Они растворили Берию в щелочи
Военная коллегия Верховного суда РФ отказалась реабилитировать Лаврентия Берию
 |
| Оттеснять Берию от власти Маленков начал еще при жизни Сталина |
На первый взгляд версия Серго Берии выглядит довольно шатко. Как он уже не раз рассказывал, в день ареста Берии в его особняке была перестрелка, и затем оттуда на носилках вынесли тело, накрытое простыней. Но был это сам маршал или кто-то из офицеров его охраны, неизвестно.
Серго Берия также говорит, что на суде роль его отца играл некий двойник и что об этом ему рассказывал член того специального судебного присутствия Митрофан Кучава. А в воспоминаниях о процессе, опубликованных на закате горбачевской перестройки, Кучава утверждал, что узнал в главном подсудимом Берию и никакой речи о двойнике нет и быть не может.
 |
| "Заглядывая подчиненным в глаза, Берия спрашивал: 'Ты, когда не выполняешь мой приказ, думаешь про свою семью?'". На фото: дочь Сталина Светлана на коленях у Берии |
И не только в этой. Один из специалистов, имевших возможность изучить дела Берии и начальника охраны Сталина генерала Власика, засекреченные по сей день, обнаружил крайне интересный факт. Списки женщин, в изнасиловании которых, судя по материалам его дела, признал себя виновным Берия, почти полностью совпадают со списками тех дам, в связях с которыми обвинялся арестованный задолго до Берии Власик.
Безусловно, Берию по приказу его товарищей по Президиуму ЦК могли застрелить во время или сразу после ареста. Только никакого смысла в немедленной ликвидации Берии не было.
В Кремле
После смерти Сталина Берия сосредоточил в своих руках огромную власть. Он наконец-то стал первым заместителем председателя Совета Министров СССР и возглавил объединенное МВД, в состав которого, кроме милиции, как в памятные 30-е годы, вошли разведка, контрразведка и вся империя ГУЛАГа, а МГБ перестало существовать. И это, конечно, могло пугать коллег Берии по кремлевскому руководству. Но они не могли не понимать, что время, а главное, люди уже не те. Берия, которого Сталин отлучил от Лубянки в декабре 1945 года, управлять госбезопасностью как прежде уже не мог — за семь лет его позиции сильно ослабли.
Первое время после потери поста наркома внутренних дел Берия контролировал спецслужбы с помощью своих соратников. НКГБ возглавлял преданный ему Всеволод Меркулов, а в аппарате НКВД подавляющее большинство руководителей были беспредельно преданы Лаврентию Павловичу. Однако уже в марте 1946 года Сталин решил провести преобразование госбезопасности. В МГБ влили военную контрразведку Смерш, и возглавивший министерство шеф Смерша Абакумов (которого, кстати, выделил среди других чекистов и продвигал вверх по служебной лестнице Берия) очень скоро выставил из МГБ большинство бериевских приближенных.
Берии с трудом удалось сохранить в своем подчинении службы, занимавшиеся обеспечением безопасности в возглавлявшемся им атомном проекте. А из сотрудников МГБ в его ведении остались лишь Судоплатов, ведавший, кроме диверсий, проникновением советской агентуры в американский и английский атомные проекты, да "бериевский оркестр". Так, по словам ветеранов МГБ, называли его охранников, которые при поездках в открытых машинах прятали автоматы в футлярах от скрипок, а ручной пулемет в футляре от контрабаса.
О том, как низко пал авторитет Берии на Лубянке, мне рассказывал бывший начальник второго главка МГБ (контрразведки). По его словам, Берия после мая 1946 года приезжал в МГБ лишь считанное число раз. А Абакумов, чтобы подчеркнуть, что Берия здесь больше не хозяин, приказал перестать убирать кабинет, в котором раньше сидел маршал. "Я как-то зашел туда,— вспоминал шеф контрразведки,— и увидел весьма красноречивую картину: с люстры мохнатыми клочьями свисала пыль; мебель, подоконники, полы тоже были покрыты толстенным слоем пыли".
Но это было только начало. В 1947 году, вспоминал начальник второго главка, к нему пришел полковник Федор Шубняков и доложил о визите старого приятеля, начальника охраны Берии полковника Саркисова, который, если называть вещи своими именами, решил начать "стучать" на своего босса. По словам шефа контрразведки, поначалу Абакумов отказался брать у него донесения Саркисова. "Ну что ты носишь мне всю эту грязь? — сказал министр ГБ.— Эту бабу затащил в постель, ту..." Но потом доложил о "бумагах Саркисова" Сталину и отдал новое распоряжение: "Все, что напишет этот говнюк, немедленно тащить ко мне".
