Страх стать бездомным или обнищать — один из самых устойчивых страхов человека, живущего в большом капиталистическом городе. Этот страх бывает разной силы в разных городах мира. Скажем, в Лондоне или Берлине он сильнее, чем в Вологде. В Совдепии, как в любой тоталитарной системе, бездомных было не видно, а страх остаться без крыши над головой в сравнении с другими фобиями почти не ощущался. Сегодня число бездомных растет по неопределенному закону постиндустриального общества: рост благосостояния страны сопровождается увеличением числа бродяг. В петербургском фонде "Ночлежка" зарегистрированы 14 тысяч лиц без определенного места жительства. На самом деле их значительно больше. Даже в редакции "Коммерсанта-Daily" в Петербурге работают два лица категории бомж.
Писать о бездомных тяжело и неприятно, поскольку понимание этической стороны проблемы затруднено невероятным мысленным расстоянием, отделяющим человека благоустроенного от лица без определенного места жительства. Однако трезвое, незамутненное жалостью объяснение жизненных обстоятельств и причин, приведших горожанина на самое дно, приводит к простому выводу: это может произойти с каждым.
Власти в любой стране бездомных предпочитают не замечать. Бывший мэр Петербурга Анатолий Собчак, к примеру, в 1994 году заявил, что бездомные выдуманы журналистами. Что-то подобное время от времени произносит и Юрий Лужков.
В цивилизованном мире жизнью бездомных никто интересоваться не обязан. Никто, кроме благотворительных фондов. Один такой фонд есть в Петербурге, называется "Ночлежка", существует уже шесть лет и остается чуть ли не единственной гражданской инициативой подобного рода, действующей на территории России. Факт уникальности его существования и непривычность проблемы для российского общества приводят сюда толпы журналистов, в основном — западных. Я пришел в "Ночлежку" в их числе. До меня были из Daily Express, после — корреспонденты какой-то английской радиостанции.
Иногда здесь можно наблюдать такую сцену. В дверь фонда звонят, за дверью еле стоит на ногах нищий пьяница, за его спиной — съемочная бригада одного из петербургских телеканалов с включенной камерой: "Что вы будете с ним делать?" У дверей фонда часто оставляют немощных инвалидов и калек, полагая, что фонд должен помогать всем падшим и несчастным.
29-летний президент фонда Валерий Соколов был в прошлом бродягой, тусовщиком, хиппи по кличке Птица. В 1990 году заинтересовался правами бездомных, тогда же и возник фонд. "Ночлежке" передали подвал в известном "сквоте" на ул. Пушкинская, д. 10., а недавно фонд переехал в два полуразрушенных здания на Синопской набережной неподалеку от ликеро-водочного завода "ЛИВИЗ". Пятнадцать сотрудников фонда, сравнительно молодые люди до 40 лет, все с высшим образованием, некоторые сами без петербургской прописки. Работают за небольшую зарплату. Кроме денег получают вшей и туберкулез.
Поначалу энтузиасты регистрировали бомжей и наделяли их продовольственными талонами. Позже добились права выдать приватизационные чеки, раздали 9 тыс. штук. Открыли счет в банке для сбора пожертвований.
Деньги жертвуют коммерческие фирмы, частные лица, западные фонды. Мотивы жертвователей различны, но примечательно, что большинство из них сами находят фонд и передают ему вспомоществования. Государство денег не дает.
На собранные средства в фонде действует бесплатная столовая, где кормятся каждый день 200-300 бездомных, пункт по приему и раздаче старой одежды, в одном из флигелей — два десятка спальных мест, раз в двадцать дней выходит газета "На дне".
В картотеке фонда, похожей на библиотечный каталог, зарегистрировано около 14 тыс. лиц без определенного места жительства (в действительности же, считают в фонде, их втрое больше). Справка о регистрации в "Ночлежке" — клочок бумаги с печатью — благоприятно действует на милицию, позволяет ее обладателю рассчитывать на неотложную медицинскую помощь и помогает получать пенсию. "Ночлежка" — единственная организация, которая терпеливо собирает и систематизирует информацию о бездомных. Ни в мэрии, ни в одном из министерств эту работу не делают.
"Чтобы работать с бомжами, мне потребовалось установить внутренний барьер жестокости. Иначе невозможно. Многих из тех, с кем ты сейчас разговариваешь, завтра могут достать из петли," — рассказывает Валерий Соколов. Уровень самоубийств среди бездомных втрое выше, чем у среднестатистических граждан. Многие страдают алкоголизмом.
Половина посетителей фонда — бомжи со стажем. Они потеряли жилье еще в советское время в период отсидки. Действовавшее с 1961 года законодательство содержало две статьи: 198 — нарушение правил паспортного учета, и 209 — бродяжничество и тунеядство, антиобщественный образ жизни (именно по ней был осужден Иосиф Бродский). По этим статьям можно было засадить за решетку любого попрошайку или просто подозрительного лентяя и дать ему срок до пяти лет. Государство также имело право лишить человека жилья во время заключения. Отмотавшие свой срок зеки, потеряв жилье, могли полгода жить на свободе, после чего по наводке паспортных служб их арестовывали снова и отправляли обратно в лагеря. За счет этой бесплатной рабочей силы исправно работала советская лагерно-тюремной индустрия.
Вторая половина сегодняшних бездомных — это "новички", пострадавшие, по большей части, в результате обмана или неведения при сделках с недвижимостью. Волна первых сделок с квартирами в конце 80-х — начале 90-х сопровождалась бессчетными мошенничествами. Множество простодушных, в первую очередь из бедных слоев общества, согласились на фиктивный обмен или доверили проходимцам распоряжаться своим жильем. Они не успели даже осознать, как лишились жилья. Есть неудачники, пострадавшие от сделок с МММ. Есть еще десяток разных жизненных обстоятельств, оставивших людей без крова (см. попытку классификации).
"Но хаос закончился, началось расслоение общества. Теперь слабых, неспособных сопротивляться выталкивает само общество и государство", — считает Валерий Соколов. Свою мысль он иллюстрирует так: "В Лондоне 150 тыс. бездомных. Но большинство из них — молодежь, покинувшая дом на почве наркомании и алкоголизма, а также мужики, ушедшие или выставленные из семьи. В Петербурге и в России бездомными становятся старики."
Святых странников среди посетителей фонда нет — они прибиваются к монастырям.
ФЕДОР Ъ-НЕСТЕРОВ