Священники по прямой

Небольшое село Залесцы в Западной Украине называют вторым Ватиканом, городом священников или просто кузницей кадров для церкви. Здесь стали священниками более 300 человек, опередив по численности местных фермеров, учителей и водителей. Значительная часть залесских священников служит в России, но в июле, когда православные отмечают крещение Руси, они навещают свою малую родину

Слово "залесцы" с ударением на второй слог, означает, что село находится за лесом. Правда, за 700 лет существования села местность вокруг сильно изменилась, и теперь оно стоит аккурат посреди леса. Залесцы, расположенные в стороне от всех трасс, укрытые кронами гигантских берез, каштанов, кленов и грецких орехов обнаружить невозможно даже с вертолета. Не так просто отыскать путь в село и понизу.

После дождя дороги, которые так можно назвать с большой долей оптимизма, превращаются в западню для машин и резиновых калош. Проехать можно только на лошадях — их тут запрягают двойками в небольшие деревянные тележки, напоминающие колесницы древних римлян. Процокает подобный транспорт, и на улицах становится так тихо, что можно слышать, как ворочаются аисты в своих огромных, похожих на спасательные круги, гнездах.

— Знаете, к нам обычно только один раз приезжают,— на всякий случай предупреждает глава сельсовета Мария Копач,— второй раз такую дорогу осилить невозможно. Мы так чуть выборы президентские не сорвали. Где первый дом на пригорке стоит, там зимой всегда дорогу заметает, и нас полностью отрезает от мира. Вот там как раз бюллетени и застряли. Пришлось запрягать сани, тащить их через заносы — у нас ведь и до минус тридцати бывает.

Почему именно здесь, в таком потайном месте возник неиссякаемый источник священнослужителей, однозначно сказать не может никто. Это факт тем более странен, что в восьми километрах, если идти прямиком через лес, находится знаменитая православная святыня — Почаевская лавра, которая, по идее, и должна была бы стать кузницей кадров. Но феномен возник именно в Залесцах.

— Вера в этой земле была всегда, храм наш никогда не закрывали,— говорит глава местной администрации Мария Петровна, у которой в кабинете на месте традиционного президентского портрета висит Почаевская икона Божией Матери.— Но вот массово, как во время эпидемии какой, священники стали появляться в конце 1970-х годов. Смотришь, человек всю жизнь шофером был, ездил на тяжелом тракторе, убирал сахарную свеклу и вдруг в 40-50 лет стал священником. Можно сказать, прямо оставляли люди трактора в поле и шли в храм.

Галина Шляхтюк, директор местного Дома культуры, буднично перечисляет тех, кто круто поменял свою судьбу. Длинный список фамилий повествует о некой странной неизбежности обращения к Богу.

— Вот Дмитрий Киричук долго учился на хирурга, в Тернополе работал в районной больнице, а потом стал священником,— говорит Галина Ивановна.— Толик Семора журналистом был в крупной газете — священником стал. Старший Бойков серьезно радиоэлектроникой занимался — стал священником.

— То есть, кем бы человек ни хотел стать, все равно он будет священником? — уточняем на всякий случай.

— Выходит так,— соглашается она.— С тех пор так и повелось у нас, что практически во всех семьях есть священники, монахини или матушки, зайдите в любой двор — не промахнетесь.

От Котовского до Саввы

Пятьсот дворов разбросаны по обширной площади довольно замысловато: если и была какая-то система расположения хат, то очень сложная, близкая к хаосу. Говорят, что в XVI веке местные поселенцы спасаясь от набегов турок схоронились здесь между оврагов. С тех пор дома, заменившие глиняные хаты, стоят где придется — одни на склонах оврагов, другие в низинах, третьи, наоборот, на верхушках холмов, так, что за заборами открывается зеленая пропасть.

Если брать в расчет хутора, расположенные на заметном отдалении, то село так просто не обойти: когда два года назад сюда наконец-то протянули газ, местные жители узнали протяженность улиц — 29 километров. Захочешь пойти за солью к соседям — вернешься на другой день. Так что каждое хозяйство тут устроено на манер крепости, чтобы в случае чего не зависеть от внешнего мира: выращивают овощи, ягоды, пекут хлеб с крупными дырками, держат кур и коров, варят варенье, делают соки, собирают грибы и изготавливают сыр по особому рецепту. В молоко добавляют соль, специи, кипятят, а потом ставят застывать на холод. Сыр получается мягкий, ярко-желтый, как кусочки луны.

