Мода в 1930-е годы была на службе идеологии — она конструировала мифическую и прекрасную реальность. А чтобы люди в нее поверили, стахановцам вручались пропуска в элитные ателье*
*"Огонек" публикует отрывок из книги историка моды Джурджи Бартлетт "Fashion East: призрак, бродивший по Восточной Европе", которая выходит в "Новом литературном обозрении".
После стремительно осуществленной в 1930-е годы индустриализации страны сталинизм преобразовал противоречивую советскую реальность в идеальный мифический образ, не имевший ничего общего с повседневной жизнью. Сталинская экономика породила не только новый стиль модной одежды, но и новый средний класс и новую элиту, установив разные тарифы оплаты труда и разработав способы материального поощрения. Если Луначарский утверждал, что качественная и красивая одежда должна быть доступна всем представителям пролетариата, то сталинская эпоха превратила ее в привилегию, доступную лишь избранным.
Даная-ударница
В конце 1935 — начале 1936 года внимание советских граждан было приковано к стахановцам. Газета "Известия" регулярно публиковала отчеты о конгрессах стахановцев и об их встречах со Сталиным. "Вечерняя Москва" освещала социальную жизнь народных героев — посещение ими Большого театра, танцы в клубах и покупку одежды в специализированных магазинах.
Участники конгрессов получали престижную одежду в качестве награды за ударный труд. На церемониях они, выступая перед широкой аудиторией и президиумом, которым отводилась роль снисходительных родителей, рассказывали о своих, детских по сути, мечтах и фантазиях. Все они были связаны с одеждой и обувью. Стахановка Маруся Макарова прославилась тем, что всю свою зарплату, девятикратно выросшую после присвоения вожделенного звания, тратила на покупку одежды. Об этом писала даже западная пресса: "Макарова, "героиня труда", работница Сталинградского тракторного завода... не хочет денег". Это не беспокоит лидеров Советского государства, при условии, что Макарова продолжает работать по-стахановски. На конференции стахановцев в Москве, куда прибыли 3000 делегатов, Орджоникидзе, народный комиссар тяжелой промышленности, лично проводил ее на сцену. Под гром аплодисментов он с гордостью представил женщину: "Это, товарищи, ТА САМАЯ Макарова, которая раньше получала 150 рублей в месяц, а теперь зарабатывает 1350, поскольку хочет купить желтые шевровые ботинки".
О страстной тяге Макаровой к новым нарядам упоминается и в книге "Героини социалистического труда" (1936), где приводятся слова ее подруги и коллеги Славниковой, обращенные к члену Политбюро Микояну: "Я спрашивала подругу: "Маруся, куда деньги девать?" Она говорит: "Я себе куплю молочного цвета туфли за 180 рублей, крепдешиновое платье за 200 рублей, пальто за 700 рублей"".
Стахановцы участвовали в официальных приемах, и им помогали принарядиться. Так что стахановцы получили возможность шить одежду на заказ из лучших тканей в специальных ателье.
Из воспоминаний комсомолки Петровой, попавшей на бал в Колонном зале Дома союзов в честь передовиков производства в 1935 году: "На мне было черное крепдешиновое платье. Когда покупала его в ателье на Таганке, мне показалось, что в нем, и только в нем, я буду выглядеть в древнегреческом стиле. Ну, не Даная, конечно, однако свободное платье-туника, да еще вокруг ворота сборчатая пелеринка — это да!"
Стаханов и шелковое белье
В 1930-е годы приемы в Кремле проходили в исключительно помпезной обстановке. Женщины в длинных вечерних платьях шествовали по залам в сиянии люстр как живое свидетельство успехов социалистического государства. В прессе сообщалось, что на этих приемах стахановцы зачастую встречались с самим Сталиным. Журналы уделяли особое внимание изящно одетым молодым женщинам-стахановкам. Работа больше не являлась их единственной обязанностью. Они должны были играть роль образцовых манекенов, которые сталинская культура одевала и выставляла перед всем остальным населением страны. В начале 1938 года даже журнал "Стахановец", посвященный миру машин и управляющих ими суперменов, начал размещать на своих страницах рекламу косметики и модных дамских головных уборов.
В сталинской массовой культуре роскошь, элегантность и женственность стали объектами вожделения. Пока они принадлежали только тем, кто их "заслужил", но в будущем каждая женщина-работница, несомненно, должна была получить возможность их приобрести.
Вспоминая о своем визите в Советский Союз в середине 1930-х годов, Андре Жид цитировал слова русского собеседника, Кольцова (речь о редакторе "Огонька" — Михаиле Кольцове.— "О"), стремившегося в разговоре с ним "подчеркнуть, дать повод оценить недавнюю изобретательность Сталина", который "одобрил женское кокетство, призвал вернуться к модной одежде и украшениям". Писатель рассказывал об удивлении, испытанном им при виде красивых "напудренных, с крашеными ногтями женщин". Особенно много их было в Крыму. Они самозабвенно наслаждались отдыхом, носили шелковые платья и, казалось, были счастливы, что избавились от тягот пятилетнего плана.
