 |
— Гейдар Алиевич, после заявления Москвы в конце прошлого года о намерении ввести визовый режим с Грузией и Азербайджаном российско-азербайджанские отношения как бы зависли: не ухудшились, но и заметного улучшения не видно. Как вы оцениваете их нынешнее состояние?
— Как нормальное. Есть, конечно, вопросы, проблемы. Главное, что Азербайджан твердо намерен развивать и углублять отношения с Российской Федерацией по всем направлениям. Договор о дружбе и сотрудничестве, который подписан мною и президентом Ельциным в 1997 году во время моего официального визита в Москву, выполняется.
Но в российских СМИ часто публикуются статьи, совершенно не соответствующие действительности, в связи с процессами, которые происходят сейчас в России, на Северном Кавказе. Когда я говорю об этом руководителям России, в частности президенту Путину, он отвечает: по государственной линии мы никогда никаких заявлений не делаем, никаких претензий не предъявляем.
Есть в Москве силы — и армянские круги, и некоторые другие,— которые не хотят, чтобы отношения России и Азербайджана были хорошими. Авторами в различных газетах, в том числе в "Коммерсанте", "Независимой газете", выступают армяне, которые выдумывают какие-то домыслы о Южном Кавказе, создают неправильное мнение. Мы понимаем, а обычный читатель — он же верит всему, что читает.
Я все это отбрасываю в сторону и исхожу из того, что у нас с Россией нормальные межгосударственные отношения и они будут успешно развиваться. А что касается отдельных вопросов — они, конечно, есть и будут.
— В Москве распространено мнение, что Азербайджан окончательно определился с выбором партнера: это Запад. Насколько справедливы эти утверждения?
— Все эти выдумки не имеют основания. Никто не должен пытаться делить сейчас мир на Запад, на Восток, кто куда ориентируется. Азербайджан — независимое государство, которое ведет свою внешнюю политику исходя из своих национальных интересов. Эти интересы обуславливают добрые, дружеские отношения и с Россией, и с западными странами, и с восточными, и с южными.
Что мне теперь — говорить, что Россия сменила ориентацию с Запада на Восток? На прокитайскую или северокорейскую — в связи с тем, что президент Путин посетил Китай и Северную Корею, которая последние 20 лет находится в международной изоляции? Но вместе с тем Путин участвовал и в работе "восьмерки" в Окинаве, посетил Англию. Так какая у России позиция — прозападная, или провосточная, или проюжная?
— Российские генералы регулярно выступают с заявлениями о том, что Азербайджан потворствует или даже помогает чеченским сепаратистам. Баку, как правило, выступает с опровержениями, но не всегда. Чем это вызвано?
— Вы знаете, мы не будем отвечать каждому генералу. Они врут. Они лгут. У них нет никаких конкретных фактов. Я приглашал сюда директора ФПС России Константина Тоцкого. Он здесь везде побывал и перед телекамерами заявил, что никаких вопросов к Азербайджану нет. Наша служба национальной безопасности почти каждую неделю получает от ФСБ России письма с благодарностью за помощь.
Ну а то, что некоторые российские генералы бездарны, не могут выполнять свои обязанности и подводят свое руководство, а потом, чтобы оправдаться, выдумывают небылицы,— это их дело. Мы на это не будем реагировать.
— Россия проводит вторую операцию против сепаратистов в Чечне. Может ли Азербайджан последовать российскому примеру или же вы категорически против силового решения карабахской проблемы?
— Мы уже более шести лет живем в условиях перемирия. Несмотря на то что 20% территории Азербайджана оккупировано армянскими вооруженными формированиями, а миллион азербайджанцев изгнаны из мест своего жительства, мы стоим и будем стоять на позициях мирного урегулирования. На последней встрече президентов Армении Кочаряна и Азербайджана Алиева в Ялте мы еще раз подтвердили эту позицию перед прессой.
Хотя, конечно, мы находимся в тяжелом положении: с одной стороны, миллион азербайджанцев живет в палатках, с другой стороны, все, что было на территории оккупированных азербайджанских районов (за исключением Нагорного Карабаха, тоже, кстати, части Азербайджана), разрушено и разграблено. А это большие районы. Там были крупные промышленные и сельскохозяйственные предприятия, больницы, школы, дворцы культуры, библиотеки, множество жилых домов. И все же, несмотря на это, мы сторонники мирного урегулирования конфликта.
— А каковы перспективы этого урегулирования?
— Сейчас говорить конкретно о перспективах нельзя. Но положение таким не может оставаться. Нам нанесли большой ущерб. Нам тяжело. Но Армении еще тяжелее. Хотя ни один метр их территории не оккупирован. Говорят, у них есть беженцы. Может, какая-то группа армян из Азербайджана и переехала туда. Но мы знаем, что армяне, жившие в Азербайджане, находятся не в Армении. Они — в России, Америке, в странах Европы. А нашим беженцам некуда деваться. Они не поедут ни в Россию, ни в Америку, а будут жить на своей земле, пока не возвратятся в родные места.
— Вы имеете в виду беженцев из Карабаха и прилегающих районов?
— Нет, из Армении. Около 300 тысяч беженцев из Армении.
— На ваш взгляд, их возвращение реально?
— Это тоже не исключается. Правда, это более сложный вопрос. Прежде всего надо возвратить к местам своего жительства азербайджанцев, живших в Азербайджане.
