В Советском Союзе было десять городов, которым за героическую оборону во время Великой Отечественной присвоили звание героев. Тула получила его последней, да и то с большим скрипом: она была единственным из городов-героев, который российская армия осенью 1941-го бросила на произвол судьбы. О том, кто и как оборонял Тулу, обозревателю "Власти" Евгению Жирнову рассказал полковник в отставке Тимофей Дубинин."Войска отступали прямо через наши боевые порядки"
— Тимофей Дмитриевич, почему Туле пришлось обороняться собственными силами? Ведь в начале осени 1941 года фронт проходил в сотнях километров от города, и было время подготовиться к отражению врага...
— А многое и было сделано. Из города были эвакуированы знаменитые оборонные заводы, началось строительство оборонительных сооружений. Но ведь самое главное для защиты города — войска. А их-то как раз и не было. По объективным причинам: наступление фашистов на Москву с юга, через Тулу, было слишком стремительным.
 |
Связь с войсками фронта была потеряна. Представьте себе, 6 октября маршал Шапошников дает указание: "Не допустить взятия противником Орла. Прикрыть его всеми силами фронта". А он уже четыре дня как сдан!
— Судя по скорости продвижения немцев, красноармейцы отступали без боя?
— У них не было возможности закрепиться. Они вступали в стычки, наносили врагу урон, но он не шел ни в какое сравнение с потерями. Например, 702-й противотанковый артиллерийский полк, отошедший от Орла к Туле, за двадцать дней отступления уничтожил один немецкий танк, один самолет и восемь гитлеровцев. При этом он потерял около двухсот человек и девять из шестнадцати орудий.
— То есть оборонять Тулу было некому?
— В городе остались только части тульского гарнизона — 732-й зенитно-артиллерийский полк, в котором я был сержантом, командиром отделения, и 156-й полк внутренней охраны НКВД, который в мирное время охранял заводы и важные объекты в Тульской области. И кроме того, сразу же было начато формирование рабочего полка. Был еще сводный отряд из работников тульской милиции, бронепоезд с четырьмя 76-миллиметровыми орудиями и 447-й артполк из восьми 152-миллиметровых орудий.
— И это все?! Против полноценной танковой армии?
 |
— Тяжелая техника была уничтожена немцами?
— И частью уничтожена самими красноармейцами. Кончалось горючее — и что было делать дальше? Гораздо хуже было моральное состояние вышедших из окружения. Севернее Тулы были остановлены остатки дивизии, не хочу называть ее номера, во главе с командиром — генерал-майором, которые по своей территории, несмотря ни на какие приказы, продолжали уходить на восток. Те окруженцы, которые отходили в Тулу, представляли собой малоприятное зрелище. Я своими глазами видел, как они отступали прямо через наши боевые порядки. Представьте себе, что чувствовали наши бойцы, видя, как красноармейцы бегут от немцев. Они рванули к винному заводу и начали громить его. Из автоматов стреляли по цистернам со спиртом, подставляли к дыркам котелки. Как мне рассказывали, один боец пытался зачерпнуть спирт из цистерны сверху, упал в нее и утонул. Спирт тек по земле ручьями.
 |
— А кто принял решение оборонять Тулу, несмотря на явный перевес противника?
— Руководил обороной города первый секретарь Тульского обкома партии и руководитель городского комитета обороны Василий Гаврилович Жаворонков — сам артиллерийский офицер запаса. Вместе с командиром полка он выбирал позиции на самых танкоопасных направлениях. Потом приезжал, проверял, как они оборудованы, как подготовлены расчеты. Держался он, приезжая к нам, удивительно спокойно. Вот только кобура у него была постоянно расстегнута, и на его сиденье в машине появился автомат. Причин его спокойствия и уверенности тогда никто не понимал. Солдаты поговаривали, что будто бы Сталин вызвал к себе Жаворонкова и приказал Тулу врагу не сдавать. Конечно, ничего подобного на самом деле не было, но бойцы верили в это свято.
— А командование 50-й армии разделяло уверенность Жаворонкова?
— Непохоже. Только назначенный командующим 50-й армией генерал-майор Ермаков сразу же вывел штаб армии из Тулы, на северо-восток, в ближний тыл. А через месяц отступление части войск 50-й армии привело к окружению города.
— Как это произошло?
— Мы вступили в бой 29 октября 1941 года под вечер. Помню какая была тишина перед боем. Ни единого звука. Улицы позади нас — пустыня. И первую атаку, и все последующие мы отбили. Помогла Ставка, подошли подкрепления, и Гудериану взять город с ходу не удалось. И тогда 18 ноября немцы попытались обойти город с юго-востока. Наши не устояли.
