Первый крупный допинговый скандал потряс спорт в 1988 году. Тогда на сеульской Олимпиаде канадский спринтер Бен Джонсон был уличен в применении стероидов после того, как с мировым рекордом выиграл бег на сто метров — едва ли не самую популярную дисциплину из олимпийской программы. А спустя десять лет с велогонки "Тур де Франс" за употребление запрещенных препаратов была снята целая команда — TVM. Это был пик допингового кризиса.
Именно после "Тур де Франс" в МОК поняли, что традиционными способами (дисквалификация провинившегося спортсмена, большие денежные штрафы, которые накладывались на соответствующую федерацию и т. п.) с допингом больше не справиться. Стало ясно, что угроза серьезного наказания никого уже не остановит, благо были разработаны препараты и методики, позволявшие надежно скрыть следы применения средств из черного списка. Возникла даже сенсационная идея — разрешить допинг. Но от нее в конце концов решили все же отказаться. Во-первых, теряли смысл все олимпийские принципы и идеалы. Во-вторых, члены МОК из тех стран, которые уступали, скажем, США, Германии или Китаю в уровне развития фармакологии, были против этого предложения. Поэтому Самаранч и его коллеги решили продолжать борьбу. Но — другими методами. Как они считали, более действенными.
В прошлом году в Лозанне было создано Всемирное антидопинговое агентство. Формально эта организация независима от МОК: в ней собраны эксперты-медики, многие из которых не имеют отношения к спорту, а следовательно, должны быть беспристрастны при определении степени вины атлета. Но агентство возглавляет вице-президент МОК Ричард Паунд и фактически оно подконтрольно комитету. Впрочем, зависит агентство от МОК или нет, не так уж важно. Главное, что впервые борьба с допингом стала централизованной и регулярной.
Вступив в должность, Паунд сразу выпустил документ — своего рода антидопинговую хартию. В ней изложены принципы борьбы, под которыми должны были подписаться все 28 спортивных федераций, входящих в состав МОК. Две — волейбольная и гимнастическая — долго не решались это сделать и сдались только непосредственно перед Олимпиадой.
Хотя проблем с запрещенными препаратами у них было немного, условия, изложенные в хартии Паунда, волейболистам и гимнастам показались весьма странными.
Во-первых, агентство зарезервировало за собой право без предварительного уведомления, когда заблагорассудится, брать пробу на допинг у любого спортсмена, где бы он ни находился — на закрытой тренировочной базе, в аэропорту по дороге на соревнования, в собственном доме или непосредственно на состязаниях. Если по каким-либо причинам, неуважительным, по мнению эксперта, спортсмен отказывается сдать анализ, то автоматически признается виновным в употреблении допинга. Как говорит президент Олимпийского комитета России Виталий Смирнов, спортсменов "просто задергали постоянными проверками". А их, по официальным данным, до Олимпиады было две тысячи, по неофициальным — в полтора раза больше.
Во-вторых, был расширен черный список. Самое важное — в него попал препарат под названием эритропоетин. Сам по себе он не является допингом в общепринятом смысле этого слова, то есть не способствует повышению результатов. Зато эритропоетин хорошо маскирует следы употребления большинства наиболее распространенных запрещенных препаратов — тех же стероидов.
Наличие эритропоетина в организме человека определяется только одним способом — тестом на количество кровяных телец. Если атлет применял эритропротеин, оно значительно превышает норму. Но повышенная концентрация кровяных телец отнюдь не всегда следствие употребления эритропоетина. Есть люди, у которых концентрация повышена всегда (таким был знаменитый испанский велосипедист Мигель Индурайн). Увеличивается и в том случае, если атлет подвергает себя большим нагрузкам в условиях высокогорья или при тренировках в барокамере: оба метода порой попросту необходимы для достижения результата в ряде видов. Иными словами, на эритропоетине вполне могут попасться и невиновные. Именно так был дисквалифицирован на последней "Тур де Франс" лидер российской шоссейной сборной Сергей Иванов, хотя никакого допинга не употреблял.
В черный список попали также кофеин и эфедрин. Первый, как известно, содержится в кофе. А второй, и об этом прекрасно знают все спортивные медики, является компонентом многих лекарств от простуды. В Австралии сейчас эпидемия гриппа, и местные врачи (заметим, вполне официально) порекомендовали участникам Олимпиады заранее принять нужные лекарства, чтобы не стать ее жертвой.
Правда, МОК, перестраховываясь, уменьшил максимальный срок дисквалификации за первое нарушение до двух лет (иногда атлетов даже прощают, как кубинского прыгуна в высоту Хавьера Сотомайора, которому разрешили поехать в Сидней несмотря на то, что в 1999 году он был уличен в применении допинга) — на карьере крест поставлен не будет. В конце концов, можно потом доказать свою невиновность в суде, как это сделал Иванов и как собираются сделать наши синхронистки Мария Киселева и Ольга Брусникина: их дисквалифицировали на месяц после июльского чемпионата Европы за эфедрин — он, как выяснилось, содержался в средстве для быстрого снижения веса. Но медаль уже не вернешь.
АЛЕКСЕЙ ДОСПЕХОВ