Концепция совершенствования правосудия, подготовленная рабочей группой под руководством замруководителя администрации президента РФ Дмитрия Козака (Ъ рассказал о ней 30 января), вызвала переполох в судебном и адвокатском сообществах, которые опасаются урезания их полномочий и лишения независимого статуса. В интервью корреспондентам Ъ ЕКАТЕРИНЕ Ъ-ЗАПОДИНСКОЙ и ИЛЬЕ Ъ-БУЛАВИНОВУ ДМИТРИЙ КОЗАК впервые рассказал о том, что ждет служителей Фемиды, если концепция будет реализована.
— Дмитрий Николаевич, большинство судей считает, что ваша рабочая группа — это исключительно администрация президента, и им надо готовиться к тому, чтобы отражать напор и бороться со всем, что она подготовила. Кто именно входит в эту рабочую группу, определяющую будущее судебной системы?
— В ней нет большинства ни от одного ведомства, ни от одной ветви власти. Администрация президента — в меньшинстве: четыре человека. Кроме того, два представителя правительства, один представитель прокуратуры, десять представителей судебной власти. А почти половину группы составляют известные ученые-правоведы.
Следует отметить, что эта группа не определяет будущее судебной системы. Она лишь вырабатывает рекомендации президенту РФ. Будущее судебной системы в конечном итоге будет определяться федеральным парламентом.
— Но если учитывать мнение всех ведомств, ни к какому компромиссу прийти не получится.
— Во-первых, уже получилось. А во-вторых, и это главное, перед группой не ставилась задача найти компромисс между интересами различных ведомств, различных ветвей власти. Задача рабочей группы — разработать предложения о совершенствовании судебной системы, исходя из интересов страны и российского гражданина.
— То есть нынешнее состояние российского правосудия не удовлетворяет руководство страны?
— Рабочая группа была создана в результате осознания властью того, что суд, как и другие ветви власти, должен стать гарантом политических, экономических, социальных прав и свобод граждан, инструментом обеспечения равенства всех перед законом, а не инструментом в конкурентной борьбе, условно говоря, сильных с менее сильными, как это нередко сегодня бывает. Эта принципиальная позиция неоднократно заявлялась Владимиром Путиным еще в качестве председателя правительства, а затем и президента.
Судебная и правоохранительная системы являются ключевыми элементами государственной власти. Так как суды и правоохранительные органы являются главными звеньями механизма государственного принуждения, в их фактической деятельности, как в капле воды, высвечиваются основные характеристики государства и власти. Либо этот механизм — карающая рука государства — обеспечивает защиту большинства граждан от посягательств всех тех, кто не готов соблюдать установленные правила человеческого общежития, либо эта рука при выборе своих жертв руководствуется какими-то иными критериями.
Сегодня нередко можно услышать, что все эти реформы в политической сфере подавляющему большинству избирателей не очень интересны. Что рабочий, колхозник, пенсионер, которым дотянуть бы до зарплаты и до пенсии, непосредственно с властью, в том числе и судебной, почти не сталкиваются. Это не совсем так, если учесть, что суды ежегодно рассматривают около семи миллионов гражданских и уголовных дел. Но реформа судебной системы действительно в первую очередь затрагивает интересы политически и экономически активных граждан, чаще всего сталкивающихся с властью. И обеспечение прав этой категории, тоже довольно многочисленной, позволит снять проблему хлеба насущного для рабочего и пенсионера. Поэтому независимый, справедливый, быстрый суд, неангажированные и эффективные правоохранительные органы имеют серьезное экономическое значение.
Поделюсь собственными наблюдениями, может быть и ошибочными. Сегодня всякий предприимчивый человек, создав свое привлекательное дело, прежде чем развивать его, вкладывать свои заработанные деньги, начинает искать связи с государственными и муниципальными чиновниками, работниками правоохранительных органов и в суде, инвестирует заработанные деньги в так называемые связи. Почему? Потому что его дело попадает в поле зрения, условно говоря, более сильного конкурента, который такими связями уже располагает. С помощью неформальных связей, используя карающую руку государства, своего соперника можно разорить, уничтожить, прибрать его дело к рукам.
