядно подсокращен, и исходный конфликт от этого выглядит тем более заостренным. Агрессивность этого конфликта на самый брутальный лад подчеркнута и режиссурой француза Арно Бернара, и сценографией немца Герберта Мурауера, перенесших действие оперы во времена холокоста.

Это безусловная удача музыкального руководителя театра Петера Феранеца и демонстрация сильных сторон нынешней труппы Михайловского. Одно из ее украшений, сопрано Наталья Миронова, выдвинута за роль Евдокии в этом спектакле на "Золотую маску". Кроме того, в опере занят прославленный американский тенор Нил Шикофф.

"Утраченные иллюзии"

Алексей Ратманский, экс-худрук Большого, а ныне хореограф-резидент Американского балетного театра, поставил для своей бывшей труппы новый трехактный сюжетный балет, написанный специально для него Леонидом Десятниковым.

Постановка родилась не на пустом месте: балет "Утраченные иллюзии" уже существовал. На свет он появился ровно 75 лет назад: в Ленинградском академическом театре оперы и балета имени Кирова (ныне — Мариинском) его поставил самый активный и успешный балетмейстер того времени Ростислав Захаров на музыку самого плодовитого балетного композитора и теоретика Бориса Асафьева. Либретто "Утраченных иллюзий", написанное Владимиром Дмитриевым по мотивам одноименного романа Бальзака, и впрямь дает богатую пищу для воображения и разнообразных аллюзий. Либреттист сделал героинями спектакля прим-балерин, обожаемых поклонниками и состоящих на содержании: одна — у банкира, финансирующего театр, другая — у герцога, законодателя светской моды.

В спектакле занято 68 музыкантов и 48 артистов балета. Главные партии репетировали по пять исполнителей, в финал вышли три состава Корали--Люсьенов--Флорин: Лунькина--Лантратов--Шипулина, Осипова--Васильев--Меськова, Сташкевич--Лопатин--Ребецкая. Кастинг преинтереснейший, потому что назначенные на одну и ту же роль артисты так различаются по темпераментам, внешним данным и амплуа, что, глядишь, вместо одного спектакля получится три разных.

"Огни большого города"

Такой масштабный, рассчитанный буквально на всех и каждого проект появился в программе "Черешневого леса" впервые. Эксперимент себя полностью оправдал. Более того, успех ему был практически гарантирован. И мюзиклы, и фигурное катание — объект искренней народной любви. А совмещение двух любимых жанров — беспроигрышная идея.

Создателя "Огней большого города" Илью Авербуха на мюзикл вдохновило творчество Чарли Чаплина, одного из величайших актеров в истории кино, особенно прославившегося своей неподражаемой пластикой. На такую идею отлично легли и балетная пластика, и динамика фигурного катания. Не оказался лишним и живой вокал, хотя Чарли Чаплин и был звездой прежде всего немого кино, где все слова заменяли движения.

Оригинальная идея, подразумевающая появление нового жанра — ледового мюзикла, полностью себя оправдала. Кропотливая работа по созданию сложнейшей сценографии и новаторских технических решений публике очень понравилась, представления прошли с большим успехом — при полном соответствии духу "Черешневого леса" и будущей зимней Олимпиаде в Сочи.

"Народное искусство народов Севера. Прялки"

Алексей Германович собирал уникальные предметы народного искусства Русского Севера несколько лет. В какой-то момент стало понятно, что коллекция достойна большего, чем просто демонстрации друзьям. Ведь это хоть и забытая, но не потерянная народная история, то, про что можно — редкий случай — сказать "исконно русское".

Цель проекта Алексея Германовича и его супруги Ксении Никитиной больше, чем просто желание показать, как выглядел быт крестьян Архангельской, Вологодской, Мурманской, Ярославской, Костромской и Пермской областей, республик Карелия и Коми. Если это искусство было, почему бы не попробовать дать ему новую жизнь? То есть взять традиционные узоры и паттерны XIX — начала XX веков и посмотреть, не найдется ли им места в современном промышленном дизайне в России. Судя по выставке и представленным на ней концептам — вполне может найтись.

"Паллада и Кентавр"

В Пушкинском музее выставлена картина Сандро Боттичелли "Паллада и Кентавр" из флорентийской галереи Уффици. Это большой подарок, особенно в сравнении с другим произведением Боттичелли, единственным в собрании Пушкинского,— крохотным "Благовещением" позднего периода. На картине из Уффици изображена дева, вооруженная алебардой и с легкостью держащая двумя пальцами за волосы могучего кентавра. Перед нами аллегория, самое очевидное прочтение которой диктует философия неоплатонизма, чрезвычайно распространенная при дворе Лоренцо Великолепного во Флоренции, где работал Боттичелли. Дева — это разум, одерживающий верх над кентавром, переполненным страстей, или целомудрие, побеждающее сладострастие. В то же время деву считают олицетворением либо Афины Паллады, либо Минервы, либо отождествляют ее с дочерью царя Метаба Камиллой из "Энеиды", посвятившей себя служению богине Диане.

