На пыльных тропинках холодной войны

В последние годы в обиход вошло — в применении к советскому обществу сталинских времен — понятие "мобилизационного сознания". Но по накалу такого сознания любую сталинскую агитку переплюнула первая половина "Луны" Ирвинга Пичела, экранизации Роберта Хайнлайна, пророчески определившей основной вектор советско-американского космического соперничества — "лунную гонку".

В первых же кадрах происходит катастрофа, которую советский армейский фольклор описывал так: "Дымилась, падая, ракета, // И от нее бежал расчет. // Кто хоть однажды видел это, // Тот х.й к ракете подойдет". "Диверсия",— констатируют, не отвлекаясь на поиски красных шпионов, герои. Так же стоически они констатируют, что судебный запрет запуска ракеты на Луну — результат не экологической озабоченности пикетирующих космодром граждан, а вражеской пропаганды и денежных вливаний. Но приставы могут сколько угодно подпрыгивать, размахивая повестками, у подножия ракеты: когда страна прикажет быть героем, у них героем становится любой. Так, перед стартом, состоявшимся скоропостижно, место сраженного аппендицитом ученого, чуть покапризничав, занимает простой механик, в критической ситуации оказывающийся главным храбрецом. Героем становится даже мультяшный Woody Woodpecker — дурковатый дятел Вуди, в просветительски-пропагандистской анимации убеждая техасских и пенсильванских баронов вложить кровные миллионы в строительство ракеты для лунного рейда: ведь иначе русские первыми разместят на Луне ракеты, и Соединенные Штаты Америки превратятся в разрозненные и беспомощные ошметки цивилизации.

Несколько удивляет то, что изначально фильм должен был ставить великий Фриц Ланг. С одной стороны, ему и карты в руки: именно он в "Женщине на Луне" (Frau im Mond, 1929), в частности, изобрел принцип "обратного отсчета" перед запуском космического болида: три, два, один, пуск. Но, с другой стороны, антифашист Ланг отнюдь не был склонен искать красных под кроватью. Судя по всему, по этой причине Ланг с фильмом разошлись. Его, мистика-математика, не могла не соблазнить идея снять чисто технологическое кино о торжестве человеческого разума.

Но и в версии Пичела мотивы "холодной войны" быстро сходят на нет. Точнее говоря, сходит на нет авантюрная линия вообще. На Луне героям не встретятся ни злобные селениты, ни советский десант. И о красных ракетах они забудут начисто, благородно провозгласив Луну достоянием всего человечества. Что ж, жаль, очень жаль, что фильм снял не Ланг, умевший придавать поэтичность вращению шестеренок. Фильм Пичела в наши дни кажется трогательным лишь в силу щемящей архаичности подробно описанных технологических подробностей полета: наверное, интереснее всего его смотреть засекреченным конструкторам. А если говорить честно, он довольно тоскливый. Ну вызывает легкую дрожь то, как изображены перегрузки на старте. Экипаж плющит и таращит, рты у астронавтов растягиваются от невыносимого давления до ушей, как растягивались физиономии героев, пожалуй, лишь в фильмах Дэвида Кроненберга. Ну хочется посмеяться, когда экипаж, уже прилунившись, узнает, что прилунился как-то не так и не сможет взлететь, не избавив ракету от лишнего веса. Астронавты отпиливают от корабля все, что можно отпилить, выкидывают за борт запасные трусы, оставляя за собой на Луне вопиющую свалку. Но считается, что Пичел убедил янки в реальности полета на Луну, а это, как ни крути, всемирно-исторический вклад, пусть и не в кино.

"Destination Moon", 1950