Суд, правоохранительная система должны гарантировать каждому, от рабочего до олигарха, защиту его собственности, дела, жилища, законных прав и интересов. Если федеральный чиновник, губернатор, глава муниципальной администрации по заказу попытается задушить ваше дело, то при наличии сильной правоохранительной системы, сильной и независимой судебной власти есть возможность защититься. Если же правоохранительная система ангажирована вашим конкурентом, вы обречены.
— Но судебная власть категорически отрицает обвинения в коррупции и возражает против многих предложений рабочей группы. Например, протест Совета судей России вызвало положение концепции о замене пожизненного статуса на разумные возрастные ограничения (65-70 лет для судей), а также об установлении 5-10-летних сроков работы председателей судов.
— Я убежден, что большинство в судебной системе честные и порядочные люди, которые хотят независимо ни от кого отправлять правосудие в соответствии с законом. Но многие из них рассуждают примерно так: я вот выполняю свою работу честно, моя независимость и неподконтрольность позволяют мне быть гибким при разрешении конкретных дел, эту гибкость я проявляю во имя справедливости, и давайте лучше начнем реформы после того, как я уйду в отставку. Но это заблуждение. Говорят, что несчастная та страна, которая нуждается в героях. Я не верю в высказываемые сегодня устрашающие оценки степени коррумпированности судебной власти, но если предположить, что всего 1-2% работников в этой системе коррумпировано, то этого достаточно, чтобы перечеркнуть работу тех, кто трудится честно. Из этих 1-2% находят себе союзников организованная преступность, финансово-промышленные группы, чтобы решать свои вопросы. Очень важно создать механизм, который позволял бы эффективно и быстро избавляться от таких судей.
Это деликатная проблема, мы не на уровне лозунгов должны ее решать. Очень важно сохранить независимость судей от других ветвей власти, одновременно обеспечив их независимость от участников судебного процесса, оградить суды от попыток давления со стороны организованных преступных групп и минимизировать возможность подкупа судей.
Рабочая группа придерживается позиции, что механизм очищения судейского сообщества должен существовать внутри него самого, без вмешательства других ветвей власти. Мы вносим на рассмотрение президента предложение, чтобы в составе квалификационных коллегий судей, решающих вопросы о прекращении полномочий своих коллег, в том числе и за порочащие поступки, была одна треть так называемых представителей юридической общественности. То есть известные высоконравственные и профессиональные люди, которые не принадлежат судейскому сообществу и которые могли бы как минимум высказывать ему свою позицию.
Рабочая группа предлагает также установить в законе четкий и понятный перечень оснований, по которым полномочия судьи могут быть прекращены досрочно. Это необходимо для того, чтобы обеспечить безусловное избавление судейского сообщества от лиц, недостойных звания судьи, и вместе с тем защитить судью от произвола.
Большинство членов рабочей группы, несмотря на возражение совета судей РФ, склоняются к тому, чтобы снять существующий полный запрет на оперативно-разыскную деятельность в отношении судьи и запрет на возбуждение уголовного дела и осуществление следственных действий в отношении судьи без согласия квалификационной коллегии судей. При этом могут быть установлены специальные гарантии, чтобы исключить возможность необоснованного привлечения судьи к уголовной ответственности. Если в отношении других граждан решение об оперативно-разыскной деятельности принимает единолично судья районного суда, а о возбуждении уголовного дела, аресте, обыске — следователь или прокурор, то в отношении судьи предлагается, чтобы такие решения принимались вышестоящим судом в составе трех судей. На наш взгляд, такое предложение соответствует духу и букве Конституции.
Следующее предложение, которое оспаривается судейским сообществом,— об ограничении 65-70 годами предельного возраста судьи. Оно не имеет никаких оснований политического характера. Причины исключительно геронтологические. Сегодня для государственных служащих установлен предельный возраст 60 лет.
Что касается предложения об ограничении сроков полномочий председателей судов и их заместителей (при сохранении за ними судейских полномочий), то здесь рабочая группа исходила из того, что разумная сменяемость любой власти — это прогресс, а несменяемость — застой. Кроме того, здесь есть и психологический аспект. Если в конкретном суде пожизненно назначается 30-летний председатель, который будет до 80 лет на своей должности, то у других судей нет никакой перспективы. Ведь судьи тоже люди, у них есть свои амбиции (в хорошем смысле слова), желание реализовать себя в качестве председателя. Оппоненты говорят, что реализация этого предложения понизит уровень независимости судебной власти. К этому следует прислушаться. Но нужно иметь в виду, что независимость судебной власти — это прежде всего независимость конкретного судьи при разрешении конкретного дела.
