 |
Владимир Ресин, первый вице-премьер Москвы. Однажды меня сильно отлупил родной брат. Во время войны нас эвакуировали в один из поселков Сибири, где жили беженцы из Польши. В основном это были евреи. И вот я, подражая местным мальчишкам, бегал за ними и кричал: "Жиды пархатые!" Старший брат это услышал, схватил меня и сильно отлупил, приговаривая при этом, что я такой же еврей, как и они.
Виктор Черномырдин, депутат Госдумы, председатель совета директоров РАО "Газпром". Никто никогда и рукой не дотрагивался. Во взрослой жизни, по молодости, пытались, но у них не получилось. А сейчас, наверное, тоже найдется такой, который захочет. Но и у него не получится.
Игорь Родионов, депутат Госдумы, бывший министр обороны РФ. Отец иногда поддавал: голову меж колен, штаны спускал и лупил офицерским ремнем. В то время это было в порядке вещей. И было за что. Поэтому я на него никогда не обижался. Да и мне, похоже, это на пользу шло — во всяком случае, желание повторить какую-нибудь гадость пропадало начисто.
Александр Кравец, секретарь ЦК КПРФ. Об меня мама по три хворостины в день обламывала, к работе приучала. Детство было сельское, отец на работе целый день, я один был у матери помощник. А мне все хотелось с пацанами побегать. Так что она правильно делала, и я по сей день ей благодарен за такое воспитание.
Татьяна Астраханкина, депутат Госдумы. Я росла шаловливым ребенком, без отца, и попадала иногда маме под горячую руку. Чтобы прокормить меня, мама работала на трех работах. Конечно, она очень уставала, а здесь еще я... Своего сына я никогда не била. Надеюсь, что он вырос нормальным человеком.
Игорь Бухаров, президент Гильдии московских рестораторов. Отец никогда не трогал, а мама ремнем лупила, она воспитательницей в детском саду была и учителем начальных классов. Работа такая, что все время на нервах. В Америке вот никого не бьют, так они и родителей своих не помнят. Конечно, бить — неправильно, неверно. Это все от бессилия, от недостатка возможностей и силы воли. Своих детей я никогда не наказываю, я их воспитываю собственным примером.
Андрей Чепурной, председатель общероссийского Общества инвалидов войны в Афганистане. Мое детство прошло в армии, а там воспитанников не бьют. Я был воспитанником суворовского училища. И наш командир всегда говорил, что у умного командира найдется тысяча способов наказать провинившихся.
Александр Борисов, генеральный директор чайного дома "Гранд". Меня били все — родители, товарищи, учителя. Поэтому я с детства рос драчуном. Помню, однажды меня в классе били сразу три одноклассника. Я хоть и был меньше их, но не сдавался, даже когда они меня уложили на пол. Я лежал, получал удары, скрипел зубами и сквозь слезы старался укусить кого-нибудь из обидчиков или хотя бы оцарапать. Так и лежал, пока нас не разняли. С тех пор я понял одно: главное — не потакать обидчикам и идти до конца.
Владимир Брынцалов, депутат Госдумы, генеральный директор компании "Брынцалов А". Мой отец всегда находил другие методы воспитания. До войны он был директором школы, а после — учителем. Но он всегда считал, что ремень — это не метод воспитания, и старался детей просто в чем-то убеждать. Кроме того, он старался делать так, чтобы дети на него равнялись и им гордились. Сейчас я стараюсь так же воспитывать своих детей.
Павел Кузьменко, полковник МВД, участник боевых действий в Чечне и Дагестане. Мама вынуждена была меня воспитывать с помощью ремня. Отец мой умер, когда мне еще не исполнилось и пяти лет. А я был абсолютно неуправляемым ребенком, и, чтобы хоть как-то меня обуздать, мама иногда пугала, иногда просто лупила ремнем. А так как последнее было достаточно частым явлением, я стал ремни резать на мелкие кусочки. Страшно подумать, сколько ремней я извел таким образом. Но в итоге мама смирилась и больше ремней не покупала.
Сергей Бабурин, лидер "Российского общенародного союза". Меня в детстве никогда родители не били, и я никогда не бил своих детей. Меня наказывали без применения ремня, но наказание было таким ощутимым, что это запомнилось на всю жизнь.
Олег Миронов, уполномоченный по правам человека в России. Меня никто никогда не бил и бить не будет, потому что я всегда дам сдачи. Наверное, у меня с детства высоко развито чувство собственного достоинства, и я бы такого никогда не смог стерпеть.
Николай Гусман, председатель правления Русского славянского банка. Родители меня не били, а вот сверстники и кто постарше — пытались. Но я с детства мог защищаться и побеждать. В четвертом классе меня обозвали евреем, именно обозвали — агрессивно и нагло. Я побил обидчика. А детей даже шлепать нельзя, не то что бить. Как-то раз я шлепнул свою дочь — она совсем маленькая была и на самом деле провинилась. Мне так неприятно и противно от этого стало. Тогда я понял, что есть слова, поступки, увещевания. И все это действеннее, чем порка.
Альберт Макашов, бывший депутат Госдумы, генерал в отставке. Как и в любой русской семье — ремнем по мягким и по твердым местам. Родители у меня были простые, у них не было проблемы выбора метода. Особенно лупили за то, что девчонок дразнил и на яблони лазил. Сечь ребенка вообще надо обязательно. Наукой доказано: если отлупить человека по заднице или отдергать за ухо, где много нервных окончаний, это вызывает прилив крови и человек умнеет.
Владимир Шаинский, композитор. Однажды меня мама очень сильно избила. Была она женщина суровая, немногословная. Пришла как-то раз с работы уставшая и прилегла отдохнуть. А мне страсть как захотелось с ней просто пообщаться. Сам разбудить я ее боялся. Тогда я пошел на кухню, взял со стола стручки фасоли и просто положил ей на руку, думая, что она сама проснется и поиграет со мной. Мама проснулась страшно недовольная, начала лупить меня по заднице и кричать. Я плакал, повторяя: "Мамочка! Я больше никогда не буду тебя будить!" Потом она встала и ушла из дома, и не разговаривала со мной два дня.
Игорь Иртеньев, поэт. Головой об стенку, конечно, не били, но пороли. И отец порол, и мать порола, однажды даже в высшей степени интеллигентная, рафинированная бабушка отходила ремнем. Мне было пять лет, и я бегал через дорогу, где машины шли. После бабушкиного ремня все понял и бегать перестал. Перепадало частенько, но для профилактики по выходным не пороли. Я к этому спокойно отношусь, считаю, что такую меру из воспитательного процесса исключить нельзя в принципе. У меня дочки растут — их пороть не получается, хотя руки иной раз чешутся.