гастроли\ современный танец
В парижском Theatre de la Ville при исключительном аншлаге проходят гастроли Театра танца Вупперталя. Осиротевшая два года назад труппа привезла в Париж премьеру "... как пена на камне..." ("... como el musguito en la piedra, ay si, si, si...") — спектакль, который бессменная руководительница труппы Пина Бауш закончила за несколько недель до своей смерти. О ее последнем путешествии — МАРИЯ СИДЕЛЬНИКОВА.
Палермо, Мадрид, Вена, Лос-Анджелес, Гонконг, Рим... и, наконец, Чили. Последние 20 лет Пина Бауш со своими танцовщиками колесила по миру и, возвращаясь в промышленный Вупперталь, собирала из вороха впечатлений свои танцевальные спектакли. Путеводителей набралась целая серия, но отлаженный механизм неожиданно дал сбой: 12 июня 2009 года Пина Бауш показала свой путевой отчет о поездке в Чили, а 30 июня ее не стало.
Теперь в этой работе каждый старается разглядеть нечто особенное: будь то намеки на близкий конец (знала ли она вообще о диагнозе?) или некое творческое завещание великой Пины будущим поколениям. Один французский журналист и вовсе приписал ей дар провидицы. В спектакле сцена под ногами танцовщиков то и дело угрожающе трескается, и он увидел в этом предчувствие страшного землетрясения в Чили в 2010 году.
Но в "... как пене на камне..." нет ни грана сверхъестественного, ни тени грусти, ни даже малейшей попытки подвести итоги. Это рядовая (в лучшем смысле слова) постановка Пины Бауш, в которой собрано все то, за что одни боготворят хореографа, другие на дух не переносят. Как и в прежних ее спектаклях, здесь бессмысленно выискивать туристические приметы Сантьяго, пески Атакамы или призрак диктатора Пиночета. И пусть без песни чилийского певца и коммуниста Виктора Хары, расстрелянного в дни военного переворота, не обошлось, в спектакле столько же Чили, сколько воды в пустыне Атакама.
Бессюжетный набор ассоциаций вольно собран по годами выверенной схеме: танцевальные куски сменяются остроумными скетчами, в которых наблюдательная Пина Бауш со свойственным ей юмором разбирается в отношениях между мужчиной и женщиной. Никуда не делась тема насилия, столь любимая ею в ранних работах. Спектакль открывается и заканчивается одной и той же сценой: группа разъяренных самцов делят бьющуюся в истерике жертву, которая переходит из одних рук в другие. Повторяется и излюбленный мотив подчинения: запыхавшаяся женщина, словно обезумевшая шавка, рвется с удушающего поводка. Есть сцена, обыгрывающая женские терпение и покорность: компания парней смачно выплевывает пробки, а девицы, приготовив подолы платьев, суетливо силятся их поймать.
Но все-таки властная женщина-покорительница берет в этом спектакле верх над женщиной-жертвой. Все те же растрепанные волосы, скрывающие лицо, роскошные платья в пол (в том числе непременное красное), дефиле на высоченных каблуках — в какой-то момент трусливыми, услужливыми псами становятся мужчины, готовые на все, лишь бы поцеловать хорошенькую ручку. В мире Пины Бауш не существует некрасивых — здесь даже крошечная непропорциональная азиатка чувствует себя роскошной голубоглазой блондинкой.
По танцевальной части Бауш, кажется, уже давно предпочитала занимать позицию стороннего наблюдателя, предоставляя своим танцовщикам полную свободу импровизации. А от всех упреков в неизобретательности хореографии последних лет она открещивалась просто: "Меня не волнует, как танцуют, мне важно — почему". В данном случае существенных мотиваций было немного. Отличился старейший танцовщик труппы Доминик Мерси, исполнив врезающееся в память соло, где отчаяние и надежда ведут борьбу за его тело. Мерси вместе с Робертом Штармом сейчас возглавляют театр, считая своей главной задачей "поддерживать жизнь и цвет" наследия Пины Бауш, о новых постановках речи пока не идет. Зрителям, похоже, ничего нового и не надо. Пинамания продолжает свое путешествие по миру, собирая полные залы и восторженные овации. И всеобщему экстазу трудно не поддаться.