 |
В госпитале жарко и тихо. Откуда-то раздается стон раненого, похожий на заунывную песню. Этого солдата привезли вчера, он подорвался на растяжке недалеко от селения Мескер-Юрт и сегодня ему ампутировали ногу.
А в коридоре какой-то парень в камуфляже громко спорит с капитаном-медиком:
— Ты не имеешь права высылать меня отсюда. Слышь, капитан? Я заслужил этот отдых в твоем сраном госпитале, я пять месяцев просидел в Чечне!
Офицер говорит с пациентом сначала тихо, потом срывается:
— Да не ори ты!
Присмотревшись, я понимаю, что парень в камуфляже пьян.
Молодой начальник госпиталя, с которым я договорилась о встрече, уже ждет меня у кабинета.
— Полковник Сухомлинов,— представляется он.— Что вас интересует?
— "Синдром войны".
О заболевании с таким названием мне рассказывал знакомый психолог. Он говорил, что человек, страдающий "синдромом войны", утрачивает способность адекватно вести себя в обычных мирных ситуациях и чувствует себя комфортно только подвергаясь опасности.
Полковник Сухомлинов улыбается:
— Вся армия — синдромники. Люди устали, людей нужно менять. Даже во время Великой Отечественной люди получали отпуска, а тут — по восемь месяцев сидят. Чего же мы от них хотим? А вообще, поговорите с врачами — они все расскажут.
Местные врачи к термину "синдром войны" относятся с недоверием.
— Какой там синдром! Алкоголизм один! — начальник медицинской службы госпиталя Руслан Адырхаев не скрывает раздражения.— В день в госпиталь поступает от трех до пяти контрактников в состоянии сильного алкогольного опьянения. Если честно, у нас не предусмотрены меры воздействия на таких пациентов. Поэтому способ один: пока они находятся у нас, мы не даем им возможности употреблять спиртное.
Именно обычный алкоголизм, а не "синдром войны", как считают военные врачи, охватил армию на Кавказе. Порой попадаются и находящиеся в тяжелом абстинентном состоянии. Но сегодня в госпитале почти нет пациентов с таким диагнозом. За день до моего приезда пятерых отправили обратно в Ханкалу, а одного — на гауптвахту.
Давешний капитан, уже забывший о выяснении отношений с пьяным контрактником, говорит мне, что в такие дни госпиталь отдыхает. Но так бывает не всегда. Пациенты, которых лишают привычного удовольствия, идут на всевозможные ухищрения. Уговаривают посторонних людей, навещающих соседей по палате, принести спиртное или сами отправляются на поиски водки. Это расценивается как самовольное оставление части (на военном сленге — "СОЧ"). С "сочниками" не церемонятся — сразу же отправляют обратно в воинскую часть в Чечню.
А недавно в госпиталь поступил военнослужащий из десантного полка. Во время построения пьяный десантник набросился на генерал-лейтенанта, призывавшего военнослужащих к дисциплине. Контрактника повязали и доставили в госпиталь.
— Он тут всех "на понятия" пытался посадить,— усмехаясь, вспоминают врачи.— Все кричал про свои подвиги и про то, что надо делать с "тыловыми крысам, просиживающими штаны в госпиталях". Пришлось в комендатуру отправить.
Как рассказывают, в городской комендатуре для таких пациентов есть специальное приспособление — нечто вроде клетки под открытым небом. После двух дней на свежем воздухе, практически без еды, дебоширы возвращаются в госпиталь "шелковыми".
Медики, правда, боятся рассказывать о таком способе борьбы с буйными пациентами:
— Вот напишете об этом, а потом правозащитники набегут, разбираться начнут. Они же не знают, что такое пьяный контрактник. Его даже генерал построить не может. Потому что этот парень понимает: через месяц-два он уволится и никакого наказания не будет. Эти люди пьют не потому, что попали в Чечню и столкнулись здесь с кровью и гибелью товарищей. Многие из них всю войну просидели в военном лагере в Ханкале, откуда и попали в госпиталь.
Один из врачей говорит:
— Пьяные серьезно осложняют нашу работу. Ведь в госпиталь все еще поступают действительно тяжелые пациенты, с отрывом конечностей, со сложными осколочными ранениями. Этим людям нужен покой. А за стеной какие-нибудь "орлы" распевают "Катюшу" и ладно еще, если "Катюшу".
Уходя, я зашла к раненому солдату. Он уже перестал стонать и заснул. Бледное, осунувшееся лицо, худые руки поверх простыни. Мысленно я пожелала ему выздоровления и возвращения домой.
А у контрольно-пропускного пункта госпиталя двое солдат просили часового выпустить их на часок.
— Куплю пару бутылочек — поделюсь,— многообещающе подмигивал один из больных.— Все равно нам завтра обратно в часть. Ну что ты, не мужик, что ли?
ОЛЬГА АЛЛЕНОВА, корреспондент ИД "Коммерсантъ" в Чечне