Переформирование кабинета вкупе с назначением Чубайса первым вице-премьером вызвало необычайно страстную реакцию Думы, обвинившей новоназначенного вице в чрезвычайных злодействах и даже поименовавшей его Геростратом.
Таковые обвинения принято предъявлять тем, кто из чувства неистового тщеславия готов разрушать высочайшие произведения человеческого гения — лишь бы молва о Геростратовом подвиге была достаточно долгой. В какой степени Чубайс наслаждается думской молвой о своих приватизационных злодеяниях, сказать трудно — остается предположить, что депутаты глубоко постигли злохудожную душу первого вице-премьера, вероятно, даже лучше, чем сам ее обладатель. Однако неясно, в какой степени ныне разрушенная Чубайсом цветущая социалистическая экономика образца осени 1991 года может быть сопоставлена с храмом Артемиды в Эфесе. Должно быть, авторы постановления имели в виду, что, подобно храму, советское социалистическое хозяйство также было чудом света, с чем трудно не согласиться. Да и вообще уснащение думского постановления образами эпохи эллинизма вполне уместно, ибо в ходе выработки постановления думцы совершенно исполнились духа преданных своему любимому храму эфесян: "Закричали все в один голос, и около двух часов кричали: велика Артемида Ефесская!" (Деян 19, 34).
Лидер КПРФ Зюганов, ex officio исполняющий должность верховного жреца Артемиды, видя страстность думцев, приказал региональным руководителям не повиноваться Чубайсу и вместе с массами вставать на борьбу: "Если губернаторы не пойдут с народом, то народ прогонит их".
Его призыв будет услышан губернаторами тем более охотно, что слияние местной власти с народом в борьбе против кабинета избавит местных начальников от вопросов касательно судьбы пенсионных, учительских etc. денег, дошедших до региональных администраций, а затем загадочно потерявшихся. Чем более губернское начальство знаменито своим выдающимся личным бескорыстием, тем более близок его сердцу будет афоризм: "Держаться партии народной — и своевременно, и доходно".
Суровость Зюганова совершенно нелицеприятна. В тот самый день, когда он призвал местные власти к открытому неповиновению власти центральной, из печати вышла прежде подготовленная им статья, где Зюганов с не меньшей страстью заклеймил хищнические инстинкты "местного боярства". Более того, углубившись в недавнюю историю, лидер КПРФ точно установил момент начала неприятностей с боярами: "Стремясь удержать ускользающую власть, Горбачев и его подручные придумали план 'опоры на автономии'... Было решено взять этот процесс (распада СССР. — Ъ) под контроль путем инициирования еще более глубокого распада. Вот такие выдумщики!" Далее Зюганов напоминает, что во исполнение этого "безумного плана" в апреле 1990 г. был принят закон СССР, уравнивающий в правах союзные и автономные республики, отчего в России пошел немедленный "парад суверенитетов".
В исторических разысканиях Зюганова есть один небольшой фактический пробел — не названы по именам "подручные выдумщики" Горбачева с их "безумными планами". Первейшим подручным, выдумщиком и безумцем был нынешний подручный лидера КПРФ, член ЦК КПРФ, председатель думского комитета по законодательству, а в те времена — председатель ВС СССР Анатолий Лукьянов. Вероятно, Зюганов сумел полностью излечить Лукьянова от безумия, чем и объясняется их нынешнее совместное участие в борьбе. Однако природный такт и уважение к врачебной тайне заставили лидера КПРФ деликатно умолчать о том, каким опасным выдумщиком до знакомства с Зюгановым был Анатолий Иванович.
В то же время самый жанр рассказов о былом сегодня вполне уместен. Просмотрев свежие газеты, любой наблюдатель не может не воскликнуть: "Минувшее проходит предо мною, волнуяся, как море-окиян". Только что из моря-окияна в окрестностях г. Челябинска вынырнули два, казалось бы, навечно пошедшие ко дну пловца — Горбачев и Сосковец. Пловцы, по-собачьи отряхнувшись, тут же вступили в битву за мандат депутата Госдумы по местному территориальному округу.
