Белоруссия зажата тисками экономического кризиса. Спасти от дальнейшего сползания в финансовую яму может приватизация государственной собственности. Россия рассматривается в качестве главного покупателя белорусских заводов. Начался торг
Нынешний белорусский кризис — это продолжение триумфальной победы Александра Лукашенко на последних президентских выборах в декабре 2010 года. Примерно за месяц до выборов резко повысили зарплату до среднего уровня в 500 долларов. Оснований для такого повышения не было: ни экономических прорывов, ни даже кредитов от России или Запада.
Плоды накачки экономики свеженапечатанными деньгами не заставили себя ждать. Так, уже в январе началось стихийно-массовое голосование рублем: население, почуяв неладное, бросилось спасать свои сбережения, меняя белорусские деньги на твердую валюту. После того как население скупило несколько миллиардов долларов, власти, до этого твердившие о стабильности, вначале сняли с себя обязательства по обеспечению обменников валютой, а затем и вовсе девальвировали рубль на 56 процентов, тем самым одномоментно ополовинив сбережения людей.
Сейчас дефицит наличной валюты самой властью оценивается в сумму около 8 млрд долларов. При бюджете страны в 15 млрд долларов эта цифра представляется весьма и весьма серьезной.
На этот раз и Россия, и Запад оказались единодушны в нежелании брать на себя решение проблем белорусского президента и тушить кризис кредитами. Выделенные Россией через ЕврАзЭС средства ограничиваются суммой в 3 млрд долларов. МВФ, переговоры с которым о кредите могут начаться осенью, вряд ли будет оперировать суммами иного порядка, при этом условия получения от него кредитов могут оказаться существенно жестче условий ЕврАзЭС. Видимо, Минску сейчас придется решать свои проблемы самостоятельно.
Сколько же в принципе могли бы стоить на данный момент белорусские предприятия, которые власть сегодня может выставить на продажу?
Количество предприятий, которые приносят стабильный доход, то есть приобретение которых явилось бы бесспорно выгодным вложением для инвестора, оказывается на удивление небольшим.
Белоруссия — экспортно-ориентированная страна. Порядка 80 процентов доходов бюджета формируется за счет внешнеторговых операций. И примерно половину этого дохода приносят всего два предприятия — это Мозырский и Новополоцкий НПЗ. Нефтепродукты, производимые на них из российской нефти,— главная статья экспорта Белоруссии в Евросоюз. Еще 30 процентов дохода приходится на "Беларуськалий", четвертое в мире по объемам производства калийных удобрений предприятие. Последние 20 процентов распределяются между всеми остальными промышленными гигантами, крупнейшие из которых — МАЗ, МТЗ, БелАЗ, БМЗ, предприятиями пищевой промышленности и сельского хозяйства.
Белорусские предприятия вряд ли могут быть проданы дорого — вложившись в них, инвесторы оказываются в полной зависимости и от Лукашенко, и от его сменщиков, если они появятся. Низкая же цена вряд ли устроит белорусские власти. Поэтому рыночные сделки с белорусской собственностью, когда актив приобретается ради извлечения прибыли, представляются малоперспективными.
Правда, это не исключает возможности таких сделок по политическим мотивам. Так, например, ОАО "Русские машины" и "Ростехнологии" могут приобрести МАЗ, главным образом для того, чтобы объединить его с конкурентом — КамАЗом. "Газпром", уже обладающий 50-процентным пакетом "Белтрансгаза", может приобрести оставшиеся 50 с тем, чтобы при любых политических пертурбациях гарантированно обеспечивать снабжение Калининградской области газом. Именно в этом качестве "Белтрансгаз" остается незаменимым, тогда как все его транзитные функции в Европу полностью дублируются российскими газопроводами "Ямал — Европа" и "Северный поток", запуск которого ожидается этой осенью.
Однако количество политически мотивированных сделок будет невелико.
