Миф и мифотворец

Писать рецензию на "Добычу" Дэниела Ергина, русский перевод которой выпущен в этом году "Альпиной Паблишер" — занятие и странное, и веселое, похожее на сон в летнюю ночь. Представьте себе: вы точно знаете, что в 4 в июле еще темнеет, а сами вы, как и положено, в своей кровати, и не время даже вас будить. Но одновременно вы — в залитой светом классной комнате, в тесном пиджаке школьной формы (у него восхитительно блестящая подкладка), колени уже не помещаются под парту, а скучающий голос свыше диктует: "Тема сегодняшнего сочинения — женские образы в романе "Война и мир" Льва Николаевича Толстого". Женские образы — это то что надо. Но весело же за час до рассвета с такой вот седой щетиной вспоминать — а кто там была эта маленькая княгиня? Полноте, кто ж теперь вспомнит! Удалось или не удалось в итоге кому-то прочитать что "Войну и мир", что эту самую "Добычу"?

С opus magnum Дэниела Ергина случилось в России то же, что с классиками русской литературы — но в узком кругу. Бизнесмену даже легче признаться, что не читал Толстого. В конце концов, всем известно, что рассказать: первые страницы Толстого по-французски. А вот "The Prize" (таково заглавие книги Ергина в оригинале) — кто ж заранее знает, что он написал 900 с лишним страниц? Но и это не отменяет необходимости знать (как на экзамене, знаешь единственно: Наташа Ростова у Толстого точно танцевала первый бал): "Добыча" Ергина — про нефть. Да вы посмотрите на книжную полку — как это не читали? Ваш экземпляр из Barnes & Noble, на английском, вам привозили его деловые партнеры из Лондона (на самом деле из аэропорта Франкфурта, там у B&N постоянный запас Ергина для таких, как вы). Не вы ли четыре раза обещали себе прочитать? Ергина знают все, все читали, никто не помнит наизусть, и все цитируют, сами того не зная.

Нельзя сказать, что Дэниел Ергин, основатель Cambridge Energy Research Associates, лауреат всех возможных non-fiction премий, в первую очередь — Пулитцеровской, сделал что-то очень оригинальное. Идея в конце 1980-х витала в воздухе — в тот же год, когда кембриджский доктор уточнял историю Standard Oil и копался в деталях соглашений Ирака с британскими нефтекомпаниями, в Риге, например, ровно тем же был занят русско-советский специалист по творческой трактовке истории Валентин Пикуль. Черновики его неоконченного "романа-информации" под заголовком "Черная, грязная, продажная", посвященного нефти, по событиям (да и где-то по языку) просто дублирующие "Добычу", изданы уже после смерти Пикуля, в ранних 1990-х. Но, даже если бы в Риге успели дописать роман, успеха Ергина в России он бы не повторил, как не повторили его десятки неплохих книг на ту же тему ранних 1990-х. Впервые "Добыча" была опубликована на русском языке в 1999 году, и тогда уже у книги Ергина в деловых кругах России был статус, о котором мечтал бы любой публицист. Довольно того, что предисловие к русской книге 1999 года подписано президентом ЛУКОЙЛа Вагитом Алекперовым. В остальном мире уже через несколько лет после первой публикации (она состоялась в 1991 году) для Дэниела Ергина было обычным делом обсуждать глобальные проблемы мировой нефтяной политики с шейхами Саудовской Аравии, главой Exxon или, скажем, с президентом Италии. Можно быть кембриджским профессором, и доктора Ергина я впервые мельком увидел в 1991 году именно в этом качестве — и поэтому не запомнил. Но сообщить всему миру, что он последние полтора века стоит на нефти и только на нефти, и всю экономическую историю 1854-1991 гг. можно и необходимо рассматривать как борьбу за нефть — значит не только дать имя крупнейшему рынку в мире, но и во многом создать этот рынок как нечто единое и осознающее себя в таком качестве. И, в порядке скромного вознаграждения, приза, добычи — стать первым официальным летописцем и гуру этого рынка объемом в триллионы долларов в год.

