Виталий Артюхов: России нужен такой порядок, при котором не платить налоги стало бы страшно, разорительно и стыдно
Глава Государственной налоговой службы России ВИТАЛИЙ АРТЮХОВ подал прошение об отставке. Из кругов, близких к Госналослужбе, Ъ стало известно, что основная причина подачи прошения — в неопределенности, сложившейся вокруг ГНС и ее руководителя. В эксклюзивном интервью, которое г-н Артюхов дал обозревателю Ъ НАТАЛЬЕ Ъ-ВАРНАВСКОЙ, он отметил, что большинство проблем в налоговой отрасли вызваны "отсутствием реальной политической воли к принятию острых, действенных решений в налоговой области". По информации Ъ, именно сегодня Борис Ельцин будет принимать решение о дальнейшей судьбе главного мытаря страны.
— В новом правительстве налоговой отраслью занимаются сразу два человека — Куликов и Кох. Считается, что вы сторонник жестких, силовых мер. В чью команду войдете вы, если ваша отставка не будет принята, — в команду Куликова?
— Во-первых, я был и остаюсь сторонником не крутых мер, а здравого смысла и соблюдения элементарных норм и правил. Правда, в такой ситуации, в которой мы сейчас находимся, я действительно считаю, что нужно действовать жестко.
Что касается вхождения в чью-то команду, то это не про меня. Я профессиональный правительственный чиновник с собственной сложившейся системой взглядов. Последние годы я контактировал практическими со всеми российскими VIP. Но я служу делу, а не каким-то конкретным лицам.
— Вы проработали в Госналогслужбе ровно год. Начался он раскрытием серии нарушений в центральном аппарате Госналогслужбы и увольнением нескольких заместителей министра. Каковы итоги этого года?
— Упомянутые вами нарушения были вскрыты Счетной палатой еще до моего прихода в Госналогслужбу. Что касается перемещений в руководстве ГНС, то отнюдь не все они были связаны с этими нарушениями, многие носили сугубо рабочий характер с учетом деловых и профессиональных качеств.
Что касается работы в ГНС, то действительно прошел ровно год — с марта 1996-го по апрель 1997 года.
Я прожил его с пользой для налоговой отрасли, мне удалось многое понять и если не решить, то хотя бы поставить перед правительством и президентом действительно серьезные вопросы сбора налогов. Я понял реальные пределы возможностей налогового администрирования — то есть того, что может сделать налоговая служба собственными силами.
— Вы считаете, что ее возможности сейчас ограничены, что у нее мало прав?
— Налоговая служба очень многое может и очень многое делает. Но при всем том разговоры об улучшении налогового администрирования на фоне отсутствия реальной политической воли к принятию острых, действенных решений по работе с налогоплательщиками, на фоне отсутствия реальной поддержки налоговых органов попросту беспредметны.
— Вы считаете, что власти — президент и правительство — вас не поддерживают, ведут неправильную политику по отношению к ГНС?
— Вовсе нет. Большинство проблем связаны не с отсутствием необходимых решений на высоком уровне. Напротив, за прошедший год президент и правительство приняли важные и нужные решения по поводу социального развития нашей службы. Однако эти решения застряли на среднеаппаратном уровне. В результате у меня люди на местах уже не просто жалуются, а в открытую кричат: пашем как никогда ранее, а народ в районных инспекциях сидит без зарплаты по три месяца.
Трагикомично, но часто в региональных инспекциях в помещениях, которые мы арендуем, холодно и темно, поскольку мы не уплатили за тепло и электричество. На этих отключенных компьютерах и телефонах бюджет потерял стократ больше, чем мы "сэкономили" на электриках!
Наш инспектор с трехгодичным стажем знает больше, чем любой бухгалтер из любой организации, который к нему на прием ходит. А ставка у него раз в пять меньше, чем у посетителей, которых он контролирует. Чего тогда удивляться, что рядовой работник центрального аппарата ГНС уходит в аудиторскую фирму или в банк с многократным выигрышем в зарплате?
