 |
Единственное место в разрушенной чеченской столице, где крутятся хоть какие-то деньги,— это базар. Как только открыли Грозный, там же, где раньше был центральный рынок, неутомимые чеченские женщины поставили дощатые палатки и начали торговать всякой всячиной. В основном это продукты питания. Ассортимент довольно разнообразный. Минеральная вода, соки, любые сладости, овощи, даже импортные фрукты. И, конечно, водка, которая и делает основной оборот.
— Как бизнес? — спрашиваю одну из женщин.
— Купил бы что-нибудь, чем спрашивать.
— Ну, давай минералку.
Продав мне бутылку воды, торговка Мадина становится разговорчивее. Рассказывает, что раз в неделю она со своим мужем Рамзаном на стареньком "Москвиче" ездит в Хасавюрт на оптовый продуктовый рынок.
— Непросто, наверное, проезжать через блокпосты?
— Трудно, конечно. Но солдаты с пониманием относятся. Пропускают без особых придирок. Разве что мороженым или бутылкой минеральной воды угостишь. Ну, в крайнем случае, литровкой...
В хороший день прибыль Мадины составляет 100-150 рублей — это когда в Грозном не случается никаких чрезвычайных происшествий. Ее муж между рейсами в Хасавюрт подрабатывает таксистом. Но клиентов почти нет.
— Я и в первую войну занимался извозом,— рассказывает Рамзан.— Неплохо зарабатывал, в основном на журналистах. Тогда их в городе было полно — и российских, и иностранных. Иногда нанимали на целый день, расплачивались долларами. А теперь журналисты сами по себе не приезжают, вы первый, кого я здесь вижу.
Уличная торговля и частный извоз — два основных занятия, от которого грозненцы имеют хоть какой-то доход. Но машины, чтобы возить товар из соседней республики, есть лишь у немногих. К тому же нужны свободные деньги, чтобы отовариться на оптовых рынках.
Кое-кто из горожан стал возрождать кустарную добычу бензинового конденсата. На обочинах дорог, как и в довоенные времена, можно увидеть чеченских подростков, торгующих баночным бензином. Добывают конденсат из ям глубиной 8-10 метров, которые выкопаны прямо во дворах. Это очень опасное занятие — можно получить смертельное отравление парами бензина. Но в республике почти нет стационарных заправок, и дешевый кустарный бензин пользуется спросом.
В Грозном кое-где открылись кафе. Посетителей, правда, довольно мало. В основном это военные, в Грозном только у них водятся деньги. А вот в Гудермесе, фактической столице нынешней Чечни, общепитовский бизнес процветает. Каждое кафе со своим названием, иногда весьма экзотическим. Например, прямо у въезда в Гудермес есть шашлычная с красочно оформленной вывеской "Вдали от жен". При ваххабитах за такую вольность хозяину было бы не избежать экзекуции. Но новый глава администрации Ахмад Кадыров, хоть и бывший муфтий, на подобные шалости внимания не обращает. Хорошие доходы и у питейного заведения, расположенного на пятачке возле комплекса зданий временной администрации. Здесь всегда людно, и народ далеко не безденежный.
В чеченских деревнях и аулах много не наторгуешь. У сельских жителей денег и до войны не водилось, а сейчас и подавно. Здесь выживают за счет собственного подворья.
Адам Мехтиев из поселка Алхан-Кала зарабатывает тем, что продает сельчанам воду. У него есть колесный трактор, собственноручно собранный из старых запчастей. Лафет он тоже сделал сам. За трехтонную бочку родниковой воды Адаму платят 50 рублей. В хороший день он успевает сделать 2-3 рейса. Если заказов на воду нет, то Адам отцепляет лафет с бочкой, навешивает плуг и пашет односельчанам огороды. Адам на жизнь не жалуется, считает, что при желании заработать можно всегда. Его старший брат Леча до войны был учителем в местной школе. У него университетское образование. Сейчас он переквалифицировался в автослесари. Клиентов хоть отбавляй, хотя не все могут заплатить деньги. Кто чем может, тем и расплачивается: кто сеном, кто зерном.
В Алхан-Кале я встретил еще одного неунывающего чеченца. Заурбек Асламбеков — сварщик высокого класса, да к тому же отличный электрик и жестянщик. "Мне наплевать, кто придет к власти в Чечне,— говорит он.— Лишь бы война прекратилась. А работа моим рукам всегда найдется".
Но не в каждом доме есть трудоспособные мужчины. В иных семьях только беспомощные старики, женщины и дети, которым приходится рассчитывать лишь на пособия и пенсии. У 30-летней Халипат Шамаевой из Самашек пятеро детей. Муж умер до войны от туберкулеза. Месяц назад она вернулась с детьми из Слепцовского палаточного лагеря домой.
— Я через день езжу в районную администрацию в Ачхой-Мартан,— рассказывает Халипат.— Но добиться пособия на детей не могу. Начальники говорят, что у них денег нет. Советуют обращаться к военным. В комендатуре же отсылают обратно в администрацию. Я уже пожалела, что уехала из Ингушетии: там хотя бы гуманитарный паек регулярно давали.
Совсем недавно Халипат стала продавать газеты. Матери помогают двое старших детей — 12-летняя Малика и 10-летний Ахмед. Недельная выручка чуть больше 100 рублей. На это и живет вся семья.
МУСА МУРАДОВ, корреспондент ИД "Коммерсантъ" в Чечне