Журналы мод, знаменитый Дом моделей, да и сами модели — все они порождение сталинской индустриализации. Носили умопомрачительные наряды передовики производства и артисты
В 1935 году газета New York Times рассказывала читателям, как стахановцы покупают в московских магазинах духи, шевровые перчатки, шелковое белье и шубы, чтобы затем вернуться в шахты, на ткацкие фабрики или поля, засаженные свеклой. Автор статьи отмечал, что этот праздник потребления освещался и советской прессой. Участникам стахановских конгрессов было нелегко угодить, и сам Алексей Стаханов не был в этом смысле исключением: "Стаханов приобрел костюм, шляпу и перчатки для себя и шелковое платье, кардиган, духи и шелковое белье для жены. Александр Бусыгин, кузнец из города Горький, также купил для жены два платья, туфли и перчатки. Женщины-стахановки Маруся и Дуся Виноградовы, работницы текстильной фабрики Иваново-Вознесенска, оказались крепкими орешками. "Мы показали им крепдешиновые платья, но они сказали, что уже приобрели их,— рассказал продавец крупнейшего московского универмага.— Мы предложили им другие наряды, из шелка, но бесполезно: они сказали, что такие у них тоже есть". Сестры Виноградовы искали шерстяные платья, но подходящих размеров в магазине не оказалось".
Стильная вечность
Изменение социального статуса маркировалось приобретением красивой одежды. Последняя, однако, была доступна лишь избранным, и большая часть граждан к этой категории не относилась. Дело было не только в том, что самые обычные вещи были рабочим не по карману — они попросту отсутствовали в магазинах.
В 1934 году фабрика "Первомайка" выпустила 75 тысяч платьев, 85 тысяч юбок, 65 тысяч пар брюк и 39 тысяч блуз из белой ткани. Как сообщалось в газете "Ленинградская правда", выбор столь маркого цвета, весьма странный в условиях недостатка мыла, объяснялся отсутствием необходимых красителей для хлопка.
Сталинская культура создала для моды целый новый мир, мифологизированное пространство, основав Дом моделей, ателье и глянцевые женские журналы и не оставив ей при этом ни малейшего шанса на изменение. В этом мире костюм был свободен от власти времени. Его уделом стала вечность. Скромная и практичная одежда не могла удовлетворить грандиозные государственные амбиции. Она не годилась для того, чтобы наряжать героев индустриализации.
Дженни Ли, член парламента Англии от партии лейбористов, приезжавшая в Москву в 1936 году, также делилась впечатлениями о великолепном модном показе, на котором присутствовали молодые фабричные работницы: "Это было поистине грандиозное событие. Казалось, что находишься в студии знаменитого лондонского или нью-йоркского кутюрье. Манекенщицы были того же уровня. Первой на подиуме появилась высокая стройная блондинка. Все, до малейших деталей, выглядело идеально. Безупречная прическа, тонкие брови, профессионально наложенный макияж — трудно было бы найти девушку красивее в любой из европейских столиц".
В числе 30 моделей, демонстрировавшихся во время показа, было черное вечернее платье с длинным шлейфом. Дженни Ли заметила, что работницы в зале одеты очень скромно, но из разговоров с ними она поняла, что девушки всерьез надеются вскоре приобрести и надеть изящные туалеты, которые они только что видели. Чтобы убедить английскую гостью в эффективности советской экономики, одна из женщин спросила: "Вы видели наше метро?"
Построенный в рекордные сроки, отделанный мрамором, украшенный колоннадами и хрустальными светильниками, московский метрополитен, подобно модным платьям, был предназначен для того, чтобы воскресить утраченную роскошь дореволюционного мира и сделать ее доступной для рабочего класса. В статье о советской моде, опубликованной во французском журнале Regards вскоре после поездки Эльзы Скиапарелли (итальянский модельер, дизайнер, создательница стиля "прет-а-порте".— "О") в Россию, цитировались ее слова в адрес Советов: "Вкладывайте силы и средства в производство повседневной одежды, а не в создание вечерних платьев".
Журналы мод предлагали одежду из несуществующей жизни. Но тот практичный костюм, который придумала для советских женщин модельер Эльза Скиапарелли (справа вверху), в производство не пошел
Итак, в середине 1930-х годов в московском Доме моделей под взглядами восхищенных русских фабричных работниц и изумленных иностранок, подобных Эльзе Скиапарелли, появилась на свет социалистическая мода. Новорожденную не беспокоили ни колебания рынка, ни трудности быта. При всей своей симпатии к Советам, стремившимся вывести страну на новый экономический уровень, возродить производство и построить новый тип социума, Ада Честертон, побывавшая на модном показе в Доме моделей на Сретенке, не могла удержаться от очевидного вопроса: ""Но что же,— спросила я,— что происходит потом с этими чудесными вещами? Я не видела, чтобы женщины на самом деле носили нечто подобное. Разве эти модели не выпускаются на фабриках?" В ответ я слышала все ту же старую песню. На изготовление тканей и копирование моделей уходит много времени и труда. Поэтому необходима стандартизация процесса производства. Пока что продукция предприятия предназначена для использования в театральных постановках и кинофильмах. Актеры там обычно всегда очень хорошо одеты. Но — и здесь в дело вступает пятилетний план — когда придет время, все будет готово к тому, чтобы завалить страну великолепной одеждой и всевозможными аксессуарами".