Судя по всему, Конституция действительно нуждается в пересмотре. В странах, чье государственное устройство не чуждо известного консервативного элемента, принято предусматривать пожизненное обустройство былых знатных сановников — но всегда в качестве членов верхней палаты (палаты лордов, французского сената, Государственного Совета в Российской империи), тогда как нижняя палата скорее действует в качестве кузницы молодых и перспективных кадров. В России превосходный принцип "молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет" полностью инвертирован: лидера XXI века Бориса Немцова любовно взращивают там, где подобало бы дремать почтенным старцам, т. е. в сенате, а в качестве богоугодного заведения, напротив, выступает Дума, где ветераны отечественной политики рассчитывают насладиться благами социальной (Горбачев), а также уголовно-правовой (Коржаков, Сосковец) защиты.
Если так бодр патриарх Горбачев, то тем более активен его былой сподвижник Григорий Явлинский. Как то происходит при каждом переформировании кабинета, из уст известного экономиста исходят контрапунктические заявления, в которых безусловное отмежевание от антинародного режима сменяется то исполненным сладостной надежды предложением себя в премьеры ("Любезный друг, желанный друг, приди, приди, я твой супруг!"), то новыми гневными обличениями. Для большей внятности лидер "Яблока" предложил, чтобы президент, "проявив незаурядную мудрость и мужество", подписал с ним всеобъемлющее антикризисное соглашение с указанием сроков, регламентирующее совместную работу по спасению России.
Незаурядные мудрость и мужество требуются не только от президента для подписания "яблочного" пакта, но даже и от простого гражданина — для простого его чтения. В качестве отнюдь не благопотребного многоглаголания, но формулировок, налагающих на стороны вполне конкретные обязательства, предлагается "введение принципиально новой (платить больше? платить сдельно? полностью перевести на самопрокорм? — ведь во всех вариантах присутствует очевидная новизна. — Ъ) системы материального обеспечения работников правоохранительных органов" или проведение "жилищно-коммунальной реформы... как важнейший элемент реформы доходов работников (пенсионеры в квартирах, очевидно, не живут. — Ъ) с резким снижением доли общественных фондов предприятий (какое отношение предприятия имеют к содержанию вневедомственного жилья, составляющего большую часть жилого фонда? — Ъ); срок — 8 месяцев". Глубокая ошибка Явлинского в том, что за столько лет он так и не понял: демагогия есть жанр по преимуществу изустный. Письменный текст, дающий возможность повторного чтения и задавания простых вопросов типа "что это значит?", обладает слишком разоблачительным действием, чтобы без большого вреда для себя можно было пускать его в печать.
В этом смысле понятна та жестокая обида, которую в отношении СМИ, имеющих бестактность задавать вышесказанный вопрос, испытывают как Явлинский, так и другой мастер устного жанра — Александр Лукашенко. Развернув дальнейший план борьбы за еще более углубленную интеграцию, белорусский президент считает отныне "наиприоритетнейшей" интеграцию в области "СМИ, печати, книгоиздания".
Желание Лукашенко установить в России белорусскую цензуру для газет, радио и телевидения понятно. Полностью отгородиться от России невозможно, и на глушилки электричества нет. Но зачем так забегать вперед и требовать от России еще и введения книжной цензуры? Изобилия и даже простого наличия пасквильных книг про батьку на российском книжном рынке вовсе на наблюдается.
Хотя вряд ли следует безоговорочно осуждать цензуру в области художественного творчества — и она порой бывает чрезвычайно благодетельной. Ваятель Церетели отметил, что всегда подвергался нападкам со стороны властей: шеф-идеолог КПСС Суслов "пытался управлять" им и "запретил изваять скульптуру Пастернака".
Даже шеф-идеолог, подобно доброму евангельскому разбойнику, был способен к спасительному покаянию. Суслов, причастный к гражданской казни Пастернака, искал, как бы загладить свою вину перед покойным поэтом, и сделал все, чтобы уберечь облик своей безвинной жертвы от творческих замыслов Церетели. Как знать? Быть может, этот добрый порыв и спас душу шефа-идеолога от геенны огненной.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