Чеченское село Комсомольское, которое федеральным войскам пришлось сровнять с землей, входит в правительственный перечень объектов, подлежащих восстановлению в первую очередь. В нем побывала корреспондент "Власти" Ольга Алленова.Три недели шли ожесточенные бои за Комсомольское, когда банда Гелаева прорывалась через это село к Урус-Мартану. Теперь здесь одни руины. От восьмисот больших добротных домов остался битый кирпич, щебень, обгоревшие фундаменты.
Было еще хуже. После боев в Комсомольском сотрудники мобильного отряда МЧС извлекли из-под завалов около тысячи трупов. За неделю до моего приезда каждый день доставали по 30-40 человек. Их вывозили к Урус-Мартановскому кладбищу на опознание. Говорят, что из чеченцев опознаны почти все: из тысячи погибших около двухсот — мирные жители, не успевшие выбраться из села. Трупы российских солдат и офицеров, найденные в Комсомольском (как рассказывают местные, несколько десятков), вывезли в Ростов на экспертизу. Село было завалено и трупами животных. Более 30 самосвалов с убитыми коровами, овцами, баранами вывезли на окраины села и захоронили.
Сегодня считается, что Комсомольское расчищено от трупов и взрывчатки. Хотя даже военные не исключают, что и растяжки, и мины еще могут попадаться.
Два месяца назад в селе жили более 5 тысяч человек. На прошлой неделе я за весь день видела восьмерых. Один из них, Ибрагим, рассказал, что не уходил из села и во время боев. Его дом, расположенный на окраине, практически полностью сохранился.
— Таких домов здесь не больше десяти,— говорит Ибрагим.— Да и то на дальних окраинах села.
Ибрагим живет в Комсомольском с сыном. Жена и трое детей — у родственников в Урус-Мартане. Ибрагим признался, что каждое утро с болью смотрит на развалины родного села:
— Если бы мне дали оружие, я бы тоже воевал против Гелаева. Его людей здесь не ждали. Мы не хотели, чтобы они приходили сюда. Но они пришли — и села нет...
Раз в неделю к Ибрагиму приезжает жена, привозит продукты и плачет. Возвращаться в село она боится. А ее муж, напротив, не хочет бросить дом, который построил своими руками. Было большое хозяйство, но коров и овец он потерял во время бомбежек. Осталась одна коза, которую во время боев Ибрагим кормил тем же, что ел сам. Несколько дней назад впервые за два месяца вывел козу в поле, которое наконец-то разминировали.
Поля вокруг Комсомольского совсем недавно тоже были усеяны трупами — вырываясь из села, боевики уходили по минным полям и гибли. Ибрагиму кажется, что трупный запах не выветрится отсюда никогда.
Бывшие жители Комсомольского, обитающие теперь в Урус-Мартане у родственников и знакомых или в палаточном городке в Серноводске, сейчас возвращаются посмотреть на руины. Я видела пожилую женщину, сидевшую на развалинах дома с обгоревшими фотографиями в руках. Еще одна женщина на тележке везла какие-то вещи. Я спросила, что она везет.
— Все, что осталось,— сказала она.— Дома моего нет. Что нам делать, не знаю. Мы не можем жить все время у чужих людей, приютивших нас в Урус-Мартане. А возвращаться некуда. Сколько денег нужно, чтобы хоть стены и крышу отстроить! А нам хлеб не на что купить.
Среди фундаментов и гор кирпича расчищенная центральная дорога кажется нереальной. По этой дороге грузовые машины МЧС вывозили трупы. Сегодня по дороге идут люди.
Жительница Комсомольского Айша вернулась в село в надежде, что дом уцелел. Надежда не оправдалась. Заплаканная, она уходит из села:
— Мы остались на улице.
Почему-то все думают, что журналисты могут предсказывать будущее. Пожилой мужчина из соседнего Алхазурова спрашивает меня:
— Как думаешь, Комсомольское восстановят?
Я не знаю, что сказать. Когда смотришь на развалины, не верится, что это можно отстроить заново. Во временной администрации Чечни говорят, что, по самым скромным подсчетам, на восстановление только Комсомольского потребуется около 500 тысяч долларов. Кто их даст?