В Московском университете культуры и искусств (МГУКИ) состоялась всероссийская видеоконференция "Ресурсы культуры — Общероссийскому народному фронту". Ресурсы почти не слышали друг друга — связь на фронте, как всегда, с перебоями
Не все творцы согласились с тем, что их, не спросясь, записывают в "Народный фронт". Бунтуют, естественно, финансово независимые, такие, например, как Союз архитекторов, который на прошлой неделе отказался вступать в ОНФ. Но со студентами и работниками государственных учреждений культуры, думаю, все будет проще. На входе в МГУКИ, старейшее (открыто в 1930 году) учебное заведение культуры, висит плакат: "Студент! Купи два горячих блюда и третье получи бесплатно!" В "бюджетной" российской культуре все устроено по тому же принципу: чтобы заслужить "третье блюдо" — увеличение финансирования, прежде нужно горячо поддержать повара, заварившего кашу. Для первого раза выбрали тех, кто без государства точно не проживет: университеты, академии и институты культуры по всей России — от Тулы до Кемерова.
...Видеоконференция — формат для МГУКИ новый. Перед ее началом проверяют связь, которая работает, но с эхом после каждого слова, отчего любая безобидная фраза приобретает комический оттенок: "Проверка связи. Спасибо большое... ое... ое... Жизнь идет своим чередом, все у нас правильно... авильно... авильно... Хорошо слышно... ышно... ышно..." В зале человек 30, треть зала. С опозданием входят еще две группы студентов. "Вас пригнали или сами пришли?" — спрашиваю. "Сами пришли",— хмуро отвечают студенты и падают в кресла, как в окопы. "Мы тут нужны в качестве актеров",— громким шепотом говорит седой преподаватель своей коллеге, но не уходит. Менее проницательный человек сказал бы, что его используют в качестве статиста, но тут слово употреблено точно: на таких мероприятиях требуется не просто статистическое присутствие, но и некоторая имитация участия. Кстати, в релизе было написано — "приглашены известные актеры, писатели, режиссеры театра и кино", но никого даже малоизвестного не было. Студенты же не соврали: их действительно никто силой сюда не тащил. Просто им экзамен через час нужно было сдавать ректору — и как же было не прийти?..
Фрейд, помнится, писал, что оговорки и абсурдные языковые конструкции возникают в тех случаях, когда человек думает совсем не то, что говорит. Здесь, в МГУКИ, материала Фрейду хватило бы еще на одну "Психопатологию обыденной жизни".
Инициаторами встречи были две организации: Центральный совет сторонников (ЦСС) партии "Единая Россия" и ректор МГУКИ Рамазан Абдулатипов. Именно так написано в релизе — не вуз, а "ректор" является инициатором. Это сделано, видимо, чтобы не дать формального повода обвинить ректора в том, что он навязывает свои убеждения целому вузу. А так выходит славно: ректор вот решил поддержать "Народный фронт", а вуз поддерживает выбор ректора — а как иначе?
Глава ЦСС Франц Клинцевич и его заместитель Александр Ермошкин сидят в президиуме, слева и справа от ректора. Почему-то выступающие старались первым делом убедить, что все происходящее не имеет отношения к политике. Для этого они пускались во все лексические тяжкие. Рамазан Абдулатипов: "Кому-то тут может показаться, что происходит политизация культуры. Нет! Это скорее приход политики в культуру!" Франц Клинцевич: "Кто-то, может быть, подумает, глядя на нас, что мы тут занимаемся политиканством. Нет! Вовсе нет! Это продолжение программы "двадцать-двадцать" ("Стратегия развития до 2020 года"). Я не буду долго теоретизировать о культуре, но как каждый нормальный человек считаю себя культурным".
Как всякий нормальный человек, Клинцевич говорил долго и обо всем; его речь носила спонтанный, или, говоря современно, клиповый характер: "Культура — это не то, что в телевизоре. Культура — это целый слой менталитета. Вот я тоже имел отношение к культуре, консультировал съемки фильма "9 рота". Еще мы возили в регионы фильм "Брестская крепость". Председатель комитета по культуре Госдумы провел 700 встреч со зрителями! Семьсот! Я не люблю американцев, но люблю американское кино. Как они умеют все это подать. Я вот недавно видел фильм Сергея Безрукова "Самая реальная сказка". Я был потрясен. Безруков возрождает сказку в нашей стране. И хотя там и Баба-яга, и Кащей, но все равно это наша действительность. Это будут смотреть все дети, начиная с 7 лет". (Он с непроизвольным нажимом сказал "будут" — и получилось в смысле "будут смотреть, никуда не денутся".— А. А.)
"Власть справедливо критикуют,— продолжал Клинцевич,— и мы идем на это. Потому что мы хотим знать реальное положение. Общий вектор задан давно, и только Путин способен повести нас. Но ему нужны помощники. Поэтому он обращается к вам, к нам! Нам не формальный, а настоящий диалог нужен, чтобы все высказались!"
Ермошкин начал диалог с регионами. "Готовы вступить в дискуссию? — спрашивал он в микрофон.— Пермь?" Пермь не отвечала. "Так,— сказал заместитель главы ЦСС.— Пермь не слышит. Переходим к Кемерово. Слышите нас?" Кемерово тоже не слышало. "Санкт-Петербург?" Связь, которая перед началом конференции была, почему-то расстроилась, но этому никто, что самое интересное, не удивился. "Это враги фронта",— пошутил ректор, и все засмеялись — над самим предположением, что у такого фронта могут оказаться враги. Да и зачем ему враги, когда такая связь.