Мы стали бесплатными курсами повышения квалификации. Скоро не останется кадрового ядра, которое пока обеспечивает надлежащий профессиональный уровень.
В то же время весь этот год мы собрали налоги впервые практически без инфляционной прибавки. В прошлом году и в первом квартале нынешнего года уровень доходов в федеральном бюджете составил 9,2% от ВВП. Это выше, чем прежде. Однако при всем том налоги собраны в прошлом году только на 86,2%, а в первом квартале этого года — всего на 75%.
При все том мы вынуждены были противостоять массовой, систематической и изощренной практике ухода от налогов. Причем уклоняются все без исключения — и мелкие торговцы, и ведущие компании. За прошлый год мы доначислили в результате проверок (то есть заставили заплатить налогоплательщиков то, что платить они по разным причинам сразу не захотели) 165 трлн рублей, а это — более трети всех бюджетных доходов.
Ъ: ЕСТЬ ЛИ У ВАС РЕАЛЬНЫЕ ДАННЫЕ — КТО, СКОЛЬКО И ПОЧЕМУ НЕ ПЛАТИТ НАЛОГОВ?
А: Чтобы понять, кто и почему не платит у нас налогов мы с прошлого года ввели в службе совершенно новую систему сбора, обработки и анализа информации. Информация собирается еженедельно о фактических поступлениях налогов отдельно по регионам, отраслям и видам налогов.
Крупнейших и проблемных налогоплательщиков контролируем специально и регулярно.
Так, например, ежемесячно мы отслеживаем динамику недоимки более чем по пяти тысячам предприятий, из них особо контролируется уплата налогов по 1665 предприятиям, задолжавшим бюджету более трех миллиардов рублей. За теми, кто должен свыше ста миллиардов рублей (сегодня это 83 крупнейшие компании) впервые закреплены специальные сотрудники — ответственные специалисты центрального аппарата службы. На долю этих компаний приходится примерно 40% всей налоговой задолженности в России.
Так что недобор бюджетных средств — не безадресные упущенные доходы, а невыполненные платежные обязательства поименно известных недоимщиков.
При этом, правда, за скобками остается еще криминализированная зона обращения "черных" наличных денег. В ней находится значительная часть торговли, сферы услуг, строительства и транспорта. По нашим данным, в ней работает более миллиона предпринимателей, не ставших на налоговый учет и, следовательно, не платящих никаких налогов. Мы пытаемся работать и там. Хотя по российскому законодательству, да и исходя из зарубежного опыта — это не наше дело, это поле работы налоговой и криминальной полиции.
— Как вы оцениваете в этой связи работу налоговой полиции — эффективность, взаимодействие с ГНС?
— Было бы не вполне корректно с моей стороны оценивать работу налоговой полиции в целом. Что касается нашего взаимодействия с ней, то, я считаю, сегодня оно организовано лучше, чем год назад. Однако налоговая полиция не имеет структур ниже областного уровня, так что инспекторов из районных налоговых инспекций полиция не может даже физически защитить.
В идеале было бы хорошо, чтобы налоговый инспектор, налоговый полицейский, а если нужно, то и оперативник управления по экономическим преступлениям от МВД работали совместно, пресекая любые налоговые нарушения. Я думаю, вопрос этот решаем, дело в наработке опыта совместной работы.
Что касается эффективности нашего взаимодействия, то считаю, что о главных должниках бюджета налоговые органы сегодня знают практически все.
— И как вы используете эти знания?
— При работе с некоторыми организациями не обойтись без профилактики — поэтому нами организованы налоговые посты на предприятиях по производству алкоголя, мы внедрили и отслеживаем механизм акцизных марок на алкоголь.
С этого года мы решили проводить специальные целевые проверки: проверять не одну фирму, а всю компанию в целом — с учетом всех филиалов и дочерних фирм. "Кустовые", так сказать, проверки взаимосвязанных компаний. Уже начались углубленные выборочные проверки региональных структур РАО "ЕЭС России", Росгазификации, железных дорог, оптовиков по торговле нефтью и некоторых других крупнейших коммерческих фирм.