Слишком просто
Несмотря на все старания, советская индустрия была не в силах соответствовать амбициозным проектам, порожденным советской идеологией. Производственный процесс был плохо организован, не хватало сырья, швейные фабрики были вынуждены довольствоваться низкокачественными материалами. Поощряя развитие моды, государство, в силу сложных экономических условий, просто не могло обеспечить своих граждан качественной одеждой.
Директора заводов и фабрик руководствовались лишь распоряжениями руководящих органов. План требовалось выполнять при любых условиях. Соответственно производились "замены", кардинальным образом влиявшие на качество продукции. После нескольких "замен" одних тканей или деталей платья на другие, имеющиеся в наличии, внешний вид и качество одежды, воспроизводившейся в сотнях тысяч экземпляров и поступавшей на прилавки магазинов, имели мало общего с модными картинками.
И в визуальном, и в концептуальном отношениях эстетика социалистической моды противоречила идее массового производства. В конце 1930-х годов журнал "Модели сезона" публиковал в основном лишь изображения вечерних нарядов и платьев для коктейлей, которые демонстрировали идеально ухоженные женщины.
В 1935 году Эльза Скиапарелли разработала небольшую коллекцию моделей специально для советских женщин. Впоследствии она вспоминала: "Распространился слух, что я нарисовала платье для советской женщины. Ранее Сталин решил, что его офицеры будут носить знаки различия — золотые звезды, идеально скроенные кители и брюки с широкими лампасами. Они должны освоить фокстрот, а комиссары — еще и игру в гольф. Красноармейцы должны учить своих жен хорошо одеваться. В западных газетах появилась сенсационная новость, будто бы я разработала туалеты, которые предстоит носить сорока миллионам женщин в России. Жена Стаханова, шахтера, зачинателя знаменитого движения, якобы получила в подарок автомобиль, счет в банке и платье последней модели от Скиапарелли". Ее модель представляла собой скромное черное платье в стиле "Скиап". Дополнением к нему служили широкое красное пальто на черной подкладке и шерстяная вязаная шапочка; на ней — застежка-молния и кармашек. Скиапарелли вспоминала, что, вопреки всем ожиданиям, этот дизайн в Советском Союзе был встречен с недоумением, поскольку оказался слишком прост.
В марте 1936 года Дженни Ли, выполняя журналистское задание Daily Express, не смогла найти следов костюма, разработанного Скиапарелли всего три месяца назад. "Несчастный костюм пылился в темном углу выставки французских импортных товаров в зале Торгово-промышленной палаты. Советские специалисты в области моды отвергли ее как неподходящую для массового производства". Чиновники заявили, что дизайн выглядит слишком "банально", а карман станет слишком большим соблазном для воришек в общественном транспорте".
"Огонек" в Доме моделей
Хроника
Как создавался бум на модную одежду и как советские люди учились наряжаться ("Огонек" N 16 за 1936 год)
"Красивая одежда становится у нас культурной потребностью миллионов. Отходит в прошлое грубый домотканый наряд деревни, этот символ сермяжной Руси. Колхозное село, догоняя во всем город, начало носить новые одежды.
Пальто с меховым воротником и шелковые чулки на молодой колхознице стали теперь так же привычны, как полочка с книгами и патефон в крестьянской избе.
1935-1936 годы в нашей стране — годы расцвета, зажиточной и культурной жизни. И 40-летняя колхозница-свинарка Дарья Ивановна Николаева, награжденная орденом Ленина, купила в январе этого года первое в своей жизни шелковое платье и туфли на каблуках. Больше половины своей жизни она проходила в лаптях. На совещание передовиков животноводства в Москве она пошла в обновках.
Другой делегат этого совещания, табунщик Шаймарданов Игам-Берды, уехал в Москву в пестром ватном халате и грязно-серой чалме. В родной Сталинабад он вернулся в новом костюме и модном пальто.
А как трудно научить одеваться красиво, удобно и к лицу! Ведь вкус не дается при рождении, он воспитывается социальной средой.
Откуда молодой колхознице знать, что черный шелковый чулок в сочетании со светлыми туфлями безобразит ногу?
Голубые бантики на желтом — страшное платье, от которого рябит в глазах, но оно шелковое, "городское", и некому рассказать девушке-дехканке, что это платье — безвкусное создание бракоделов из какого-нибудь Ташкентшвея".