 |
Железнодорожный состав с чеченскими беженцами вот уже скоро год стоит под ингушским поселком Карабулак. Это место так и называется — "Тупик-1". В нагретых солнцем вагонах нестерпимая духота. Пытаясь спастись от зноя, люди часами сидят на рельсах под вагонами. Метрах в ста от железнодорожного состава раскинулся палаточный городок. Жизнь здесь не лучше. В сорокаградусную жару прорезиненные армейские палатки превращаются в настоящие душегубки, особенно ночью, когда в одной палатке собирается по 30-40 человек.
Палатка #47. Здесь живет семья Саид-Хусейна Абубакарова из Грозного — всего 16 человек. Пятеро маленьких детей. Глиняный пол, нары, духота, пахнет грязным бельем. "Тяжело, конечно, здесь,— жалуется глава семьи.— Когда в прошлом году убегали из Грозного, никто не ожидал, что надолго застрянем в Ингушетии. Однако нашим скитаниям конца не видно".
В вагонах и в палаточном лагере живут около 10 тыс. человек. В окрестностях Карабулака есть еще одно место, где поселили еще около 2 тыс. чеченских беженцев. Это бывший животноводческий комплекс: длинное здание из кирпича, окна затянуты пленкой. У ворот резвятся со скакалкой девочки-подростки. Навстречу выходит пожилая женщина. "Пойдемте, я покажу вам, как мы живем. Только аккуратнее, пожалуйста, не споткнитесь". Со света в полумраке ничего не разглядеть. Наша провожатая идет уверенно — привыкла. Справа и слева по проходу, там где когда-то были стойла, закрытые нетесанными досками, старым шифером или фанерой клетушки. В них и живут беженцы.
Обстановка всюду одинаковая: деревянные нары, небольшой столик. Кое у кого — шкафчик для посуды. В каждой из таких комнатенок, размером от 10 до 15 квадратных метров, ютятся по пять-шесть человек. Всего же на ферме проживает 450 человек, или 120 семей. Посередине прохода устроены маленькие самодельные печки из битого кирпича, на которых готовится пища. Под ногами снуют курицы с цыплятами, индюки, а в самом углу здания, обмахиваясь хвостом и фыркая, стоит лошадь.
Меня окружают люди. Всем интересно, зачем я к ним приехал? Может, "гуманитарку" какую привез? Обитатели фермы завидуют жителям палаточного лагеря: в отличие от палаточников они обделены вниманием. "Все комиссии прямо из аэропорта направляются в палаточный лагерь,— говорит пожилая чеченка.— О нас никто и не вспоминает". Последний раз обитателям фермы гуманитарную помощь привозили четыре месяца назад, от "Красного Креста". Со дня на день здесь ждут сотрудников из датского совета по беженцам.
Уходя, я обратил внимание на довольно просторный пустующий отсек в дальнем углу фермы. Но оказалось, что место это пустует только днем, на ночь сюда загоняют скотину, принадлежащую беженцам. Так и живут здесь бок о бок люди и коровы, и условия их существования ничем не отличаются. Некоторые беженцы не выдерживают, уезжают домой. Но таких единицы.
По данным МЧС Ингушетии, большая часть беженцев намерена провести в лагерях вторую зиму. В станице планируют отстроить новый лагерь на 10-12 тыс. человек. Говорят, сюда переселят беженцев из железнодорожного состава. Еще одну зиму в неотапливаемых вагонах люди вряд ли переживут.
Почему же беженцы боятся возвращаться в Чечню? Бувайсар Ахмадов из селения Чишки, что в 300 км от Грозного, со своей семьей из пяти человек жил в вагоне. В мае, когда его родное село попало в число населенных пунктов, подконтрольных федеральным силам, Бувайсар со всей семьей переехал домой. Но хватило месяца, чтобы он пожалел об этом. "День и ночь над селом летали снаряды,— рассказывает он.— Иногда они падали и разрывались недалеко от нашего дома. Только за один месяц, что мы побыли дома, на моих глазах от шальных осколков погибли четверо односельчан. Я тогда решил: лучше уж полка в вагоне, да в безопасности, чем в собственном доме, но в вечном страхе".
Боязнь попасть под обстрел или зачистку — основная, но не единственная причина, по которой чеченские беженцы не хотят возвращаться домой. В Грозном, Урус-Мартане и даже в Гудермесе, где находится новая администрация республики, жить пока просто невозможно. Даже беженцы, у которых чудом сохранились дома и квартиры, не представляют себе, как будут выживать. Ни одно предприятие пока не восстановлено. Поэтому на заработок рассчитывать не приходится. Особенно плачевно состояние жителей Грозного. Их ждет голодная и холодная зима. Плюс к этому постоянная угроза нападения боевиков.
"Как же я могу жить в городе, где в вечернее время на улицу выйти нельзя? — жалуется грозненская учительница Малисад Тарамова.— У меня четверо детей. Если ночью с ребенком что-то случится, я даже в больницу не смогу его отвести — там же вечный комендантский час. Что ж я буду равнодушно смотреть, как станет умирать ребенок? Нет уж! Жизнь в Ингушетии, конечно, не сладкая, но, во всяком случае, безопасная".
С призывом вернуться домой к чеченским беженцам периодически обращается Ахмад Кадыров. А недавно в Карабулак приезжали чиновники временной администрации, пытались уговорить людей переселиться в Чечню. Беженцы спросили, куда ехать тем, у кого разрушено жилье, на что жить, какие гарантии безопасности? Ответов на эти вопросы у чиновников не нашлось и вряд ли скоро найдутся.
МУСА МУРАДОВ, собственный корреспондент "Власти" в Чечне