| Ревизия | Номер 010 от 14-03-2000 Полоса 016 |
На этой неделе Дума собирается вернуться к вопросу об утечке капитала. Корреспондент "Власти" ИРИНА ГРАНИК решила выяснить, чем это грозит российскому бизнесу, у председателя думского комитета по кредитным организациям и финансовым рынкам АЛЕКСАНДРА ШОХИНА.
— В чем суть правительственных предложений, которые рассмотрит Дума?
— Правительство предлагает простую схему — дать коммерческим банкам право приостанавливать сделку на пять дней, если эта сделка подпадает под признаки валютного контроля. После этого дело передается в службу валютного и экспортного контроля. Та может еще на 30 дней приостановить операцию. И проверить ее. Сразу возникает первая проблема: критерии сомнительности сделок. Поэтому мы ставим условие: эти критерии должны быть прописаны четко. Чтобы это было не толкование банка, который решил приостановить операцию. Толкование — это всегда источник коррупционных доходов.
— Какими могут быть эти критерии?
— Можно установить, что компания, созданная две недели назад — а именно через такие компании в основном идет отток капиталов,— не может без проверки проводить экспортно-импортные операции. За той компанией, которая впервые операцию проводит, также нужен особый контроль. И так далее. Если этот набор будет известен, коррупции не будет.
— Где должны быть прописаны критерии?
— В законе. Однако пока правительство предлагает определять признаки сомнительности сделок своими нормативными актами. Это неправильно.
— Если Дума примет закон в правительственной версии, легко ли будет его обойти?
— Обойти его ничего не стоит. При размытых критериях приостановки любых сделок в законе все решает чиновник. Дальше проблема одна: заплатить чиновнику...
Эффективность предлагаемых мер можно легко проверить. Есть компании, предоставляющие услуги по переводу денег за рубеж. Я предлагаю эксперимент: сейчас, предположим, эти услуги стоят один процент. Если после введения новых мер цена вопроса не увеличится, значит, законодатель вместе с правительством и ЦБ не знает, как устроен реальный мир. Если цена вырастет, значит, действительно преграды поставлены, но вопрос решить можно, если заплатить соответствующую сумму.
— А каковы ваши предложения по борьбе с нелегальным вывозом капитала?
— Как раз сейчас я пытаюсь помочь американской администрации понять, что нет у нас процессов отмывания денег, а есть проблема неэффективной налоговой системы. Ведь все, что вывозится из России, вывозится практически по легальным каналам. Это манипуляции на экспортно-импортных ценах. Если завышаете импортные цены, вы явно переводите за рубеж большие суммы. То есть вы договорились с компанией, экспортирующей в Россию товар, как распилить эту разницу. Но поймать это трудно, все оформлено легально. Лишь в случае, если иностранец-экспортер распилил эту разницу и не указал ее в налоговой декларации, вот тогда это отмывание денег. Вот так действовал, судя по публикациям в итальянской прессе, "Мабетекс". Они завышали цены контрактов на поставляемую в Россию продукцию — мебель, строительные материалы и т. д., договаривались с фирмами-поставщиками о том, что они указывают высокие цены, а затем распиливали разницу. Но ответственность несли мелкие субподрядчики "Мабетекса", потому что они получили прибыль, показав ее как затраты. А это уже финансовые махинации. Но российские компании по сути здесь ни при чем. Иное дело, если выяснится, что часть этой разницы вернулась обратно, и генподрядчик как бы выплатил ее, а клиент расписался в накладных с завышенными ценами. Здесь нужно следствие.
С экспортными ценами еще сложнее. Идет обратная схема. У нас нельзя продавать товар ниже себестоимости, но внутренние цены все равно ниже мировых. Поэтому товар может быть продан по цене ниже мировой посредникам, а те продают его по мировой цене на Запад. Получается дельта — это просто прибыль посредников. Дальше она может возвращаться российскому экспортеру через контракт, например, на оказание финансовых услуг. Но выявить злоупотребления тоже довольно трудно. Почему? Представьте себе, что экспортер машиностроительной продукции продает какие-нибудь УРАЛазы. Аналогичный европейский грузовик стоит под $100 тысяч. Наши продают его за 15-20. Что они, разницу в карман кладут? Дай им Бог продать грузовик по мировой цене. Они продают в полцены машины, получают живые деньги, расплачиваются с поставщиками, рабочими и так далее и как-то сводят концы с концами. Демпинг для многих наших предприятий — это способ сохраниться на рынке. Для других это не демпинг, а продажа самим себе, настоящая продажа будет на роттердамской нефтяной бирже. Нужно проводить следствие, чтобы отличить одну схему от другой. В каждом конкретном случае прокурора не посадишь, а если посадишь, не факт, что он не станет членом соответствующей группировки через некоторое время.
Главное: это не отмывание денег, как это понимают на Западе. Это уклонение от налогов, это другая статья. Зря Ларри Саммерс назвал Россию чуть ли не первой после Колумбии по отмыванию денег. Для этого придется расширять понятие отмывания денег и вводить туда уклонение от уплаты налогов.