Почувствовав, куда ветер дует, от Берии отдалились его старые (со времен работы в Грузии) соратники, принявшиеся поминутно доказывать свою преданность Абакумову. Не лучше обстояли дела Берии и в МВД. Там, правда, верных бериевцев со службы не изгоняли, но министр внутренних дел Сергей Круглов перебрался "под крышу" к Маленкову, а его первый заместитель Иван Серов вспомнил о своей давней дружбе с Хрущевым.
В 1951 году Берии с Маленковым удалось добиться отстранения от должности, а затем ареста Абакумова. Но от смены власти на Лубянке Берия не выиграл ничего. Его напарник Маленков "продавил" назначение на пост министра ГБ своего человека — заведующего отделом ЦК ВКП(б) Семена Игнатьева. Кроме того, Маленков продолжал направлять в МГБ преданных людей и на менее значимые посты — начальников отделов и заместителей начальников управлений. Мало того, в конце 1952 года он внедрил на Лубянку трех партийных работников во главе с Николаем Мироновым, задачей которых было собрать компромат, который пригодился бы в случае ареста Берии. Но закончить свою работу они не смогли — Сталин умер, и на Лубянке вновь появился Берия.
 |
| Министр госбезопасности Абакумов всячески пытался показать, что Берия на Лубянке больше не хозяин. Он даже приказал перестать убирать его кабинет |
После семилетнего отсутствия Берия оказался на Лубянке совершенно чужим человеком. Там за это время образовались новые кланы и группировки. К тому же товарищ первый заместитель председателя Совета Министров, как он требовал себя называть, не почувствовал и не понял, что новому поколению обитателей Лубянки не нравятся ни возвращенная на руководящие чекистские высоты старая бериевская гвардия, ни его стиль руководства.
Но гораздо больше испугало и верных, и неверных бериевцев другое — возврат к прошлому. Лаврентий Павлович потребовал прекратить заниматься ерундой и разбираться, к примеру, с подозреваемыми в шпионаже "следственным путем", то есть арестовывать, даже если для этого не было достаточных оснований, и "разматывать" с применением мер устрашения. По опыту предыдущих лет чекисты знали, что после очередной смены руководства Лубянки за это придется отвечать.
Не понравилась сотрудникам ГБ и манера обращения Берии с подчиненными.
 |
| После смерти Сталина Берия первым делом обчистил его сейф — и на похоронах вождя держался вполне уверенно |
Не меньше раздражения, как рассказывали мне ветераны ГБ, вызывала и подзабытая ими при прямолинейном Абакумове и трусоватом партийном интеллигенте Игнатьеве манера Берии заставлять подчиненных давать ему компромат на самих себя. За малейшие проступки он требовал писать объяснения с преувеличением грехов, которые с довольной ухмылкой на глазах жертвы запирал в своем сейфе.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что Берия так ничего и не узнал о подготовке Маленковым и Хрущевым заговора против него. Мало того, его первый заместитель генерал Иван Серов, очевидно, по заданию Хрущева за два месяца до ареста Берии по выходным стал приглашать к себе на дачу поиграть в теннис тех, кого намечал после смещения маршала назначить на ключевые посты в госбезопасности, и вел с ними довольно откровенные беседы. И даже об этом Берию никто не проинформировал.
 |
| В этом бункере Берия ждал суда, был расстрелян и растворен в щелочи |
В качестве исполнителей для ареста и последующей охраны Берии заговорщики выбрали офицеров и генералов штаба Московского округа ПВО. И, как мне удалось выяснить, это не было случайностью. В ведении Берии долгое время находился спецкомитет Совмина СССР, отвечавший за строительство кольца противовоздушной обороны вокруг Москвы. И все огрехи при создании кольца Берия имел обыкновение сваливать именно на этих офицеров. Как мне рассказывал бывший командир одной из подмосковных ракетных баз ПВО, у него, боевого офицера, прошедшего Отечественную войну с первого до последнего дня, и десятилетия спустя начинали трястись колени при воспоминании о встречах с Берией: "Про обещание стереть нас в лагерную пыль я даже не говорю. Берия так внимательно мог посмотреть тебе в глаза и спросить: 'Ты, когда не выполняешь мой приказ, думаешь про свою семью?' А кто бы мог посметь не выполнить его указаний?"
