"Лукашенко уже не верят, а оппозиции не верят еще"

Александр МИЛИНКЕВИЧ, лидер общественного движения "За свободу", рассказал "Огоньку", как может развиваться ситуация в Белоруссии

— В какой мере белорусская экономика завязана на соседей?

— Белорусская экономика завязана в первую очередь на огромные дотации. Она централизованная, в основном государственная. По сути, это экономика, которая так и осталась социалистической с небольшими капиталистическими элементами, она не реформировалась никогда. Вокруг нас, у соседей, идут реформы — лучше или хуже, но идут, а наша экономика становится все менее конкурентоспособной...

Лукашенко привык жить на дотации. До сих пор благодаря особому таланту выпрашивать ему это удавалось. Россия поддерживала Белоруссию как союзное государство, но, похоже, ее терпение иссякло. Да и российский рынок наполняется все более качественными товарами, а это значит, что и там вытесняются товары из Белоруссии. Иначе и быть не может: директивы больше не действуют, а льготные условия Лукашенко упустил. Эксперты считают, например, что нужно около миллиарда долларов в месяц, чтобы белорусская экономика ожила и начала развиваться. А таких денег нет и уже не будет.

— Что могут дать связи с Польшей?

— Они испортились. Польша, как и все страны Евросоюза, ставит теперь и политические условия. Прежде всего — освобождение политзаключенных. Приостановлена масса проектов, которые развивались неплохо. Ждать, что польский бизнес в нынешней ситуации пойдет в Белоруссию,— это все равно что ждать у моря погоды. Поляки и раньше шли к нам с оглядкой: гарантии собственности нет, приватизации земли — тоже.

— Вы знакомы со многими эмигрантами и беженцами. Насколько остро стоит перед Белоруссией проблема миграции?

— Есть разные волны. Волны политические обычно связаны с выборами и репрессиями со стороны власти. В 2006-м, например, через тюрьмы прошли более тысячи человек — они отсидели короткие строки. После выборов 2010-го, насколько я знаю, в заключении около 700 человек, но более 40 из них уже прошли по уголовным делам. К тому же многие, не дожидаясь приезда автозаков, скрываются. Вильнюс, Прага, Киев, Варшава — вот направления нашей политэмиграции.

Другое дело, что экономическая эмиграция сейчас гораздо масштабнее. Предприниматели средней руки, даже успешные, сворачивают дела в Белоруссии. Нельзя нормально купить валюту, на бирже курс сумасшедший. Добавьте к этому репрессии налоговых органов. С бизнесменов дерут три шкуры: требуют план, а если его нет — беспощадные штрафы. У людей руки опускаются. Вот и уезжают.

— На Глобальном форуме во Вроцлаве вы обмолвились, что белорусская оппозиция тоже в немалой степени виновата в том положении, в каком находится сейчас ваша страна.

— Конечно, мы виноваты. Прежде всего в том, что не предложили обществу серьезную позитивную альтернативу. Моральную альтернативу представили: не хотим жить в несвободной стране, где не соблюдаются права человека и нет честных выборов. Но хорошей экономической и социальной альтернативы не было. Да, программы вроде у всех есть. Но они не популяризировались, не дошли до людей. Вот на нас и смотрят, как на диссидентов. Мол, хорошие ребята, честные, смелые, борются. Но не настоящие политики, на которых можно поставить, чтобы вывести страну на дорогу реформ. И сейчас такая ситуация: Лукашенко уже не верят, а оппозиции не верят еще.

— Какими вы видите будущие отношения России и Белоруссии?

— Как я понимаю, в Москве уже не видят в Лукашенко стратегического партнера. Он не оказался человеком слова. К тому же позволял себе весьма не дипломатические выражения и выпады в адрес российского руководства. Думаю, Россия будет искать другого человека, который бы соответствовал ее интересам. Не сомневаюсь, что для России важно, чтобы Белоруссия осталась в сфере ее максимального влияния. Но добиться этого сейчас сложно: выборы-то прошли, а на парашюте нового президента не спустишь. Для России важны пророссийские партии, а их роль всегда играл Лукашенко. По сути, у нас нет пророссийских партий, как нет и антироссийских. Мы хотим строить основы гражданского общества, партии и движения у нас — продемократические. В некотором смысле — прозападные. Хотя, повторюсь, отнюдь не антироссийские.

— Когда полтора года назад вы организовали новую коалицию, так называемую новую оппозицию, то в совместной декларации не было призыва борьбы за власть, а только требования выступать против коммунизма, фашизма, за либерализацию...

— Конечно, наша цель — прийти к власти. Но когда нет выборов, когда нет реального подсчета голосов, когда нас нет в избирательных комиссиях, то сама избирательная система становится фарсом. Поэтому когда я иду на выборы, то говорю людям: проценты спустят сверху, но я иду представить альтернативу. То, что происходит сейчас, даже выборами не назовешь. Мы поэтому используем термин "политическая кампания".

— Скажите, а почему вы возглавили движение, а не партию?

— Партия — электоральный инструмент, помогающий проводить пиар-кампанию и выигрывать выборы. Но у нас нет реальных выборов, значит, и партии не могут развиваться. Они ржавеют — как сабля без боя. Партия должна лоббировать интересы определенной социальной группы. А чьи интересы могут лоббировать белорусские партии, если их вообще нет во власти ни на парламентском, ни даже на местном уровне?

Беседовал Валерий Мастеров