— Но недавно законодатели приняли поправки к Закону о Конституционном суде, как раз отменяющему возрастные ограничения для председателя суда.
— Эти поправки продиктованы необходимостью установления единого статуса для всех судей. Но если будет принято предложение о разумном ограничении сроков полномочий судей, то оно опять же будет распространяться как на суды общей юрисдикции, так и на арбитражный и Конституционный суды. Но еще раз подчеркну, что это пока только идеи рабочей группы. Относительно них должен определиться президент РФ, и в конечном итоге с ними должно согласиться Федеральное собрание.
— Недавно президент отозвал поправки к УПК, передающие полномочия по даче санкций на арест от прокуратуры судам. Официальная причина отзыва — отсутствие в бюджете денег на дополнительные штатные единицы судей. Но если у прокуратуры забирают полномочия, логично предположить, что она поделится и кадровыми ресурсами.
— Верховный суд рассчитал, что для этого требуется дополнительно три тысячи судей. Допустим, их можно было бы взять из прокуратуры. Но подбор судей — это штучная работа. Даже если прокурор, претендующий на должность судьи, зарекомендовал себя очень хорошо в прокуратуре, он должен сдать квалификационный экзамен, затем пройти через квалификационную коллегию судей, а также через комиссию при президенте по назначению судей. И лишь затем по нему должен быть издан персональный указ президента. Для этого нужен организационный период.
— А когда вносились эти поправки к УПК, вы об этом не знали?
— Я эти поправки не вносил. В любом случае поправки не предполагают существенного сокращения работников прокуратуры, потому что за ней сохраняется надзор за следствием и дознанием. Тот прокурор, который сегодня самостоятельно принимает решение об аресте, обыске, должен подготовить обоснования и убедить в суд, что эти меры необходимы. Еще неизвестно, повлечет реализация этих поправок сокращение или увеличение количества прокуроров.
— Насколько известно, рабочая группа обсуждала, каким должно быть участие прокурора в судебном процессе. Как вы относитесь к распространенной ныне практике, когда предприятие вместо уплаты судебной госпошлины в бюджет договаривается с прокуратурой об уплате определенной суммы в ее ведомственный фонд и та предъявляет иск и выступает в суде в интересах этого предприятия?
— Рабочая группа практически единогласно пришла к выводу, что это должно быть категорически запрещено. Прокурор должен выступать в суде только в защиту публичных интересов. Предъявление исков от имени коммерческих организаций, даже учрежденных государством, должно быть исключено.
— Насколько созданная концепция повлияет на реальный законодательный процесс?
— По распоряжению президента до 15 апреля мы должны будем представить проекты законов. То, что разработано сегодня,— пока лишь идеология совершенствования правосудия, которую мы в ближайшее время изложим президенту. Он в соответствии с Конституцией является активным участником законодательного процесса. Определенная позиция президента и правительства даст возможность принять законы, которые обсуждаются годами. Это и УПК, и ГПК, и Закон об адвокатуре, которые обсуждаются почти десять лет.
— Адвокаты, видимо, в наибольшей степени заинтересованы в том, чтобы их статус никак не менялся?
— Есть несколько групп адвокатов, которые на федеральном уровне конкурируют между собой, доказывая, что только они и никто другой, представляют адвокатское сообщество. Из-за этого мы не можем длительное время принять Закон об адвокатуре. На мой взгляд, рабочей группой найдено оптимальное решение, предполагающее минимальное вмешательство государства в деятельность адвокатского сообщества. Все существующие ныне объединения адвокатов сохраняются. В каждом субъекте РФ предлагается адвокатам самостоятельно образовать единый орган адвокатского самоуправления. У него будет одна главная функция: представлять адвокатское сообщество во взаимоотношениях с органами предварительного следствия и суда. В тех случаях, когда нужен адвокат "по назначению", которого нанимает не сам обвиняемый или подсудимый, а его участие обязаны обеспечить следствие или суд,— орган корпоративного самоуправления должен назначить такого адвоката.