Лукашенко вовсе не спешит продавать свои главные активы. Продажа двух НПЗ и "Беларуськалия" может привести к тому, что государство потеряет слишком большую часть валютного дохода. Конечно, теоретически возможны взаимовыгодные альянсы, например для Роснефти, испытывающей дефицит перерабатывающих мощностей в европейской части России, доля в одном из белорусских НПЗ была бы весьма кстати, и взаимовыгодная формула тут вполне могла бы быть выработана. В равной мере могло бы иметь смысл и объединение "Беларуськалия" с "Уралкалием", тогда их совокупная доля рынка может увеличиться до 38 процентов, что позволило бы диктовать цены на мировом рынке.
Однако эти схемы остаются чисто умозрительными. Сегодняшний уровень доверия между белорусским руководством и российским истеблишментом явно исключает возможность глубоких корпоративных схем. Покупатели хотят получить максимум, их интересует продажа и контрольного, и блокирующего пакетов. Но это не устраивает белорусское руководство, так как в корне подрывает экономические основы сегодняшнего белорусского режима и уклада.
Эксперты утверждают: сделки по ключевым предприятиям Белоруссии неосуществимы в принципе.
Кроме "политических" схем наиболее вероятной представляется серия небольших приватизационных сделок, когда на рынок будут выводиться второстепенные и недорогие активы. Их продажа несильно исправит существующее положение дел, но несколько ослабит тиски кризиса. Так, по словам премьера Мясниковича, "Сибуру" или Роснефти может быть продан "Гродноазот", структурно зависимый от поставок сырья из России, МТС предлагают выкупить государственный пакет в белорусском МТС, а "Ростехнологиям" может быть предложен завод "Интеграл", бывший гигант в области производства электроники. Также российскому "Фосагро" может быть продан и Гомельский химзавод, полностью зависимый от российского сырья производитель фосфатных удобрений.
Однако и в этих сделках камнем преткновения будет ценовой фактор. Ожидания белорусской стороны по этому сегменту довольно существенно расходятся с предложением потенциальных приобретателей. Так, МТС в ответ на предложенную белорусской властью цену уже сообщил о готовности продать свой пакет, если только Минск найдет за эту цену покупателя. "Еврохим", первый потенциальный приобретатель Гомельского химзавода, перестал быть таковым, после того как обидел своим предложением белорусского президента: заявленные им "несчастные 111 млн долларов" — цена, по мнению Лукашенко, недопустимо маленькая для бывшего флагмана Советского Союза. Ознакомительный же визит представителей "Ростехнологий" на "Интеграл", по имеющейся информации, вообще привел к тому, что российская сторона отказалась от потенциальной сделки.
Тут возникает целый ряд резонных вопросов, главный из которых: а как получилось, что белорусская промышленность, гордость республики и "сборочный цех" Советского Союза, сегодня столь сильно упала в цене? Не идет ли на самом деле речь о давлении российских олигархов, желающих, по словам Лукашенко, сбить справедливую цену и почти даром получить лакомые кусочки белорусской экономики?
Еще года три назад, до начала экономического кризиса, белорусские предприятия стоили бы заметно дороже. Тогда они довольно уверенно удерживали свои ниши на внешних рынках, и их ликвидность вызывала куда меньше сомнений.
Скверную шутку с ними сыграла специализация белорусской экономики, ориентированной на производство относительно недорогой, но среднекачественной, не отличающейся высокой технологичностью продукции. Кризис ударил в первую очередь по этой нише: в условиях падения доходов покупатель переориентировался либо на максимально качественную и наиболее долговечную продукцию, либо на максимально дешевую. Даже по официальной статистике, экспортные доходы Белоруссии упали с началом кризиса наполовину.
Итог неутешителен. Потенциальная емкость белорусской приватизации слишком мала, чтобы обеспечить какие бы то ни было стратегические прорывы. Речь может идти только о смягчении существующих проблем, но никак не об их решении. Эксперты по приватизации задаются вопросом: зачем спешить скупать белорусские заводы с переплатой, если завтра они могут достаться вообще даром?