Обещанное снижение налогов обернулось для бизнеса очередным повышением. Роста зарплат можно не ждать
В начале этого года ставка страховых взносов для бизнеса повысилась с 26 до 34 процентов, поставив многих предпринимателей на грань разорения и спровоцировав рост зарплат в конвертах. Оценив общее возмущение, еще весной президент Дмитрий Медведев обещал снизить налоговое ярмо. Обещания начали выполняться на прошлой неделе, впрочем, совсем не так, как хотелось бы предпринимателям и их работникам.
Новая идея правительства состоит в том, чтобы снизить ставку социального налога для крупного и среднего бизнеса с 34 до 30 процентов, а для неторговых предприятий малого бизнеса — с 26 до 20 процентов. То есть указанное снижение по сравнению со ставками 2010 года все равно — повышение. Более того, упущенные деньги будут компенсироваться за счет нового налога "на хвост": с зарплаты более 512 тысяч рублей в год (42,7 тысячи рублей в месяц) вводится взнос — 10 процентов от суммы излишка. Послабления могут коснуться только высокотехнологичных и инжиниринговых компаний, однако критерии оценки инновационности пока неясны.
Предложенная схема больно бьет по среднему классу: высокие зарплаты становятся слишком дороги и их роста в ближайшее время можно не ждать. При этом "богатым" (то есть людям с зарплатой от 42,7 тысячи рублей в месяц), чей доход теперь облагается дополнительными взносами, не стоит рассчитывать на увеличение пенсий, пособий по нетрудоспособности и других социальных пакетов, за которые, по идее, они и платят. Высока вероятность того, что увод зарплаты в тень станет единственным решением всех проблем.
В тонкостях нового налогообложения "Огонек" разбирался с Павлом Медведевым, председателем подкомитета по банковскому законодательству Госдумы РФ, финансовым омбудсменом России.
— Можно ли назвать последнее изменение налоговых ставок их снижением?
— Говоря образно, мы оставляем предпринимателю деньги в одном кармане, чтобы почти такую же сумму забрать из другого. То, против чего возражали наши бизнесмены — против завышенной нагрузки,— де-факто остается, просто эта нагрузка перераспределяется. Если раньше Иванов платил чуть меньше, а Петров — больше, то теперь может получиться наоборот. Но экономика в целом будет платить столько же, сколько и раньше, поэтому предлагаемое правительством решение далеко не идеальное. Хотели сделать послабление для малых предприятий. В результате из бюджета "выпало" около 400 млрд рублей, которые нужно было где-то изыскать. Возникла идея обложить налогом "хвост": то есть, как я говорил, деньги снова забрали у того, кому их только что дали.
— Предполагается, что "хвост" — это все-таки налог на богатых, а малым фирмам с низкими зарплатами сотрудников должно быть легче.
— Если зарплаты совсем маленькие, то их теперь немного выгоднее платить по-белому, так как базовые ставки социальных взносов чуть снижены. Но 43 тысячи — это все-таки не запредельно большая зарплата, особенно в тех отраслях, на которые мы возлагаем большие надежды в связи с модернизацией. Чтобы на инновационном предприятии работали квалифицированные кадры, им нужно предложить хорошие деньги. Боюсь, что теперь эти деньги они будут получать только в конвертах.
— Вам кажется, что налоговые послабления для высокотехнологичных предприятий не помогут?
— Эти формулировки очень меня тревожат. Так как обратная связь с начальством в России крайне плохая, на деле может получиться, что инновационной будет названа та фирма, которая сумеет вовремя подсуетиться. А действительно инновационное предприятие останется незамеченным. То же, кстати, касается и льгот для малого бизнеса. Пониженная ставка страховых взносов — 20 процентов — полагается только тем компаниям, которые занимаются производством и не связаны с торговлей. Это только со стороны может казаться, что все здесь понятно: кто связан с торговлей, а кто нет. Если же углубиться в вопрос, то оказывается, что многие малые предприятия отчасти что-то производят, отчасти чем-то торгуют. Возникает вопрос: на сколько процентов они производители, а на сколько — торговцы? Если, например, 50 на 50, то получить льготу можно будет только в том случае, если кто-то проверяющий соблаговолит дорисовать 1 процент к производству. А сделает он это явно небесплатно. Так что малый бизнес уже приготовился к росту нелегального налогообложения.