Через 10 минут ситуация принципиально не изменилась: в Москве "регионы" было видно (на большом экране), но по-прежнему не слышно. А сами регионы все слышали хорошо, но их самих не слышала Москва. "Ну, раз проблемы со звуком — а это понятно, поскольку дело новое,— сказал Ермошкин.— Тогда Москва будет говорить. Просто все висит на немецком сервере. В этом, видимо, проблема".
Фото: Сергей Киселев, Коммерсантъ
Ректор опять взял слово, чтобы заполнить паузу: "Вот у нас говорят все время: технологии, технологии. Но забывают о содержании. А ведь мы потеряли основы культуры! Нам нужен культурный суверенитет! Вот мы укрепляем наши пограничные войска. А ведь надо укрепляться и от чужого культурного влияния!"
Клинцевич добавил: "Я согласен с Рамазаном Гаджимурадовичем... Вот мы возили по регионам "Брестскую крепость". 300 копий. Семьсот встреч провели! Семьсот! Бесплатно фильм показывали. Но во многих кинотеатрах нам отказывали, потому что многие сети кинотеатров контролирует иностранный капитал" (вместе с "немецким сервером" это можно считать уже вторым намеком на западное вредительство; если еще учесть, что название ЦСС напоминает то ли ОБХС, то ли ВЦСПС, ощущение дежавю было полным.— А. А.).
В это время вышла на связь Рязань: увидев Клинцевича, в прошлом десантника, представитель региона решил, видимо, объединить две темы — культуру и ВДВ; получилась вот что: "Должен сказать, что Рязанское десантное училище принимает активное участие в культурной жизни города". Но гораздо интереснее было другое: представитель Рязани в своей речи заменял "2012 год" эвфемизмом "ожидаемые события" ("в год, когда наступят ожидаемые события") и прибавлял, что "эти изменения ожидаются многими". Пока на моей памяти никто не рискует употреблять в отношении 2012 года слово "изменения": а тут вдруг с такой откровенностью. Партийное чутье? Творческая интуиция?.. К диалогу присоединилась Тула, но ее опять не было слышно — в эфире только булькало. "Все регионы нас слышат хорошо,— успокоительно сказал Ермошкин,— но по-прежнему не говорят. Это ничего. Зато мы вас видим". (На экране, наклонившись к столу, сидела женщина в наушниках.)
Паузу опять заполнял ректор МГУКИ: "Надо мобилизовать интеллигенцию на борьбу с бескультурьем. Опять же, вот взять наш вуз. Да, мы учим культуре, знаем разные слова. Но культура — это же и наше поведение. Культура — это то, как мы обращаемся с женщиной. Встаем ли,— он строго обвел взглядом зал,— встаем ли, когда старший входит в аудиторию? Культура в том, как мы относимся к родственникам. Культура, наконец, начинается с чистоты!"
В этом пункте его решительно поддержал Клинцевич: "Да. Культура — это когда чисто вокруг. И в Москве это огромная культурная проблема. Часто едешь на машине, видишь мусор... бросают. Приходится выходить... э-э, объяснять... ну то есть делать замечание... Мне физические данные позволяют, слава богу, поэтому я... объясняю. Но мусорят же везде! А культура начинается с этого! Возле дома — бардак, в доме — бардак. В вопросах мусора надо начинать с себя. Хотя я тоже, конечно, перегибаю: если дома в прихожей тапочки стоят неровно — попадает и моей жене, и детям, и внукам. Так, конечно, тоже нельзя,— неожиданно самокритично закончил Клинцевич. И добавил вдруг: — Поэтому сегодня нам нужно прежде всего услышать друг друга — именно этого и хочет Путин".
Но услышать друг друга все не удавалось: связь с регионами по-прежнему не работала.
Студенты в зале, как в пушкинском пророчестве, безмолвствовали. С репликой выступил только аспирант вуза, сидевший в первом ряду. Видимо, у аспиранта не было выбора — выступать или не выступать, и поэтому он выпалил единым махом все, что накипело: "Я когда услышал о создании "Народного фронта", то подумал: как это все может получиться?.. Это ведь такая большая работа. Но сегодня, когда я услышал вас, Франц Адамович, я теперь ощущаю, что это может получиться!"
На связи было Кемерово, но с перебоями. "Мы включаем авральный канал!" — крикнул техник, и Кемерово вдруг откликнулось! "Здравствуйте,— сказало Кемерово женским голосом.— Мне кажется, что культура должна быть не только пропагандистом, но и агитатором, и организатором..." Я ушам не поверил. До 1991 года на журфаках всей страны висели стенды с изречением В. И. Ленина: "Газета — не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор". В Кемерове, видимо, так и осталось висеть, и правильно, как теперь выяснилось.
Вопрос Ермошкина "Кто еще слышит Москву?" подтвердил худшие опасения: Москву никто не слышал. Поэтому слово по третьему разу дали Клинцевичу, которому опять было что сказать по теме культуры: "...Я вот долгое время служил на Кавказе. Как там относятся к родственникам! А у нас... У нас иногда даже и двоюродных братьев не знают! Нужно начинать с культуры, а потом уже и к деньгам переходить можно".
Тула была на связи, но успела сказать лишь несколько фраз, из которых хорошо было слышно первую и последнюю: "У нас всегда были сильны театры, библиотеки и философия в провинции... Меня не слышно?.. Так вот: преимущество провинции в том, что у нее меньше философии и гламура..." Потом раздался свист, и я так и не понял, хорошо, когда философия, или плохо.
"Ну, первый, так сказать, камень брошен! — выдохнул Ермошкин.— У нас тут еще не все гладко, это же принципиально новые медиа! Во время второй конференции, надеюсь, уже будет все по-другому".
Многие в этом зале, вероятно, тоже надеялись, что все будет по-другому — и при этом понимали, что, видимо, по-другому быть уже не может.