— Как мы должны бороться с оттоком капитала?
— Ну, во-первых, внутренние цены не должны принципиально отличаться от мировых. Постепенно нужно структуру цен выравнивать. Не просто повышая цены на экспортные товары. Это в основном сырье, и если цены поднять, это ударит по отечественной промышленности. Значит, нужно переходить к другому масштабу цен. Так, чтобы дельта не была источником вывоза капитала. Второе — импорт. Даже умеренная девальвация рубля является условием ограничения импорта. Сейчас правительство предлагает еще меры по регистрации всех внешнеторговых сделок (эти поправки Дума также будет рассматривать). Но в то же время нужна какая-то программа по офшорным зонам. Самый простой способ — превратить Россию в офшорную зону, то есть резко снизить налоги. И гарантировать некую стабильность и сохранение условий контрактов на весь период их реализации.
И, как ни странно, чтобы увеличить приток капитала в Россию, нужен либеральный механизм вывода капитала. Представьте себя на месте иностранного бизнесмена, который знает, что с российского рынка выйти очень сложно, бюрократия огромна и ненасытна, задержки там, здесь и т. д. Вы пойдете на российский рынок, если у вас есть альтернатива пойти на бразильский, или на турецкий, или куда-нибудь в Таиланд? Конечно, нет. Вы пойдете туда, откуда быстро можно уйти в случае, если конъюнктура ухудшилась. Поэтому чем либеральнее механизм выхода, тем больше капитала придет. В том числе вернется тот капитал, который вышел. Пусть даже под иностранной фамилией он возвращается. Я думаю, что вот здесь важно ошибку не сделать.
— Как вы относитесь к намерению ЦБ выявить подозрительные офшоры и их контролировать?
— Есть инструкция Центрального банка, на мой взгляд не очень удачная. Что такое офшоры? Первое — это низкие налоги, второе — конфиденциальность. Источники происхождения денег у тебя никто уже не спросит. С низкими налогами бороться бессмысленно. Это дело каждого государства. В принципе это не очень здорово, когда государство (именно как государство) вводит офшорный механизм с супернизкими налогами. Тогда действительно начинается утечка капитала. И тогда с этим государством борются, чтобы не было чересчур много офшорных зон в приличных местах. Например, вводят по другим параметрам жесткий контроль — открывают источники происхождения, не дают возможность осесть всем капиталам государства — офшорной зоны. Есть и другие ограничения: если у вас адрес на Джерси или в Лондоне, понятно, что это сразу иное представление о солидности компании. Поэтому не всякий бизнесмен предпочтет офшор, на пятой Авеню или в Сити — это солиднее.
Но в любом случае, даже если не будет выигрыша в налогах, привлекает конфиденциальность. В итоге невозможно начать следствие по отмывке денег, когда никто не знает, кто является акционерами данной компании. Вот станет известно, что на самом деле не "Красный треугольник лимитед" является собственником какого-нибудь металлургического или нефтяного предприятия, а гражданин такой-то, который зарегистрировал офшорную компанию. Если эта информация известна, то можно начинать следствие. И выяснять, как это получилось, что жена красного директора держит офшорную компанию, а офшорная компания является главным акционером того же предприятия, и так далее. Если такая информация раскрылась и выяснилось, что там злоупотребление правами было, то принимать меры. Сейчас на Западе пытаются решить эту проблему.
— Как ее решить?
— Речь идет о сотрудничестве. Вот у нас утечка капитала идет тоже через офшор. И хотя ЦБ составил черный список офшорных государств, на самом деле здесь нужно тщательно разграничивать страны с низкими налогами, для которых в офшоре концентрируются какие-то операции, от стран, которые дают повышенную конфиденциальность информации.
Так что должна быть совместная программа по раскрытию информации. Я, например, наезжаю на BoNY, чтобы доказать Ларри Саммерсу: не может только российская сторона быть ответственной. В чем-то BoNY виноват. Ну как они могли несколько лет не замечать, что Эдвардс и Берлин работают по счетам BoNY как кредитное учреждение. По всем американским законам они должны были получить лицензию федеральной резервной системы для работы с таким объемом для прокрутки денег. Так менеджмент банка пропустил это! Что, виноваты российские компании, которые пользовались услугами, или виноват менеджмент банка? Я исхожу из того, что ответственность несут обе стороны.
Поэтому у меня есть идея устроить в апреле совместные российско-американские парламентские слушания. Пригласить конгрессменов и поставить вопрос: нужна программа сотрудничества. Что нельзя обвинять только российский бизнес, если контроль ослаблен на той стороне. Офшорные зоны — не наша придумка.
Мы считаем отмыванием денег только наркоденьги, торговлю оружием, преступность и так далее. Применительно к России надо говорить только о полузаконной утечке капитала, связанной с уклонением от налогов. Американец должен был бы сказать: если они там не уплатили налогов, а здесь заплатили, то все отлично. Легализация произошла. Россия же должна снизить налоги. Вот какая логика должна быть.
"При размытых критериях приостановки сделок все решает чиновник. Дальше проблема одна: заплатить чиновнику"