Немой против трехмерного

Новая лента "Артист" француза Мишеля Азанавичуса не только черно-белая, но и немая: экспериментальную картину называют символом европейского сопротивления формату 3D

"Мишель кто?" — пока еще переспрашивают друг друга некоторые профессионалы и кинолюбители, услышав фамилию режиссера Азанавичуса. Еще недавно этот француз считался писателем-сатириком, создателем рекламных роликов; позднее он начал писать сценарии и снимать комедийные картины про "агента 117". И вдруг в этом году Азанавичус буквально впрыгнул (его в последний момент утвердили в программе основного конкурса) из неизвестности прямо на красную дорожку Каннского фестиваля: его "немая мелодрама" "Артист" была встречена бурными аплодисментами и удостоена множества комплиментов (а исполнитель главной роли Жан Дюжарден — "Золотой пальмовой ветви" за лучшую мужскую роль).

Чего-то в этом духе давно ждали, но от классиков вроде Вуди Аллена (который уже давно снял ностальгические "Пурпурную розу Каира" и "Дни радио"). Но фильм Азанавичуса — не игра в старину, а именно сознательное возвращение к формам и технологии кинематографа ХХ века. В основе сюжета — роман актера немного кино и юной актрисы, которая обязана внезапной славой звуковому кино. "Сценарий писался именно под Беренис Бежо и Жана Дюжардена — говорит Азанавичус. — У обоих действительно "винтажные" лица: они должны были бы родиться в начале прошлого века и играть в фильмах в 1920-х или в крайнем случае 1950-х годов".

Идея снять черно-белый немой фильм в Голливуде пришла к Азанавичусу еще 7 лет назад. "С самого начала карьеры я мечтал снять немой фильм,— говорит режиссер.— Но поначалу, когда я делился своей мечтой, в ответ слышались лишь насмешки. Ситуация резко изменилась после успеха моей картины "Агент 117: Каир — шпионское гнездо". Продюсеры начали с большим доверием относиться к моим идеям". Одним из таких стал Томас Лангман, который дерзнул воплотить проект немого кино в жизнь. Правда, он сразу объяснил режиссеру, что снимать фильм в Америке вряд ли разрешат — американцы трепетно относятся к своей истории и к тому, что иностранная команда будет работать в сердце Голливуда. Кроме того, и сами американцы из-за дороговизны давно перенесли съемки своих фильмов в Германию и Восточную Европу. Поэтому картину решили снимать на Украине. В последний момент, правда, пришло разрешение из Голливуда, и уже через несколько дней съемочная команда из нескольких французов впервые вступила в исторические студии Warner и Paramount, те самые, где в 1920-е работал Чарли Чаплин, в 1980-е — Спилберг (над своими сериями об "Индиане Джонсе"), а ныне их преобразили для съемок современных проектов с визуальными эффектами и стереоскопическими камерами.

Сегодня критики отмечают, что проект немного кино возник у Азанавичуса в то время, когда мировой кинематограф готовился избавиться от последнего люмьеровского атавизма — уйти от двухмерного изображения к трехмерному. Именно тогда начал свои эксперименты Джеймс Кэмерон (которые впоследствии увенчались "Аватаром"), а студии Dreamworks и Pixar уже вовсю работали над созданием анимационных лент "В поисках Немо" и "Подводная братва". Идея Азанавичуса на этом фоне смотрится как сознательный выпад против техницизма в кинематографе, а сюжет недвусмысленно напоминает о том, что человеческое и актерское в кино — по-прежнему важнейшая ценность. "По своей натуре я экспериментатор, люблю идти на риск, но современные технологии меня мало интересуют,— говорит режиссер.— В кино я ценю стилизацию, игру воображения, фантазию, то есть именно то, что легло в начале прошлого века в основу классического кинематографа".

На прямой вопрос корреспондента "Огонька": "Почему именно черно-белый и немой?" — режиссер пускается в размышления.

— Наверное, потому что я француз. А французы были пионерами кинематографа. Мы до сих пор ценим его историю и отдаем предпочтение творческому эксперименту. Еще потому что "Синематека" находится в Париже и является одним из моих любимых мест. Там я успел просмотреть почти все немые фильмы и придерживаюсь мнения, что великие мастера, или по крайней мере те, которых я больше всего ценю — Хичкок, Любич, Уайлдер, Ланг, начинали свою карьеру именно в немом черно-белом кино.

"Артист" рассчитан не только на знатоков Голливуда, которые знают и любят "Огни большого города" и "Золотую лихорадку" и помнят, кто такие Чарли Чаплин и Дуглас Фэрбенкс, но, как ни странно, в первую очередь на неискушенного зрителя, ищущего в кино легкого развлечения, хорошей музыки и зажигательного танца. Подобные эксперименты вызывают восторг уже не только у европейцев, но и у американских профессионалов: известные продюсеры братья Боб и Харви Вайнштейны уже приобрели права на прокат фильма в США.

Основной трудностью при съемках черно-белого кино, по признанию Азанавичуса, была не техническая, а психологическая.

— Главной проблемой было то, что на площадке отсутствовал звук. Когда снимаешь звуковой фильм, то там главное — диалог, и все вокруг этого строится. В "Артисте" же я сосредоточился на визуализации сюжета. Она выражается в пластике жеста, мимике лиц, костюме, освещении — словом, во всем том, что, собственно, и является сутью настоящего кинематографа, но мы об этом забыли, особенно после того, как появился звук. Актерам было поначалу трудно привыкнуть к немым сценам. Они постоянно спрашивали меня, что им нужно говорить, даже если ничего и не слышно. Наконец, я посоветовал говорить, что придет в голову. Тут началось настоящее веселье. Мы снимали мелодраму, где было много грусти и слез, а моя команда веселилась до упаду.

Сам процесс обучения актеров также заслуживает отдельного рассказа.

— Во время подготовки к съемкам мои актеры стали настоящими знатоками немого кинематографа, причем не только американского, но и французского, немецкого, русского. Они подражали жестам и мимике былых звезд и даже имели персональных тренеров, которые помогали им войти в образ. Кроме того, на площадке я бесконечно крутил музыку Макса Стайнера и Джорджа Гершвина, Бернарда Херманна и Франца Вэксмана. Их произведения давали актерам необходимый эмоциональный настрой.

Сегодня ленту Азанавичуса в Европе воспринимают как сознательный "ответ Голливуду" и собственно формату 3D. Между прочим, коммерческий успех голливудских блокбастеров 3D в Европе под сомнением: во Франции, например, эти фильмы стали приносить прокатчикам убытки. На этом фоне эксперименты с архаикой тем более воспринимаются как удачная альтернатива Голливуду: даже если это не станет тенденцией, то хотя бы будет остроумным напоминанием о том, что не единым трехмерным изображением жив кинематограф.