Возможно, обстоятельства написания картины могли бы пролить свет на ее замысел. Существует мнение, что здесь аллегорически зашифрован неудавшийся заговор Пацци: заговорщики напали на Лоренцо Великолепного и его брата Джулиано в церкви, но убили только Джулиано. Эта версия выглядит весомо, тем более что неспроста платье девы на картине расшито эмблемой семьи Медичи.

"Тоскана с высоты птичьего полета"

Сергей Ястржембский совершил неожиданный, а с другой стороны, вполне логичный шаг — из дипломата и чиновника превратился в режиссера и фотографа. Его очередная выставка — попытка показать, как выглядит европейская природа, если смотреть на нее русскими глазами. Идея выставки именно так и формулируется — "результат русского взгляда на Европу". Поля и холмы плавно плывущими, почти женскотелыми линиями и густоровными цветами говорят о Модильяни, геометрия полевых межей и дорог отсылает к пейзажам Малевича, а цветовая палитра — к живописи Гончаровой.

Итальянское поле — не русское: горизонта на фотографиях Сергея Ястржембского порой не видно. Холмистый ландшафт здесь определил архитектонику кадра: резкие переходы сочных цветов, бугристую этажность сельской дороги, туманные градации гор и вертикали главных героев — столбов и деревьев. При этом фотограф зачастую сам оказывается на холме, снимая сверху вниз свою почти демиургическую панораму.

Тосканский пейзаж Сергея Ястржембского — цветовое и геометрическое препарирование-созерцание природных форм и очертаний — итальянский пейзаж русского фотографа.

Концерт на Киевском вокзале

На дебаркадере Киевского вокзала молодые певцы из России (тенора Дмитрий Корчак и Георгий Васильев, баритон Василий Ладюк, сопрано Венера Гимадиева) и Белоруссии (меццо Оксана Волкова) исполнили популярную вокальную классику в сопровождении Национального филармонического оркестра России и Владимира Спивакова.

В торце дебаркадера расставили садовые скамейки для публики, перед ними, на центральном перроне, возвели эрзац-сцену, убрав ее искусственными плодово-ягодными деревцами в цвету и повесив под шуховскими конструкциями перекрытия портрет Олега Янковского.

Самым слабым местом, естественно, грозил стать звук — уж что-что, а железнодорожный дебаркадер в смысле естественной акустики место совсем пропащее. В результате действо оказалось куда более удачным, чем, скажем, большие оперные open air последних лет. Другое дело, что целиком-то вокзал на время концерта никто не закрывал. Сочетание музыки Верди, Бизе, Пуччини или Чайковского со звуками прибывающих и уезжающих поездов и аудиообъявлениями для уважаемых пассажиров придавало происходящему оттенок не столько трепетного филармонического события, сколько отважной художественной акции.

Хотя при всем том было ради чего отвлекаться от этих обстоятельств. У Оксаны Волковой ее открывавшая концерт Кармен, правда, звучала более гривуазно, чем темпераментно, но лирический голос Венеры Гимадиевой — не то что через динамики, но и по телефону — вряд ли потеряет что-то в деликатности и красоте верхов. Тенор Георгий Васильев с таким немикрофонным пылом пел Каварадосси и Канио, что даже хотелось его предостеречь от таких тяжелоатлетических подвигов на этом этапе карьеры. Василий Ладюк обнаружил некоторые проблемы с белькантовой стилистикой в россиниевской каватине Фигаро, но его Елецкий из "Пиковой дамы" никаких вопросов не вызывал. В качестве сюрприза концерт завершился выступлением Дмитрия Корчака, который когда-то участвовал еще в первом фестивале "Черешневый лес", но с тех пор вырос из юного дарования в международную знаменитость, которую сам Риккардо Мути приглашает в Зальцбург.

"Вариации Джакомо"

"Вариации Джакомо" — это история о последних годах жизни Джакомо Казановы, путешественника и авантюриста, оставшегося в истории одним из самых известных людей XVII века, среди которых путешественников и авантюристов не счесть. Вряд ли он был действительно самым выдающимся из них, скорее ему повезло написать очень удачные мемуары, которые прославили его до такой степени, что фамилия Казановы стала именем нарицательным и остается таковым до сих пор.

Камерная опера австрийского режиссера Михаэля Штурмингера — вариации на тему сцен из опер Моцарта, в том числе и "Дон Жуана", написанного по либретто Лоренцо да Понте, к работе над которым, как принято считать, приложил руку сам Казанова.