Как мне рассказывал Жаворонков, ему позвонил секретарь Сталиногорского райкома партии и сказал, что войска получили приказ отходить. Жаворонков начал искать Ермакова — тот где-то в частях. Попросил передать, что нужно срочно переговорить. Ермаков пригласил его с членами комитета обороны в штаб армии. Там Ермаков заявил им, что у армии нет сил для защиты Тулы и надо отойти. И предложил руководству города и области уйти вместе со штабом. Жаворонков пытался с ним спорить. Но тот ничего не хотел слушать, да и уже не мог ничего изменить — войска отступали.
— В некоторых источниках говорится, что партийное руководство бежало из Тулы...
— Это неправда. Жаворонков отправил из города часть актива, необходимую для руководства партизанским движением в области. Но как только опасность миновала, велел им возвращаться. А теперь пишут, что "их силой вернуло НКВД". Чепуха! А вот штаб армии ушел в тот же день — 20 ноября. И кольцо вокруг Тулы почти замкнулось. Были перерезаны железная и шоссейная дороги на Москву. Оставалось незамкнутым пять-семь километров бездорожья.
— В Туле было все так же, как и в других блокированных городах — голод, отсутствие боеприпасов?
— На отсутствие боеприпасов мы не жаловались. У полка были большие запасы еще с довоенного времени. А когда они начали истощаться, мы еще до блокады посылали в Москву автоколонну за снарядами. Для "Катюш" реактивные снаряды и во время блокады привозили самолетами на аэродром севернее Тулы. А вот с продовольствием в полку было туго. Пришлось перейти на двухразовое питание. Хорошо, что блокада Тулы длилась недолго: 8 декабря мы получили приказ о наступлении. Началось преследование противника.
 |
— А что стало с генералом Ермаковым?
— После встречи в его штабе Жаворонков отправил шифровку в Москву. Он отстаивал свое решение оборонять Тулу и просил укрепить руководство армией. На следующий день ему позвонил Маленков и сказал, что вопрос рассматривал сам Сталин и завтра прибудет новый командующий армией. Назначенный командующим генерал-лейтенант Болдин кружным путем вернул штаб армии в Тулу и смог наладить руководство войсками.
А судьбу Ермакова я смог проследить по архивным документам. Когда войска по его приказу были отведены, командующий Западным фронтом Георгий Константинович Жуков и член Военного Совета фронта Булганин назначили комиссию по расследованию причин его действий. Комиссия пришла к выводу, что оставленные 50-й армией районы можно было удержать. На докладе комиссии я видел резолюцию: "Командующего армией предать суду. Жуков. Булганин".
— Такая резолюция в большинстве случаев означала расстрел...
— Нет. Судили Ермакова в Москве, но судил его не трибунал, а армейский генерал в равном ему звании. Какое было решение? Пять лет заключения. И разжалование, естественно. Но тут же председательствующий на суде генерал предложил Ермакову написать прошение о помиловании на имя председателя президиума Верховного Совета СССР Калинина. Прошение было немедленно удовлетворено. И генерал-майор Ермаков вернулся на фронт. К концу войны Ермаков был генерал-лейтенантом, командовал корпусом, получил боевых наград не меньше многих более известных генералов. После войны, когда Жаворонков был министром торговли, к нему на прием попросился генерал. Старый сослуживец, как он сказал секретарю. Жаворонков его принял. И оказалось, что это — Ермаков. Специально пришел сказать, что был тогда не прав.
 |
— В 1966 году, когда праздновалась 25-я годовщина тульской обороны, все ждали, что будет подписан указ о присвоении Туле звания города-героя. Но награждение так и не состоялось. Как мне потом сказали, возражал Генштаб.
— Из-за чего?
— Там считали, что из-за малого количества задействованных войск, оборону Тулы следует считать малозначительной операцией. Ничего себе малозначительная! Мы не дали обойти Москву с юга. Не допустили окружения столицы. А уж в малом количестве войск нашей вины не было.
Тулу наградили только десять лет спустя, благодаря настойчивости Жаворонкова. Он хоть и занимал незначительную должность председателя Историко-литературного общества старых большевиков при ЦК КПСС, продолжал пользоваться огромным уважением в партии. А после того, как городом-героем стал воспетый в "Малой земле" Брежнева Новороссийск, отказывать тулякам стало неудобным.
— Но споры вокруг обороны Тулы продолжаются и до сих пор...
— На мой взгляд, прав был тульский писатель Владимир Успенский, написавший знаменитый в недавнем прошлом роман "Тайный советник вождя": "Сначала Тула спасла 50-ю армию, а потом 50-я армия набралась сил и вместе с туляками спасала город и Москву". И спорить больше не о чем.