Вообще, инфраструктура в Залесцах довольно аскетичная: два храма, часовня, сельсовет, школа, неизменный магазин и Дом культуры, на дверях которого висит замок. Сейчас у директора Галины Шляхтюк, можно сказать, выходной — в православный пост дискотек в селе не бывает, так как из местной молодежи все равно никто не придет, а приезжим, работающим на скупленных фермерами землях, весело и без дискотеки — спиртного в магазине предостаточно. Так что у Галины Ивановны есть время для экскурсии.

На каждом перекрестке дорог здесь стоит особый крест, покрашенный белой краской. Если кто-то умирает, на крест вешают платок, если уходит в армию — вешают ленту, отмечая, таким образом, два пути в неизвестность. Кресты эти перестояли революцию в соседней тогда России, пришедшую в 1939-м Червону армию и всю советскую власть.

На забор, за которым живет семья Гутовичей с пятью священниками и дочкой-матушкой, надеты дуршлаги, терки и стеклянные чашки, как головы побежденных врагов. Сейчас все, кто был дома во главе с 85-летней Анной Гутович, ушли пешком в Почаевскую лавру. Во дворе идеальная чистота, на веревках, связанных из капроновых колготок, сушатся половики, а по зарослям подорожников бродят индюшата.

— Думаю, все дело в монахе Савве,— говорит соседка Гутовичей, Анна Бабак, завуч местной школы.— Он держал все село в духовном напряжении, очень праведно жил, проповеди говорил. Вот я своих мальчишек особенно и не воспитывала, семья не была религиозной, ничего о Боге не говорили. Дети сами решили стать священниками. Старший сын, Анатолий, был очень прилежный, поступал то в одно ПТУ, то в другое, потом устроился к знакомому работать в Сергиеву лавру и там вдруг через какое-то время рукоположился. Ну а для младшего старший всегда примером был — тоже по его стопам пошел. Как так получилось — даже сложно сказать.

Анна Алексеевна говорит с некоторым удивлением, как будто только сейчас заметила фарфоровых ангелов в буфете, многочисленные иконы в доме и разложенные на клетчатом листе бумаги кусочки просфор.

— Все-таки все дело в монахе Савве,— настаивает она, начиная молитву перед обедом.

Монах Савва, насельник Почаевского монастыря, был отослан в Залесцы в 1962 году. Была такая советская практика — высылать особо одаренных священников подальше в леса. Но на деле Залесцы оказались не так просты. Во-первых, окончательно советская власть пришла сюда в 1939-м, и поэтому здесь не было истреблено такого количества лучших представителей народа, как в России, во-вторых, местные жители долгое время существовали в ожидании экспансии католиков и держали себя в духовной мобилизации. Еще в XVI веке в ответ на Люблинскую унию, согласно которой местная православная церковь должна была признать первенство папы римского, возникло мощное православное движение — были созданы братства, которые вели активную христианскую жизнь, защищали храмы и берегли православную веру.

Советская власть на местные религиозные обычаи смотрела сквозь пальцы. Тем более что здесь, благодаря трудолюбию местных жителей, отлично функционировал колхоз-миллионер, который сначала назвали в честь Котовского, потом в честь Жданова и, в конце концов, решили назвать "Рассветом", чтобы больше не переименовывать. Традицию ходить в храм здесь передавали вместе с навыками выращивания капусты, сбора зверобоя и березового сока.

— Наши деды и бабки были очень верующими, хотя подробностей они, конечно, не знали,— говорит Мария Копач.— По сути, мы сейчас знаем намного больше, чем они, но в советское время большая часть села, несмотря ни на что, с усердием ходила в храм, особенно на большие праздники, а меньшая часть, вместе с милицией, с таким же усердием ее не пускала. После пасхальной ночи рано в понедельник в школе обязательно устраивали какое-нибудь долгое мероприятие, и если ты не приходил — позорили на линейке и драли уши. Интересно, что сейчас те учительницы, которые срывали с детей крестики и стояли в оцеплении, каждое воскресенье идут на литургию, а их дети стали священниками.

Монах Савва жил в маленьком доме рядом с деревянным храмом Покрова. Жил он без всяких удобств, выращивал розы, дарил детям на колядки по рублю и пользовался невероятным авторитетом среди местных жителей. Значительная часть священников, пришедших в церковь в 1980-е годы, обязана этим именно ему.

— Он сохранял такую простую народную веру,— говорит отец Федор (Мартынюк).— Призывал охранять от соблазнов. Для этого, кстати, в нашем селе сегодня созданы все возможности: дорог нет, условий для жизни нет, для молодежи никаких развлечений, кроме как на вечерню сходить.