— Каким образом он будет приспосабливаться?
— В последнее время мне кажется, что ресурс приспособляемости закончился. Я уже 21 год избираюсь депутатом от одного и того же Юго-Западного округа Москвы. И со многими местными предпринимателями знаком по 15 лет и больше: они регулярно заходят ко мне, просят защитить от наездов и решить другие возникающие проблемы. В последние год-полтора они приносят на хвосте информацию, которая меня крайне удручает. Дело в том, что некоторые из них, прямо скажу — многие, физически уезжают работать за границу, потому что нелегальное давление становится абсолютно непосильным. Они уезжают в Прибалтику, на Украину. А недавно ко мне пришел предприниматель, который сразил наповал, признавшись, что уже наполовину перебрался в Белоруссию. В ту самую Белоруссию, про которую мы точно знаем, что она не рыночная, и тем не менее. Этот человек сказал, что начал там работать, и хотя проблемы есть, они несоизмеримы с тем, что творится в России.
Когда пошла эта волна, я решил справиться у своих знакомых из Сибири, как там. Оказалось, ровно так же. Из центральных регионов Сибири люди уезжают в Казахстан, из восточных — в Китай.
— Уезжают как мелкие производители, так и торговцы?
— Думаю, что уезжают все. Люди, которые что-то делают из пластмассы, монтируют каркасы, электрооборудование, продают фрукты — во всяком случае, те, кто обращался ко мне, представляют целый спектр разных отраслей хозяйства. Даже один сапожник, занимающийся мелким ремонтом, хорохорился, что уедет. Но у него, пожалуй, не получится: слишком бедный для этого. А если бы были деньги, не раздумывал бы ни секунды. Очень манит всех Прибалтика — это рай земной, но там приходится учить язык. Поэтому более демократичный вариант — Украина — становится и самым массовым.
— Крупному бизнесу сорваться и уйти тяжелее. Он понесет тягло?
— Те, кто смогут, спрячутся в тень. Наверное, принципиально не получится это только у ресурсодобывающих и государственных компаний, они будут платить или искать какие-то другие решения. Но крупный бизнес в целом вполне может использовать теневые схемы. В начале лета Мировой банк опубликовал исследование, посвященное прозрачности российской экономики. Цифры оказались убийственными: 52 процента нашей экономики находится в тени. С учетом того, что у нас очень кособокая структура хозяйства и большая часть национальных доходов создается крупными предприятиями, ясно, что 52 процента без их участия бы не получилось. В прошлом году все бизнесмены почувствовали, что налоговый климат ухудшается, и стали дрейфовать в сторону нелегальных схем. Теперь, чтобы в корне изменить их настроения, нужно в корне же менять ранее принятые решения. Боюсь, что то перераспределение социальных взносов, которое сейчас предпринято, мало кого убедит работать по-белому.
— Разве правительство не понимает тех рисков, на которые оно идет?
— Понимает, но наш бюджет сводится без дефицита только в том случае, если в следующем году цена за баррель нефти будет держаться на уровне 124 долларов. На что рассчитывать практически невозможно. А пенсии надо платить. Соответственно люди пытаются хотя бы на короткий срок решить проблему. Нынешнее решение полезно в том смысле, что оно сбивает с толку протестующих, формально следует поручению президента и указывает, с кого брать деньги. Возможно ли было другое решение проблемы социальных выплат? В краткосрочной перспективе вряд ли. Хотя, в сущности, выход из тупика всем известен и успел набить оскомину — это устранение коррупции. Однако рассчитывать на него в ближайшие два года еще труднее, чем на дорогую нефть.