Я считаю, наш несомненный плюс — то, что удалось наладить реальное сотрудничество с фискальными, правоохранительными и отраслевыми ведомствами, а также с органами власти на местах. На местах, кроме налоговых инспекций, налогами занимаются также специальные органы — координационные советы по сбору налогов. Зачастую под началом руководителей местных администраций. А это значит, что местные власти являются нашими союзниками, а не вставляют палки в колеса при сборе налогов и недоимок. Помимо областных, городских и республиканских инспекций в России будет еще 12 зональных координирующих центров — по районам: например, центр по Поволжью, Сибири и т. п. Они созданы фактически исключительно для проведения оперативных комплексных налоговых проверок.
Механизм сбора недоимки почти не изменился. Просто он проходит более активно — мы выставляем инкассовые поручения на бесспорное списание средств, производим арест счетов и имущества, массово передаем дела в налоговую полицию и суды. Совместно с налоговой полицией и другими смежниками стараемся реально внедрить в жизнь механизм обращения недоимки на имущество. В частности, только сегодня мы обсуждали с г-ном Мостовым, как решить проблему складирования изъятого у налогоплательщиков имущества. Нами был предложен разумный выход, и надеюсь, что скоро изъятие имущества при неуплате налогов будет обычной процедурой. Хватит благодушествовать. Нельзя позволять сидеть на шее у государства!
— Вы считаете, что время уговоров прошло и настала пора жестких мер?
— Как уже говорил, я считаю, что разумная жесткость необходима. Однако это вовсе не означает, что надо общаться с налогоплательщиками только с позиции силы. В этом году, вы наверное заметили, Госналогслужба значительно активизировала работу среди населения по пропаганде налогового законодательства. Я считаю, что именно за счет этого примерно вдвое по сравнению с прошлым годом (почти до пяти миллионов человек) увеличилось количество сдавших налоговую декларацию.
Однако наша разъяснительная работа не означает, что мы ослабили контроль и не будем оказывать давления на неплательщиков.
В частности, нашими специальными представителями среди налогоплательщиков должны стать налоговые участковые. Они будут, с одной стороны, разъяснять, с другой — контролировать исполнение налоговых законов. Работать они начнут в самое ближайшее время непосредственно по месту жительства граждан и месторасположению мелкого бизнеса. Курировать этих участковых будут те самые зональные центры, о которых я уже говорил.
— В чем, с вашей точки зрения, заключается основной недостаток действующего налогового законодательства?
— По большому счету проблема упирается в создание нормальных отношений между налогоплательщиком и государством. Не между налогоплательщиком и налоговой инспекцией, а именно между налогоплательщиком и всей государственной машиной.
Вся история мытного дела (а это не одно тысячелетие) показывает, что собираемость налогов — это показатель дееспособности государственной машины. К сожалению, действующее законодательство, как и реальная правоприменительная практика, работают совсем иначе.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, например, прошлогодние изменения к статье 855 Гражданского кодекса. Этот документ установил, что налоговые платежи должны списываться с расчетного счета при недостатке средств на нем только в четвертую очередь. А эта самая четвертая очередь — очередь отчислений в государственную казну — все никак не доходит.
У меня часто бывают коллеги из самых разных стран — от Германии до Мадагаскара. Все в один голос говорят, что до подобного еще никто в мировой фискальной практике не додумался.
Наши инспекторы выставляют инкассовые поручения, а у предприятия есть все законные основания не платить. Таких инкассовых поручений в 1996 году было выписано более 8 миллионов. А результат — ничтожен. В определенных случаях мы можем заблокировать счет до полного расчета с бюджетом. Но это никого не пугает. Мелкое предприятие перерегистрируется и откроет новый счет на новое имя. Крупное и известное дойдет до своего губернатора или выше.
— На вас часто оказывают давление? И успешно?