В "Вариациях Джакомо" Казанова, уже чувствуя, что лучшие годы его жизни позади, а ее финал, возможно, уже близок, размышляет над самым важным вопросом — стоило ли жить так, как жил он, руководствуясь лишь жаждой наслаждений, или же есть что-то еще, что имело бы смысл. В поисках ответа он примеряет на себя образы моцартовских героев, а рядом с ним находится женщина, которая по ходу действия становится Донной Эльвирой, Сюзанной, Дорабеллой, Деспиной, Церлиной и Розиной. Самое интересное и важное в этой постановке — имена исполнителей главных ролей. Самого Казанову играет легендарный голливудский актер Джон Малкович, а его меняющую имена героиню — наша Ингеборга Дапкунайте. Оба, впрочем, играют как драматические актеры, а оперные партии исполняют профессиональные солисты. Хотя один номер, специально рассчитанный на определенный комический эффект, Малкович исполняет сам.

"Черешневый джем". Концерт Игоря Бутмана

Игорь Бутман — один из самых прилежных и постоянных участников "Черешневого леса". В этом году он представил программу "Черешневый джем" — продолжение его экспериментов в жанре cross over, где джаз встречается с другими музыкальными жанрами. В этом году джазовому переосмыслению подверглись фрагменты оперы "Князь Игорь" Александра Бородина — и, как всегда, оригинально и свежо, в частности, арии в новых аранжировках на английском исполнил афроамериканский вокалист Тай Стивенс.

Открытие памятника Иосифу Бродскому

Давний друг и участник фестиваля — скульптор Георгий Франгулян. Его скульптурная композиция "Ладья Данте" с 2007 года украшает Венецианскую лагуну. В 2011-м при поддержке "Черешневого леса" на Новинском бульваре напротив посольства США 29 мая открылся памятник Иосифу Бродскому.

Это многофигурная композиция. Вокруг памятника и днем и ночью проносятся автомобили, и композиция специально рассчитана на восприятие среди этого движения: постоянное движение вокруг памятника словно заставляет двигаться и его самого. "Мы все, как тени, проходим по этой жизни, но кто-то пропечатывается, а кто-то — нет. Все фигуры, кроме поэта, безликие. Это его окружение, это среда, это фон, на котором он состоялся. Мало того, на постамент могут зайти зрители и стать участниками этой композиции. У каждого есть шанс пропечататься в жизни",— говорит Георгий Франгулян.

Книга "Все о моем отце"

Заместитель главного редактора журнала "Сноб" Сергей Николаевич перефразировал в названии собранной им книги название одного из лучших фильмов Педро Альмодовара. Это классический литературный проект — люди, которых мы любим читать и которых нам всегда интересно услышать, делятся своими воспоминаниями и мыслями на одну заданную тему.

Имена здесь — Тонино Гуэрра, Алена Долецкая, Илзе Лиепа, Леонид Рошаль, Татьяна Тарасова, Галина Волчек, Денис Евстигнеев, Нателла Тоидзе, Людмила Петрушевская, Ольга Славникова, Александр Кабаков, Захар Прилепин и другие. У всех получилось по разному — это рассказы, мемуарные очерки, драматические монологи: отцы и дети, голоса из хора, семейные разборки и запоздалые попытки попросить прощения.

Впервые произведения в рамках проекта "Все о моем отце" были объединены в специальном номере журнала "Сноб", который вышел в декабре прошлого года. Для "Черешневого леса-2011" Сергей Николаевич дополнил книгу новыми, еще нигде не опубликованными воспоминаниями. Среди них — и это особенно важно для фестиваля — воспоминаниями о своем отце впервые делится Филипп Янковский.

Кино и фото Испании

Кинопрограмма "Черешневого леса" в этом году посвящена Испании. В ней представлены фильмы Дэвида Труэбы и Бигаса Луны, очень важных для испанского кинематографа последних десятилетий режиссеров. Но в основном она сводится к ретроспективе 79-летнего классика Карлоса Сауры, и в этом есть символический смысл: испанские кинематографисты последних 50 лет в той или иной степени "дети" Сауры.

В творчестве Сауры, условно говоря, две великие эпохи. Первая — 1970-е годы как бы семейных драм, разыгрывавшихся в замкнутом пространстве дома, не важно — жестоких, как "Выкорми ворона" (Cria cuervos, 1975), умиротворенных, как "Элиза, жизнь моя" (Elisa, vida mia, 1977), или незаметно соскальзывающих от бытописания к сюрреализму, как "Маме сто лет" (Mama cumple cien anos, 1979). В любом случае зрители — не только испанские, но и мировые — понимали, что семья не что иное, как точно найденная Саурой метафора самой Испании. И по тому, какого накала достигали страсти внутри этой семьи, как разрешались конфликты поколений, мир понимал, что происходит в стране, переходящей от отчаяния к надежде.