Рабочая группа предлагает очень простую и прозрачную систему регистрации адвокатов. При наличии диплома о высшем образовании юрист должен подать заявление в органы юстиции, и они выдадут лицензию по очень простой процедуре. После получения лицензии адвокат вносится в реестр адвокатов. И с этого момента он автоматически становится членом адвокатского сообщества и имеет право принимать участие в формировании соответствующего органа адвокатского самоуправления субъекта РФ.
При этом адвокат, получив лицензию, вправе работать как самостоятельно, так и в составе юридических фирм или коллегий. В том проекте, который мы предлагаем, существующие коллегии не ликвидируется. А все нынешние защитники сохраняют прежний статус, автоматически получая лицензию. Никаких экзаменов и проверок от них не требуется. Важно также подчеркнуть, что мы не предлагаем всем юристам стать членами сообщества адвокатов. Юридические услуги как таковые могут оказывать и нелицензированные специалисты. Можно открыть свою фирму, давать консультации, представлять юридических и физических лиц в судах по гражданским делам.
Требования же ко вновь принимаемым адвокатам должны быть максимально просты, прозрачны и понятны. Мы понимаем, что любое столкновение юриста с чиновником, который выдает лицензию, может породить дополнительные условия для коррупции. Если законодатели придут к выводу, что квалификационные экзамены нужны, то, скорее всего, это должны быть некие компьютерные тесты, которые объективно оценивают юридические знания. Опасения адвокатского сообщества, что кто-то будет им руководить, безосновательны.
— Дмитрий Николаевич, вы нечасто даете интервью и так и не приоткрыли тайну вашего несостоявшегося назначения генеральным прокурором России. Многие помнят эту ситуацию: президент сначала представил вашу кандидатуру, а затем Генпрокуратуру возглавил Владимир Устинов. Почему?
— Я не хочу быть прокурором.
— Но это же безответственная позиция.
— Как раз очень ответственная и честная. Если не хочешь быть прокурором, то какую бы тебе высокую должность ни предлагали — откажись. Я не хотел, и представления президента на меня не было. Я эту историю изучил и знаю. Кто-то выдал желаемое за действительное. Для меня это было совершенно удивительно.
— А каково ваше отношение к генпрокурору Устинову?
— По тем вопросам, по которым мне приходилось взаимодействовать с прокуратурой, связанным с опротестованием незаконных актов местных властей, моя оценка его исключительно положительная. В том, что мы сегодня проблему восстановления единого правового пространства решили, значительная заслуга лично Владимира Устинова, который занял необходимую в сложившихся условиях жесткую и принципиальную позицию.
— Как вы полагаете, удастся ли все же преодолеть ведомственное сопротивление — а речь не только о суде, но и о той же прокуратуре,— чтобы сдвинуть судебную реформу с мертвой точки? Она же идет уже десять лет...
— Я бы сильно покривил душой, если бы сказал, что таких опасений нет. Сегодня судьи, прокуроры, следователи опасаются главным образом, что их лишат каких-то полномочий, "зажмут", начнут ими руководить. Совершенно естественно, что ведомства, судейское сообщество отстаивают свои полномочия и какие-то свои привилегии. Я думаю, что нам надо подняться над ведомственными и личными интересами. И это мы должны сделать, исходя из своих же интересов, только более перспективных. Надо помнить, что мы не всегда будем политиками, судьями, прокурорами, следователями, чиновниками. В отношении политиков и чиновников скажу отдельно: если мы хотим построить демократическое, цивилизованное государство, то мы должны обеспечить сменяемость власти. Рано или поздно мы станем, мы обязаны стать простыми гражданами, нашим детям и тем более внукам мы не можем гарантировать, что они будут судьями, прокурорами, министрами. Тот правовой механизм, который мы сегодня создаем, завтра точно окажется в руках других людей, и нельзя рассчитывать, что эти люди все обязательно будут умными, честными и порядочными. Если мы сегодня в лице государства создадим монстра, то мы очень рискуем быть им же и уничтоженными. Еще большему риску мы подвергаем наших детей и внуков, поскольку жизнь следующего поколения будет нам уже не подвластна. Это очень конкретная опасность, это кожей должен чувствовать каждый политик, каждый бюрократ, да и каждый гражданин.