— Полагаю, что налоговый инспектор высокого ранга не вправе распространяться на такие темы. Противостояние любому давлению — часть нашей работы.
Кстати сказать, в большинстве случаев просьбы о смягчении налоговых санкций не вопрос давления или нажима. В разумном варианте речь идет о возможном поиске решений по восстановлению финансового "здоровья" налогоплательщика.
Мы передаем дела в суд, пытаемся вместе с Алмазовым и Мостовым изымать имущество в счет уплаты налогов. Но в целом наши законные возможности заставить платить крайне малы.
Или вот еще новый Уголовный кодекс, введенный с 1 января этого года. В нем факт неуплаты налогов не считается преступлением, причем независимо от величины недоимки и злостности намерений неплательшика. Налоговые преступления отнесены в нем к преступлениям экономическим, а не преступлениям против государственной власти или общественной безопасности, как это бы следовало сделать.
Более того, по нашему УК не является составом преступления даже наличие документально неподтвержденных доходов у физического лица. Размеры этих доходов не имеют значения. А ведь это — жестоко наказуемое правонарушение во всех правовых государствах!
В этой ситуации стоит ли удивляться, что не считается преступлением явная и открытая пропаганда неуплаты налогов?
Руководитель предприятия может иметь десятки миллиардов рублей выгоды от неуплаты налогов. А все, что мы можем сделать, — это выписать ему штраф в размере нескольких минимальных окладов. Да и то не за факт неуплаты, а за грехи по оформлению налоговой отчетности.
Человек может вполне открыто тратить сотни тысяч долларов, а закон не позволяет истребовать доказательства легальности этих средств. Между тем общеизвестно, что американский гангстер Аль Капоне сел в тюрьму не как глава мафии, а потому, что не смог доказать легальность источников своих средств.
Смешны санкции, предусмотренные и в Кодексе об административных правонарушениях. Их размер обычно не превышает 100 долларов!
Законодательство не помогает нам в деле уплаты налогов, из-за слабых и мягких санкций нам не приходится надеяться на особую сознательность плательщиков и руководителей. Остается только жесткий контроль. Это главное наше дело. В этой связи мы в 1997 году решили, например, создать специализированные налоговые органы по контролю за крупнейшими группами налогоплательщиков. Особенно это касается банков.
— Почему именно банков? Они что, хуже прочих платят налоги или более других криминализованы?
— Дело в том, что банки в прошлом, 1996 году снизили свой вклад в бюджет в 4 раза по сравнению с предыдущим годом. Задержки налоговых платежей клиентов минимум на пять дней уже стали правилом. А сами налоговые платежи идут иногда по два и более месяца.
Как вы думаете, отреагировал законодатель на эту ситуацию? Очень неадекватно. Буквально на днях принят закон, согласно которому факт уплаты налогов наступает со времени выписки платежного поручения клиентом, а не с момента поступления средств в бюджет. Так что теперь бюджет свои деньги будет ждать еще дольше, ведь задержки налогов банками поставлены на твердый правовой фундамент!
— Вы считаете, что законодатели принимают законы вопреки интересам государства?
— Так ведь нам важны не намерения законодателя, а реальные последствия его решений. Смотрите сами.
Нынешний бюджет, кстати, крайне напряженный, принят с учетом того, что будут действовать одни налоги, при этом реально действуют другие — предполагаемые налоги просто не приняли по разным причинам.
А чего стоит беспредел, который творится с налоговыми льготами? Краткая, чисто фактографическая сводка законных прямых налоговых льгот занимает 10 страниц убористого текста. А ведь наряду с прямыми адресными льготами у нас действуют и огромные технические налоговые льготы по косвенным налогам — НДС и акцизам.
Так, по этим налогам предприятия — формально, по закону — являются даже не плательщиками, а всего лишь сборщиками средств. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так что большинство предприятий использует их как бесплатный источник пополнения своих оборотных средств. Чего же удивляться, что 2/3 недоимки по платежам в бюджет у нас — это недоимка по косвенным налогам.