— В России и Центральной Азии в последнее время всерьез говорят об угрозе исламского фундаментализма. А как в Азербайджане, ощущается эта угроза?
— Исламский фундаментализм имеет разные направления. На данном этапе наиболее опасным течением является ваххабизм. То, что происходит на Северном Кавказе и в Средней Азии,— в основном результат проникновения туда ваххабизма. Это явление вообще очень опасное. Не только для стран с мусульманской религией, но и для самой России, где проживает, по-моему, более 20 миллионов мусульман. Эти вещи очень заразны. У нас есть данные, что некоторые арабские организации проникают не только в Азербайджан, на Северный Кавказ, Среднюю Азию, но даже и в центральные регионы России, население которых исповедует ислам.
Но это не значит, что кроме ваххабитов нет исламских фундаменталистов. Есть. И мы защищаемся от них.
— Вы имеете ввиду, что для Азербайджана главная угроза — не ваххабиты?
— Конечно, в исламском фундаментализме есть различные течения. Допустим, "Хезболлах", которая действует на Среднем Востоке, не имеет отношения к ваххабизму.
— "Хезболлах" — шиитская экстремистская организация, которую поддерживает Иран, а ваша страна граничит с этим фундаменталистским шиитским государством...
— Шиизм и суннизм не являются реакционными религиозными течениями. В Азербайджане тоже большинство населения — шииты. Что, здесь есть фундаменталисты?
— Но Азербайджан — светская республика.
— Да. Но я не могу сказать, что, допустим, в Иране все преследуют цель распространения исламского фундаментализма. Есть определенные организации. Они носители этой идеологии. И борьба должна вестись против этих организаций, а не против народов, религиозных общин, стран.
— Азербайджанский писатель Чингиз Абдуллаев как-то назвал Баку "городом шпионов", потому что здесь действуют разведки практически всего мира.
— То, что спецслужбы многих стран проявляют повышенный интерес к Азербайджану, это реальность. Нам хотелось бы, конечно, чтобы эта шпионская деятельность была прекращена. Азербайджан ни в одной стране не занимается шпионажем. Мы хотим жить мирно.
Что касается Чингиза Абдуллаева, он детективы пишет. И надо отличать детектив от реальности.
— Но вы же согласились, что в Баку находятся представители спецслужб многих стран
— Везде находятся. А что, в Москве их нет? Больше всего шпионов находится в Москве.
— В любом случае в Азербайджане сегодня пересеклись интересы едва ли не всех самых сильных стран мира. В этих условиях внешнеполитический фактор приобретает для страны огромное значение. Вы ощущаете давление извне?
— Мы ощущаем внешнее давление со всех сторон, и очень сильное.
— Один из президентов Латвии в 30-е годы заметил, что легко быть премьером Великобритании, а вот главой небольшого государства быть намного сложнее.
— Я тоже так считаю. Особенно трудно быть главой Азербайджана, к которому с каждым днем растет интерес — политический, разведывательный и т. д. С другой стороны, в Азербайджане начиная с 1988 года нарушилась внутриполитическая обстановка. Она осложнилась в связи с январскими событиями 1990 года, потом здесь были военные перевороты. В 1993 году, когда я прибыл в Баку, в республике было множество незаконных вооруженных отрядов, подчинявшихся разным лидерам и политическим силам. Все это было одной из главных причин поражений Азербайджана в войне с Арменией. Обстановка в стране была полностью расшатана, многие вместо того, чтобы защищать свою землю от агрессора, пытались воспользоваться ситуацией для того, чтобы захватить власть. Так было и в 1991-м, и в 1992-м, и в 1993 году.
Тогда мне не подчинялись ни войска, ни административные органы. Я был один. И преодолевал все это силой логики и своим авторитетом. Наконец, своей смелостью и бесстрашием. Меня запугивали, грозились убить. Меня это абсолютно не пугало. Я хотел вывести свою страну из кризисного состояния. А если на этом пути какой-то негодяй меня убьет — что ж, я погибну за свою родину, за свой народ.
Обстановка в Азербайджане постепенно улучшалась, но все же была опасной до 1995 года. В конце 1995 года, когда я возвращался из Румынии, мой самолет пытались уничтожить тепловой ракетой. Затем хотели взорвать мост, по которому я проезжал. Все это мы сумели преодолеть. Но нельзя сказать, что преступники, жаждавшие захватить власть, сегодня полностью отказались от своих помыслов.
Президенту Латвии было легче, его страна была тогда спокойной. А быть президентом страны, у которой 20 % территории оккупировано, 1 млн беженцев, на которую из разных стран идет давление, а внутри еще есть потенциальные силы, готовые нарушить спокойствие, гораздо тяжелее, чем возглавлять не только Британию, но и любую другую страну.
— О вашем сыне, вице-президенте государственной нефтяной компании, говорят как о наиболее вероятном следующем президенте Азербайджана. Вы хотели бы видеть Ильхама Алиева следующим главой Азербайджана?
— Как отец — нет. Это тяжелая судьба. Но этот вопрос должен решать не я, а он сам. А потом, о следующем президенте говорить рано. Я еще 8 лет буду главой Азербайджана. До окончания срока моего президентства остается еще три года. А я намерен баллотироваться и на следующий пятилетний срок.