Для гуру Ергин выглядит даже избыточно скромным и компанейским англичанином, в огороде которого по чистой случайности обнаружили среднее по размерам нефтегазовое месторождение — так, на пять-шесть десятков миллионов тонн доказанных запасов: солидно, но бывают, конечно, и крупнее. Успех Ергина в 2000-е безуспешно пытались повторить и "Фрикономика" Стивена Левитта и Стивена Дабнера, и "Черный лебедь" Нессима Талеба. С точки зрения тиражей, популярности, цитируемости, статуса гуру — у них получилось почти все. Но только Ергину удалось оказаться в нужном месте в нужное время и с нужными навыками — там, где нефтяной мир искал того, чего всегда желают себе справедливо богатые, но несправедливо неизвестные — благородного происхождения, столетних корней, герба, легенды. Мифа.

Разумеется, "Добыча" — это именно миф в культурологическом смысле, сказание, эпическое повествование об истоках мира, об истинных богах и героях. Как и положено мифу, важнейшая его функция, которая, несомненно, важна и вам — дать представление о лично вашем месте в этом мире. Когда я во второй раз увидел Ергина, уже в Москве, в 2005 году, он напоминал торопящегося куда-то второстепенного персонажа "Теогонии" Гесиода — достаточно легендарного, чтобы хотеть его потрогать, но не претендующего на то, чтобы простой смертный его пугался просто так. Тогда-то в моей библиотеке и появился экземпляр "The Prize": функция Ергина в мифе о нефти, которая правит миром — повествование. А знающий все не может не поделиться знанием — без его книжки от него не уйдешь.

Не случайность то, что мифы в XX веке творит профессура Оксфорда и Кембриджа. Чтобы написать историю, достойную Толкина, нужно как минимум знать предмет, на котором ты основываешься, не в меньшей степени, чем его знает Ергин. Важно то, что это именно кабинетное, аналитическое знание — только так за скважинами, допэмиссиями, визитами канонерских флотов и встречами политиков в лобби пятизвездочных отелей в Бейруте можно разглядеть всю картину. Впрочем, и это значимо, но недостаточно. Всю картину знает множество людей, и среди них встречаются информированные и более полно, чем Дэниел Ергин. Но им недостает того, чем автор "Добычи" покорил всю читающую публику мира в 1991 году — таланта превращать версию происходящего в окончательный и, пусть и спорный и дискуссионный, но все же не подлежащий критике тезис. Об иранской революции 1973 года написаны тысячи монографий. Ергину достаточно сформулировать: "Беспорядочно проводимая шахским режимом модернизация истощила терпение иранцев во всех слоях общества". Это станет на ближайшие полвека истиной, потому что так написано в "The Prize". Отсюда большинство и знает эту классическую формулировку, даже не читая ничего, кроме меню в штатном ресторане Генпрокуратуры Barashka.

Миф можно сотворить только один раз. К новому изданию Ергин написал послесловие, в котором продлил повествование с 1991 по 2011 годы. Я не читал его и не буду, поскольку "Добыча" явно не об этом: не бывает сказания о нынешних временах, эпос существует в настоящем времени только потому, что написан в прошедшем. Да и что можно добавить к "Войне и миру" мирового рынка финансово-политической власти 20 лет спустя?

И все же странно, что Ергина в России все цитируют, но так мало знакомы с текстом. Ведь это, даже если отвлечься от роли личности в истории, потрясающая и безукоризненно рассказанная story. Вот смотрите: все триллионы начались в 1854 году со старшего преподавателя Йельского университета Бенджамина Силлимана-младшего и суммы в 526 долларов и 8 центов... Далее — сами. Ну неприлично же деловому человеку в нефтяной России этой истории не знать. Вам же нужны благородное происхождение, столетние корни, герб, легенда, миф — в том числе о самих себе? А вот же оно все.

Дэниел Ергин. Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть. М.: Альпина Паблишер, 2011