На счетах предприятий "висит" около 40 трлн рублей, которые уже были направлены в бюджет, но до бюджета не дошли. Исключительно потому, что мы делегируем функции сборщика главных государственных налогов всем подряд, в том числе предприятиям-банкротам, фирмам-однодневкам или акционерным обществам с копеечным уставным капиталом.
Наглядно демонстрирует нелогичность законодательства и льгота по подоходному налогу, предоставляемая гражданам при строительстве жилья.
Налоговое бремя в России уже давно решено перенести с предприятий на высокодоходные категории граждан. В то же время законом предусмотрено, что гражданин, купивший или построивший жилье или дачу, вправе исключить из налогооблагаемой базы 5000 минимальных зарплат.
— Вы против налоговых льгот для граждан?
— Единого ответа здесь нет.
В реальной экономической ситуации льготы для высокодоходных категорий граждан, способных на потребительские траты, скажем, в 5000 минимальных окладов, вряд ли могут считаться разумными.
Возьмем все тот же подоходный налог с физических лиц. Он не самый существенный (менее 10% от общей суммы бюджетных поступлений).
Вы, наверное, заметили, что прошедшая в январе--марте декларационная кампания была самой активной за все годы. Налоговые инспекции работали последние недели без выходных. Полных данных о кампании еще нет, но очевидно, что нам удалось привести в налоговые инспекции около пяти миллионов граждан, то есть вдвое больше, чем в прошлом году.
— Вы считаете, что это заслуга кампании, грамотно проведенной налоговой службой? Или сыграло свою роль что-то еще?
— Я считаю, что действительно наша пропагандистская кампания по декларациям, как и совместные организационные мероприятия с налоговой полицией, оказались весьма эффективными.
Возвращаясь к подоходному налогу. По предварительным данным, доходы в 95% деклараций укладываются в "вилку" 12-30 млн рублей. Несложный расчет показывает, в среднем доплата каждого составит около 400 тыс. рублей. Соответственно, суммарные поступления ожидаются в размере 2 триллионов рублей (реально подвести итоги по этому показателю можно будет не ранее середины года — ведь последний срок внесения подоходного налога за 1996 год — 15 июля).
При этом бюджет потеряет только по льготе на строительство жилья те же самые 2 триллиона рублей. То есть возврат подоходного налога застройщикам и покупателям домов сведет всю нашу работу, все наши усилия по проведению декларационной кампании к нулю.
Образно говоря, деньги, заплаченные налогоплательщиками с годовым доходом до 30 миллионов рублей, пойдут не на пенсии и пособия бедным, а на погашения налоговых льгот тем, кто покупает недвижимость за 80-100 тысяч долларов!
Я уже не говорю о том, что отсутствие жестких мер понуждения и санкций приводит к тому, что в числе 5 миллионов граждан, подавших декларации, практически нет действительно богатых людей. Необходимо придание надлежащего правового статуса понятию "налоговой истории" физического лица. Начало этой истории будет положено общенациональной налоговой переписью.
— Вы ведете списки (реестр) самых богатых людей России? Знаете ли их, отслеживаете ли? Кого из известных богатых людей, которыми занималась налоговая служба в последнее время, вы могли бы назвать?
— В 1996 году правоохранительные органы (в том числе и по нашим заявкам) пытались выяснить легальность источников особо крупных расходов, типа покупки особняков ценой в один и более миллионов долларов. В большинстве случаев выяснилось, что владелец купил недвижимость за счет кредита. И опять-таки у нас нет механизма оценки корректности и легальности кредитных договоров. А между тем они явно не укладываются в рамки ,здравого экономического смысла.
— Например?
— Конкретные примеры едва ли не каждый день публикуют все деловые газеты и даже желтая пресса.
— Как вы относитесь к закону о контроле за расходами, рассматриваемом сейчас Думой? Что вы знаете о предложении Анатолия Куликова по поводу введения отчета о крупных покупках — свыше 300 минимумов — со следующего месяца? Чем это будет регламентироваться? Ведь закон еще не принят.
