Глубокой ночью в субботу в Нью-Йорке скончался американский поэт Аллен Гинзберг. Он не дожил двух месяцев до 71 года. Врачи констатировали обширный цирроз печени, осложненный раковой опухолью. С уходом Аллена Гинзберга (и недавней кончиной Тимоти Лири) эпоха битников, эпоха контркультуры плотно подернулась паутиной музейного запасника.
Свой звездный час Гинзберг пережил в середине 60-х. Кто-то из критиков назвал его уже тогда "Уитменом нашей эпохи". В то время его по праву считали властителем дум бунтующих молодежи. Он был гуру "детей цветов". Он был тем, кто первым отважился на рискованные и саморазрушительные жизнестроительные эксперименты.
Вся его жизнь (как и его поэзия) стала грандиозным перформансом, который начался с первого публичного чтения им своих стихов — осенью 1955 года в небольшой картинной галерее Сан-Франциско. Как заметил потом один из участников поэтического вечера, "Аллен Гинзберг прочитал поэму 'Вой' и открыл новую эру".
Эра потом стала называться эрой "разбитого поколения", или эрой битников. Он так и остался вечным битником несмотря на то, что битничество как литературный феномен давным-давно сошло с культурной сцены Америки. Термин beat generation, который придумал лидер школы Джек Керуак, расшифровывали двояко, производя его от двух английских слов — beat (разбитый, выдохшийся) и beatitude (душевное просветление). Гинзберг поставил себе целью из осколков своей "разбитой" жизни составить новый образ существования просветленной (в мистическом смысле) души.
В живописной компании битников Гинзберг был, пожалуй, самым колоритным. Если воспользоваться привычными ярлычками, Гинзберга можно назвать анархистом — в политике, в эстетике, в жизни. Конечно, он читал Кропоткина и Бакунина, но еще он штудировал Блейка и "Бхагавадгиту", философские трактаты дзен-буддистских монахов и мистиков-суфистов. И эссе Эмерсона, и политическую публицистику Генри Торо. И проповеди Уитмена и Генри Миллера о свободе тела и души. У этого битника было много мудрых наставников, но он запоминал то, что было наиболее созвучно его самоощущению.
Первых слушателей ошеломили его стихи — взвинченно-истерическим эмоциональным накалом, мучительно-беспощадной исповедью о кошмарах, реальных и вымышленных, сотрясавших его душу. Изданная в Париже поэма "Вой" на американской таможне была конфискована, потом над книжкой состоялся суд — Гинзберга обвиняли в "непристойности". Но "Вой" не стал, подобно "Тропику Рака" Генри Миллера, жертвой американской цензуры. Гинзберг процесс выиграл. А скандал подогрел к нему интерес.
Гинзберг рано научился эпатировать общество. Его выгнали из Колумбийского университета за то, что он писал на окнах непристойности. Потом состоялся скандальный суд над "Воем". Потом он стал бравировать (в опубликованных стихах) своими гомосексуальными наклонностями, а в начале 70-х даже выпустил переписку с одним из своих любовников. Позже стал делиться опытом (тоже в стихах) употребления пейота и ЛСД. Однажды устроил возмутительный хэппенинг на Нью-йоркской фондовой бирже — сбросил с гостевой галереи в зал ворох долларовых бумажек.
Он родился в 1926 году в Ньюарке, пролетарском пригороде Нью-Йорка. У него было не слишком счастливое детство, которое прошло под знаком мучительных для него семейных сцен. Его горячо любимая мать Наоми (ей он посвятил большую поэму-эпитафию "Каддиш") страдала тяжелым нервным заболеванием. Когда она находилась дома, а не в психиатрической клинике, Аллен часто становился свидетелем ее бурных истерических припадков.
Его собственная психическая "развинченность", как и гомосексуализм, впоследствии стали кирпичиками его мятежной жизненной и творческой философии. В его как бы врожденной отверженности угадывалась и политическая подоплека: мать — эмигрантка из дореволюционной России — была убежденной "красной". Она давала Аллену читать коммунистическую литературу, водила его на "красные" митинги в Бруклин. Там он, кажется, впервые научился не любить политическую Америку. Впрочем, 30 лет спустя в самом начале поэмы "Майский король" он писал: "И коммунистам нечего предложить, кроме жирных рож в очках и врущих стражей порядка".
ОЛЕГ Ъ-АЛЯКРИНСКИЙ