"Лучше кадило, чем грядки"

Ветер больших перемен — перестройка  — в Залесцах был сильно отравлен радиацией. О Чернобыле здесь до сих пор говорят с содроганием, слишком уже близко рвануло. Речка Икша, текущая низом и разделяющая белоснежные поля цветущей гречихи почти пополам,— приток Припяти. После Чернобыля, как говорят местные, с миром что-то случилось и все стало не так, как прежде: зимы стали теплые, а лето — холодное, люди стали быстрее умирать, насекомые приобрели особенную стойкость к ядам, а молодежь совсем потеряла уважение к старшим. Но самое худшее, как оказалось, было еще впереди.

— Страшные годы пришли в середине 1990-х,— вспоминает Мария Петровна.— Зарплату выдавали уксусом, консервированными кабачками и водкой. Получаешь такой товар и думаешь, как на это прожить и детей прокормить. Мы тогда начали ездить в Польшу, везли туда все, что могли раздобыть в магазинах,— унитазы, мышеловки, таблетки от моли, топоры. Все это происходило в каком-то жутком режиме, в постоянном страхе перед бандитами.

Намного безопаснее казалось ездить на работу в Россию. Особо популярным способом заработка были вылазки в Тамбов — обрабатывать свеклу. На человека полагалась территория в 12 гектаров.

— Мы тогда с мужем поехали вдвоем, заработали очень хорошо — за два месяца 5 тысяч рублей и 9 тонн зерна,— говорит Галина Шляхтюк.— Можно было купить "москвич", а зерно мы частью обменяли на лес, а часть засыпали на чердак, а потом с интересом наблюдали, как весь наш дом наводнили долгоносики. Но в любом случае это были отличные деньги, и в следующем году я хотела ехать еще, правда, муж, с ужасом вспоминая эти уходящие за горизонт свекольные грядки, сказал нет — лучше уж я буду кадилом махать, чем там надрываться.

В 1990-е годы церковь получила небывалый приток священников. Рукополагали буквально всех, кто знал, что такое кадило. Приводила эта практика к довольно абсурдным ситуациям. Говорят, в священники пошел бандит, который однажды избил архимандрита Савву — напал на его домик, покалечил монаха и вытащил у него золотые зубы. Имени преступника Савва так и не назвал, и того вычислили по следам других преступлений.

— Слава Богу, кто-то вовремя узнал проходимца и его не рукоположили в священники,— говорят местные.— Но вообще, священник нынче не тот пошел. В советское время надо было сердцем гореть, чтобы попасть на служение, а сейчас все просто. Идут не Богу и людям служить, а за удовольствием, за "нескромными" машинами и удобным жильем.

На общем фоне семья Замковских выглядит исключением — у них в роду нет ни одного священника. 70-летний Михаил Елисеевич, тракторист, собирает у себя во дворе цветки липы, их потом можно продать по 14 гривен за упаковку. Его жена Надежда озабоченно считает количество мест на завтрашней свадьбе.

— Я в батюшек не верю, я в Бога верю,— говорит она, предлагая набрать малины в ее саду.— Если будет какая нужда, я не к ним пойду, а упаду тут на колени в картошку и буду Бога просить. У меня сын в Югославии служил и как-то давно писем не было, так что на душе у меня стало неспокойно — пошла молиться. И потом оказалось, что в тот момент он зашел в заброшенную школу, где прогремел взрыв. Он чудом оказался жив — только осколком ухо поцарапало.

Современные новости политики и экономики идут в Залесцы, кажется, так долго, что по дороге растрачивают всю свою остроту. С каждым годом люди все менее охотно ходят на выборы, предпочитая лишний час провести в огороде, пользы, говорят, будет больше.

... Две лошадки тяжело тащат в гору телегу. Два года назад из Маньки и Васьки они превратились в Рыжую и Лысого — не очень красиво, зато по-христиански.

— Нам в семинарии объяснили, что человеческие имена животным давать — большой грех,— говорит второкурсник Почаевской семинарии Николай Левусь.— Вообще, все намного понятнее в жизни, когда учиться начинаешь. Хотя многие братья, я разговаривал, не собираются по окончании становиться священниками. Пошли, потому что не знали, чем себя занять, или чтобы исправиться, научиться воздерживаться от соблазнов.

Лошади завозят нас на самую высокую точку села, откуда в ясную погоду видны и синие купола Покровского храма, и Почаевская лавра. Здесь на велосипедах гоняют мальчишки — будущие священники в третьем поколении. Восьмилетний Сережа, увлеченно рассказывает о последнем мультике, а потом делится своими мечтами.

— Я хочу настольный хоккей, коньки и чтобы все люди стали православными,— говорит Сережа.— Православные люди живут дружно, а неправославные смеются над Богом и издеваются над другими, как Рома у нас в классе. Я с ним не буду дружить, пока он не станет православным. Помочь ему? А как тут поможешь, веру человек может выбрать только сам, разве можно заставить человека верить?