— Конечно же, такой закон нужен. Это подтверждает налоговая практика всех стран с развитой рыночной экономикой.
В России же сегодня соответствующие нормы права либо отсутствуют, либо не работают.
Нужно найти золотую середину, чтобы и налоги заставить платить соответственно реальным доходам, и не скатиться к достопамятным кампаниям по борьбе с "нетрудовыми доходами".
В то же время еще до принятия закона ничто не мешает спрашивать с гражданина налоговую декларацию при регистрации дорогих автомобилей, объектов недвижимости и т. п. Предложения по этим вопросам мы проработали. Но, как это у нас принято, конкретные шаги все откладываются "на потом" в ожидании эпохальных решений. Вот мы и ждем: то новый налоговый кодекс, то закон о контроле над расходами.
— Каковы, с вашей точки зрения, перспективы налоговой политики в России?
— В последнее время решение всех проблем у нас сводится, как правило, к введению хорошего налогового кодекса. Может, это и справедливо. Но рутина согласований, в которой увязли наши предложения, — это одно из проявлений отсутствия политической воли к нормализации сбора налогов. Можно, конечно, утешаться тем, что все эти вопросы получат наилучшее решение в рамках нового налогового кодекса. Боюсь, однако, что до появления этого кодекса в Госналогслужбе сменится еще не один руководитель.
Необходимо уже сейчас создать систему санкций, понуждающих население и руководство предприятий:
— не укрывать доходы;
— не искажать налоговую отчетность;
— сполна и вовремя платить налоги.
Ведь очевидно, что, если человек не приучен показывать реальные доходы и платить налоги, то ему "до лампочки" любые тонкости налогового кодекса.
Здесь как в дорожном движении: если народ не приучен останавливаться на красный свет и садится пьяным за руль, то совершенно безразлично, какой у нас действует стандарт по дорожным знакам и сигналам — старый советский или новейший, по конвенции ООН.
Предприятие, уклоняясь от налогообложения, зачастую занижает или даже обнуляет прибыль. Формально говоря, оно работает при этом не только против налоговой инспекции, но и против собственника. Нормальный собственник, чей легальный доход формируется от прибыли, такого бы не допустил.
Из-за уже отмеченных дефектов нашего законодательства подобные шалости руководству компаний ничем существенным по сути не грозят. Средний размер штрафов, наложенных за сокрытие доходов, составил в прошлом году 212 тысяч рублей на одного нарушителя.
Удельный вес убыточных предприятий составил в прошлом году около 42%, а суммарные убытки — порядка 40 триллионов рублей. В жизни же — сплошь и рядом формально неплатежеспособные предприятия платят повышенную зарплату всему персоналу. А труд их руководства и вовсе оплачивается на хорошем международном уровне. Налогов же никто не платит!
Один из ярчайших примеров здесь — "АвтоВАЗ" со всеми своими многочисленными и весьма небедными "дочками".
— Вы проверяли Каданникова лично? Каковы результаты?
— Специальной проверки налогоплательщика В. В. Каданникова не проводилось. В этом не было необходимости. В то же время можете быть уверены, что наши инспекторы проверят декларацию г-на Каданникова, впрочем, как и каждого из 5 миллионов подавших декларацию о доходах за 1996 год, объективно и тщательно, соблюдая конфиденциальность. Что же касается акционерного общества "АвтоВАЗ", то оно было объектом проверок, притом неоднократных. Их результаты, в том числе размеры задолженности "АвтоВАЗа", думаю, вам хорошо известны, так же, как и предложенные этой компании меры по выходу из кризиса.
— Вы практически не даете интервью. Это ваше второе интервью за год работы в Госналогслужбе. Это связано с вашей возможной отставкой?
— Нет. Я считаю, что нужно искать выход, нужно выводить налоговую отрасль из того кризиса, в котором она оказалась благодаря отсутствию реальной политической воли. Выход здесь один: государство должно принять и утвердить порядок, чтобы не платить налоги стало бы страшно, разорительно и стыдно.