 |
Руслан Аушев, президент Ингушетии. На контрольно-пропускных пунктах отношение к гражданам России подозрительное. Но все равно они с нами считаются — у нас бомба есть.
Алексей Казанник, вице-губернатор Омской области. Никогда, потому что я знаю законодательство многих стран, даже исламских.
Вячеслав Позгалев, губернатор Вологодской области. В прошлом году в Канаде какие-то люди оскорбили всю российскую делегацию. Мы встречались с представителями канадских деловых кругов, и неподалеку от места встречи небольшая кучка якобы мусульман держала плакаты с обидными лозунгами в адрес нашей страны и президента Путина в связи с событиями в Чечне. Артур Чилингаров подошел поближе и сказал, что за такое можно получить и по физиономии. А они ему ответили на чистом русском языке, что Канада свободная страна и здесь все могут свободно выражать все что хочется.
Муртаза Рахимов, президент Башкирии. В США обижают тем, что на всех россиян смотрят с подозрением и проверяют на таможне долго и с пристрастием. Но все равно я с обычным красным паспортом езжу, и никогда по дипломатическому.
Абубакар Арсамаков, президент Московского индустриального банка. В советские времена было обидно, когда нас называли русской мафией. А теперь на Западе модно говорить о "чеченской банковской мафии". Это очень неприятно, я ведь чеченец. И вообще, обидно, что у них все налажено, а мы все еще на перепутье.
Геннадий Зюганов, руководитель фракции КПРФ в Госдуме. У меня всегда все было нормально. Вот и сейчас, когда ездили на заседание ПАСЕ.
Владимир Семаго, президент Московского коммерческого клуба. Обижать не обижали, но жуликом считали не раз. Я до сих пор помню широко раскрытые глаза партнеров, с которыми заключил первую сделку, когда оказывалось, что сделка состоялась и я никого не обманул. Впрочем, эти опасения естественны, если господин Митрофанов с трибуны российского парламента безнаказанно говорит о том, что только трусы отдают долги. Вряд ли после таких слов к нам будут относиться по-другому.
Константин Затулин, председатель Межрегионального фонда президентских программ. Однажды в аэропорту Бен-Гурион в Израиле меня так досматривали, что я почувствовал себя преступником. Служба безопасности ведет себя там на редкость беспардонно. Похожие ощущения я испытал и от общения с таможенниками на иракской границе.
Марат Гельман, галерист. В 1988 году на польской таможне меня мурыжили часа два и даже из поезда выводили — очень уж им хотелось найти у меня хоть что-нибудь. Но тогда через Польшу пролегал большой коммерческий путь в Россию, и таможенники привыкли, что всегда можно чем-нибудь поживиться.
Виктор Похмелкин, зампред комитета Госдумы по судебно-правовой реформе. Наоборот, в Европе или в Америке я всегда ощущал себя спокойно. Там правовые государства и просто так тебя не обидят. И кстати, когда люди узнавали, что я из России, они, наоборот, начинали лучше ко мне относиться.
Адам Дениев, заместитель главы администрации Чеченской республики. Мало того что обижают — изгоем считают. Россиян независимо от национальности на каждом шагу унижают. На таможне только мы стоим в очередях и ждем проверок и досмотров. В отелях только нас размещают в последнюю очередь и в оставшиеся номера... Поэтому нам надо помочь президенту создать имидж сильного государства, и тогда иностранцы начнут нас уважать.
Станислав Терехов, лидер Союза офицеров. Увереннее всего я чувствовал себя за границей, когда служил в Монголии в составе 39-й армии. И отношение ко всем русским было самое доброжелательное. Правда, численность нашей армии была около ста тысяч, а население Монголии — около 1,5-2 миллионов человек. А вот в Польше примерно в те же годы было сложнее, там я ловил косые взгляды, как будто у каждого по камню за пазухой. Сейчас к гражданам России относятся нормально, разве что побаиваются, но это результат искусственно нагнетаемой вражды.
Владимир Штернфельд, президент компании "Штерн-цемент". Меня нигде нельзя обидеть — я очень гордый еврей и никому не позволю это сделать.
Павел Фельдблюм, исполнительный вице-президент еврейской общины Москвы. С хамством на уровне обслуживания в ресторанах и гостиницах встречаюсь постоянно — и в Швеции, и во Франции, и даже в Израиле.
Евгений Петросян, народный артист России. В советское время я чувствовал себя там ущемленным. Нас тогда приучали к тому, что за границей нас запросто обкрадут, а в Италии мотоциклисты сумки прямо из рук у иностранцев рвут. И однажды я наблюдал, как наш соотечественник, спустившись с парохода и увидев проезжавшего мотоциклиста, не дожидаясь, пока с него сорвут сумку, недолго думая стукнул того по голове. Оказалось, зря — это был бухгалтер порта, который просто ехал на работу.
Сергей Борисов, президент Российского топливного союза. Меня — нет, а вот моей близкой родственнице американцы долго не продлевали грин-карту, хотя она там училась. По закону такой задержки не должно было быть. Но я надеюсь, это не из-за неприязни к нам, а из-за элементарной бюрократической волокиты.
Игорь Балло, президент Ассоциации игорного бизнеса России. Пусть бы только попробовали они меня обидеть! Но когда мы берем машину напрокат, то проверяют нас всегда тщательнее и автомобиль дают с опаской. Все-таки за людей они нас там не считают, мы всегда и везде будем для них второсортными. Иностранцам не понять нашего менталитета, они не понимают широты русской души, ее размаха. И считают, что мы разрушаем их устои.
Дмитрий Орлов, президент банка "Возрождение". Я не олигарх, а простой российский банкир, поэтому за границей ко мне всегда относятся нормально.
Сергей Степашин, председатель Счетной палаты России, бывший министр внутренних дел. Ни у меня, ни у моих знакомых проблем с иностранными правоохранительными органами никогда не было.
Григорий Томчин, президент Всероссийской ассоциации приватизируемых и частных предприятий, депутат Госдумы. За границей нас обижают куда меньше, чем дома в России. Веди себя как принято в стране, и все будет хорошо.
 |
|