По мнению пресс-службы президента, он гораздо лучше
Пресс-секретарь президента Сергей Ястржембский назвал "странным" утверждение спикера Госдумы Геннадия Селезнева, заявившего во вторник, что намерение Бориса Ельцина обратиться с президентским посланием к Федеральному собранию в марте есть "прямое нарушение Конституции". Ястржембский прав: в Конституции нет никакого указания на сроки выступления президента.
Тем не менее всем понятно: если выступление не состоится 6 марта, это до предела усугубит моральный урон, который терпит власть от затянувшегося нездоровья главы государства. А потому Кремль будет вынужден сделать все возможное (и невозможное), чтобы президент, "форма" которого, по словам Ястржембского, "не оптимальная, но уже не такая, как в январе", вышел на кремлевскую трибуну в этот день.
Ястржембский, впрочем, на вчерашнем брифинге упомянул, что Конституция не устанавливает и "параметров содержания" выступления президента. Вероятно, в переводе на русский это должно означать, что нигде не написано, сколько именно времени президент должен провести на трибуне, представляя послание. Если обычно речь президента длилась 40-50 минут, то на этот раз она может оказаться гораздо короче — Борису Ельцину, по сведениям Ъ, пока действительно трудно долго находиться на ногах.
Впрочем, не стоит забывать, что та же Конституция не оговаривает не только даты или продолжительности выступления президента перед парламентом, но и его позы. Ничто не мешает Ельцину говорить сидя. Кроме, естественно, оппозиции и журналистов, которые не преминут отметить такой факт.
Кремлю, правда, вполне достаточно и нынешних публикаций о здоровье президента. Большинство из них в пресс-службе считают попытками "выбить президента из седла", "повлиять на процесс его восстановления". Вероятно, это так и есть — трудно представить, чтобы президент стремительно пошел на поправку, прочитав в газете, например, о том, что у него недержание мочи (как это было написано в The Times 15 февраля (Ъ писал об этой публикации в прошлом номере).
Хотя скорее всего эту статью президенту не показали — из гуманных соображений. Как, вероятно, и статью в "Комсомольской правде", в которой утверждалось, что Наина Ельцина уговаривала мужа "уйти на покой" (по утверждению пресс-службы, супруга президента ничего подобного мужу не говорила). По крайней мере Сергей Ястржембский ничего не сказал о реакции самого Ельцина на эту публикацию, заявив лишь, что статья "огорчила пресс-службу и семью президента".
Виновник огорчения — обозреватель "Комсомольской правды" Александр Гамов — вчера был исключен из списков журналистов, допускаемых на брифинги в Кремль. Кстати, ситуация с Гамовым парадоксальным образом подтвердила заявленную еще летом приверженность Кремля к "информационной открытости". Если год назад неугодных журналистов вычеркивали из списков президентских мероприятий с объяснением: "Не хватило мест", то теперь пресс-секретарь Ельцина был предельно откровенен: "Это наша реакция на статью. Мы попросили 'КП' заменить г-на Гамова в кремлевском пуле корреспондентов".
РОСТИСЛАВ Ъ-НЕВЕРОВ