Когда в Испании свершился великий перелом от диктатуры к демократии, Саура стал, судя по всему, испытывать дефицит эпичности. Но в начале 1980-х Саура нашел ту область жизни, в которой смерти действительно нет,— это танец, это песня, преодолевающие небытие.

Сама идея фильма — почти фильма-балета, в котором герои разыгрывают на языке танца те же драмы, которые терзают их жизнь,— может показаться не слишком оригинальной. Но у Сауры хватило темперамента, любви к танцу и музыке и, что самое главное, умения их снимать, чтобы, скажем, "Кармен" (Carmen, 1983), вся построенная на параллельности сценической и реальной жизни, не казалась банальностью. А оттуда уже лежал прямой путь к документальным фильмам о музыкальных феноменах, воплощающих душу народа и тем самым преодолевающих смерть: "Танго" (Tango, 1998), "Фадо" (Fados, 2007), "Фламенко, фламенко" (Flamenco, Flamenco, 2010).

Но идеальным эпиграфом к этой второй великой музыкальной части творчества Сауры все равно остается "Ай, Кармела!" (Ay, Carmela, 1990) — фильм о том, что, увы, песня и танец, несмотря на свою мистическую мощь, беззащитны перед варварством истории, как беззащитны певицы, выступающие на фронтах гражданской войны.

Презентация духового оркестра Олега Меньшикова и "Джаз в саду "Эрмитаж""

Про свой новый проект в рамках "Черешневого леса" под эгидой Культурной олимпиады "Сочи 2014", Олег Меньшиков сказал, что благодаря ему реализовалась давняя мечта — "пройтись по главной улице с оркестром".

Оркестр был представлен в демонстрационном зале ГУМа перед близкими друзьями актера и его коллегами по "Черешневому лесу". Коллектив оказался не совсем таким, каким обычно выглядят оркестры: примерно 30 музыкантов с духовыми инструментами в бордовых робах и комбинезонах цвета хаки (под комбинезонами скрывались майки с надписями "Труба", "Тромбон", "Валторна") и дирижер, вместо палочки использовавший два фонарика. Репертуар оказался не слишком экзотичным — "Болеро", "Hit the Road, Jack" и так далее. Роль самого актера состояла в конферансе и чтении между номерами текстов, написанных от первого лица директором "Театрального товарищества 814" Алексеем Кабашевым. Об идее самого проекта Олег Меньшиков сказал со сцены так: "Я ни к чему не хочу никого призывать — просто попросить не забывать, как учащается пульс при виде любимого человека, как улыбаются ваши друзья". Все именно так и получилось. Музыкальную тему на "Черешневом лесе" Олег Меньшиков продолжил спустя два дня, когда представил в саду "Эрмитаж" однодневный музыкальный марафон на открытом воздухе с участием коллективов Esh, JazzMobile, Conthree bass, Guru Groove Foundation, группы Петра Маланова, группы "Первое солнце" и ансамбля ПРЕТ.

Премия Олега Янковского

В демонстрационном зале ГУМа состоялось вручение премии Олега Янковского "Творческое открытие". В прошлом году награждали соратников и учителей Янковского, в этом году тяжелыми черешнями муранского стекла одарили музыкантов, артистов и художников, а также тренеров и балетмейстеров. Первую награду получила виолончелистка Анастасия Кобекина, стипендиат Международного благотворительного фонда Владимира Спивакова, за выдающиеся успехи в выбранной профессии. Черешню ей вручил Игорь Бутман. Следующим был награжден Сергей Маковецкий за главную роль в спектакле "Дядя Ваня". Маковецкий вспомнил пару забавных моментов со съемок, а награждавшая Алла Демидова напомнила его собственное высказывание: "Я не понимаю актеров, которые устают после спектакля". После объявления следующего лауреата весь зал поднялся со стульев и устроил овацию: премией Янковского награждали Ирину Антонову, директора Пушкинского музея, за готовность к переменам, и в частности за выставку Dior. Владимира Машкова за роль в фильме "Край" наградил Филипп Янковский. Машков вспомнил, что для него, рано потерявшего отца, трое взрослых актеров стали отцами — Евстигнеев, Гердт и Олег Янковский. За создание нового жанра ледового театра были награждены Илья Авербух и Татьяна Тарасова, которая обратилась с речью к Эдит Куснирович, матери Михаила Куснировича: "Эдя, я рада, что ты родила такого сына, который и в радости, и в горе знает, как сделать приятно друзьям". Затем были вручены черешни Галине Волчек и актерам театра "Современник" за спектакль "Враги. История любви", Константину Райкину — за спектакль "Вечер с Достоевским" и скульптору Георгию Франгуляну, чей памятник Бродскому тем утром украсил Новинский бульвар в Москве.