|
Мекка коммунолиберализма |
У каждого русского свой Китай. Кто-то восхищается тем, как наш сосед семимильными шагами идет к экономическому процветанию, кто-то считает, что нужно срочно перенимать его опыт рыночных реформ, а кто-то брезгливо перебирает на полках китайский ширпотреб.
Первый раз я оказался в Китае совершенно случайно. Тогдашний первый вице-премьер и министр финансов Анатолий Чубайс в сентябре 1997 года летел в Гонконг (только что променявший почетный статус британской колонии на сомнительное звание специального административного района Китая с сохранением прежнего политического режима и валютной независимости) на ежегодную сессию международных финансовых организаций. Министерский Ил-62, на борту которого я находился, гонконгский аэропорт принимать отказался: слишком шумные турбины. И тогда китайские товарищи любезно предложили сесть в Шэньчжене, самой известной за пределами Китая свободной экономической зоне. От аэропорта в Шэньчжене до гонконгской границы рукой подать — два часа езды сначала по улицам Шэньчженя, а затем по автостраде.
Я буквально приклеился к окну автобуса. Как же! Мне неожиданно посчастливилось увидеть собственными глазами главную витрину 'китайского экономического чуда'. Но чем дольше я всматривался в китайский опыт, тем сильнее становилось чувство глубокого разочарования. Мимо проплывали — ехали мы довольно медленно — пятиэтажки (рабочие общежития, завешанные до крыш сохнущей синей униформой), груды строительного мусора и безликие промзоны. Людей на улицах огромного города почти не было: все, по-видимому, находились на работах. Попадались только марширующие под барабан пионеры и бесчисленные регулировщики и солдаты. Наконец, стали видны почитаемые в России за главный символ экономического успеха небоскребы. Кто как, а я пережил эстетический шок. Среди безбрежного моря совершенно одинаковых маломерных построек нелепо высились не менее однообразные карандашеобразные здания, и все это тонуло в пыльном смоге. В общем, в таком городе будущего я бы жить не хотел.
"И это так называемое китайское экономическое чудо?" — повернулся я к сидящему рядом тогдашнему министру экономики Евгению Ясину. "Вы явно пристрастны",— парировал либеральный экономист и тут же разъяснил, в чем, собственно, это "чудо" заключается: — "Экономический рост — 10% ВВП ежегодно (вот откуда в прошлом году в проектах программы Германа Грефа появился ориентир для наших экономических реформ.— К. С.), иностранные инвестиции — около $100 млрд в год, золотовалютные резервы достигли $150 млрд, растет экспорт, причем готовой продукции, бюджет бездефицитен, темпы инфляции сравнимы с американскими". "А качество жизни?" — не унимался я. "Растет,— твердо заверил меня господин Ясин.— Хотя, конечно, в Шанхае миллионы людей живут в лачугах — сам видел". Я замолчал. Если один из лидеров наших либеральных экономистов уже готов перенимать китайский опыт, то опасность его переноса на российскую почву становится пугающе реальной. И так же, как в Китае, у нас будут ликвидированы частные банки (к чему, кстати, правительство сейчас и стремится) и валютный и фондовые рынки, возродится в полном объеме госсектор, половина предприятий которого в том же Китае являются планово-убыточными, а на самих предприятиях, в том числе частных, вновь введут парткомы. Но обиднее всего будет, если вдруг экономические преобразования в китайском духе окажутся успешными — тогда полки наших магазинов заполнят, полностью вытеснив импорт, наши же товары.
"Да не переживайте вы так! — попытался успокоить меня господин Ясин.— Я лично не в восторге от их опыта. Во всяком случае, он для нас уже бесполезен". "Что значит 'уже'?" — воспрянув духом, поинтересовался я. "Видите ли, 'китайское чудо' объясняется двумя обстоятельствами: аграрной реформой и притоком капиталов хуацяо (этнические китайцы, живущие вне Китая.— К. С.). Второе нам просто не грозит. А что касается аграрной реформы, то у нас подобная нынешней китайской была проведена в 1921 году, когда в России, как сейчас в Китае, 80% населения жило в деревне. Но за 80 лет мы все уже проели".
Однако экономист Ясин давно уже не во власти. Зато там есть Андрей Илларионов, который считает, что подлинную либеральную экономическую политику проводят именно в Китае. Госрасходы там не превышают 13% ВВП (отсюда и бурный рост), а в России, к примеру, без малого 40%. Правда, господин Илларионов прежде всего идеолог, поэтому может позволить себе увлечение китайской спецификой. А вот зачем поехал в Китай практик реформ Герман Греф? Вряд ли для того, чтобы потом предложить Владимиру Путину сократить вдвое расходы бюджета на силовиков и пенсионеров: президент не поймет. Но, с другой стороны, президенту импонируют жесткие политические режимы, проводящие недрогнувшей рукой рыночные реформы. Посмотрим, может быть, скоро господин Греф поедет в Чили.
КОНСТАНТИН СМИРНОВ