И, очевидно, поэтому, как рассказывали офицеры, участвовавшие в этой операции, никаких сомнений в том, что они охраняют именно Берию, а не какого-то двойника, у них не было. Мало того, один из них, полковник Алексей Холопов, который участвовал в аресте Берии и охранял его до последнего дня суда, просто отказался обсуждать версию о двойнике как полностью абсурдную.
"За день до ареста Берии,— рассказывал полковник Холопов,— меня вызвал начальник управления кадров округа и сказал, что формируется оперативная группа. Инструктировал нас в приемной командующего округом какой-то незнакомый генерал. Мы получили оружие, и ночью нас привезли в Кремль. Меня поставили на пост у кабинета Маленкова, и я видел, как все члены Президиума ЦК идут на заседание. Берия пришел последним. Я был и в той машине, на которой после ареста его везли на гарнизонную гауптвахту. В камере он вел себя очень нервно, сломал табуретку и кричал: 'Вы ничего не понимаете! Вы не знаете, кто я такой! Это я, я создал ракеты!'".
Офицеры ПВО наблюдали за Берией, можно сказать, с удовольствием и повышенным рвением. За все месяцы, пока они охраняли Берию, содержавшегося в бомбоубежище штаба Московского военного округа, как рассказывал мне полковник Холопов, случилась единственная накладка — был отстранен от участия в операции начальник медслужбы округа Иван Охлобыстин, который как-то посочувствовал Берии.
Полковник Холопов рассказывал, как был удивлен, наблюдая изменения в поведении Берии за те полгода, что тот сидел в подземном бункере: "Вначале он угрожал нам, требовал вернуть отобранное после ареста знаменитое пенсне, дать бумагу для писем Маленкову и Хрущеву, кричал, что скоро выйдет отсюда и всем нам покажет. Потом сник и лишь постоянно просил дать ему еды получше. Представляете, этот зверь ну просто канючил, чтобы ему принесли индеечки!"
Очевидно, именно этого момента, когда заключение сломает Берию, и дожидались его товарищи по Президиуму ЦК. Каждый из них хотел первым заполучить компромат на себя и товарищей, который Берия успел захватить и спрятать после смерти Сталина. Он первым прямо с Ближней дачи рванул в Кремль и "приватизировал" содержимое сталинского сейфа, а затем на Лубянке, практически выбросив Игнатьева из министерского кабинета, захватил и компромат, накопленный там.
Видимо, в его руки попали и рапорты Саркисова, и потому следователям пришлось пойти на откровенный и удачный подлог списков изнасилованных женщин. Вряд ли Берия мог точно вспомнить всех дам, с которыми спал в последние годы. В отличие от простоватого Абакумова, хранившего обличительные документы дома в бельевом шкафу, Берия наверняка нашел для компромата более надежный тайник. И для того чтобы сломить его морально и заставить отдать документы, требовались время и искусство генерального прокурора страны Романа Руденко, который лично вел дело. Развязка, скорее всего, наступила после того, как Берия сдался и компромат отправился по назначению — к Хрущеву, человеком которого был Руденко. Заодно бывший маршал признал почти все, о чем просило следствие (вроде просьбы не арестовывать Судоплатова).
О том, что произошло после суда, полковник Холопов рассказывал неохотно и кратко: "Расстреляли", добавляя, что сам он в этом не участвовал, и сразу переходил к тому, что было потом: "25 декабря кончилась наша охрана. Мне дали дополнительный отпуск, орден Красной Звезды и деньжат подкинули". Мы несколько раз возвращались к тому, куда же исчез труп Берии, но ответить на этот вопрос Алексей Дмитриевич то ли не мог, то ли не хотел.
Гораздо удачнее был разговор с упоминавшимся уже командиром ракетной базы. Взяв с меня обещание не называть его имени ("Дети все-таки, понимаешь, внуки"), он рассказал о том, что случилось на самом деле: "Все рассказы о том, что Берию чин чинарем привязали к какой-то доске и потом расстреляли,— вранье. Ребята так ненавидели его, что не смогли довести до той доски, начали стрелять прямо на лестнице. Я их понимаю. Но отправлять его с такой кучей дыр в крематорий они не решились. Мне потом рассказывали, что кто-то предложил растворить труп в щелочи. Подходящая ванна была там же, в убежище. Щелочь принесли. Вот так трупа Берии и не стало..."