Фонд возник в переломный для страны момент, в 1990 году, когда казалось, что нет и не будет лекарств, денег, возможности лечить. Академик Андрей Иванович Воробьев (до недавнего времени директор Гематологического научного центра) обратился напрямую к западным коллегам — врачам и ученым. Нам тогда из Германии пригнали несколько фур с лекарствами и оборудованием.
Бывают ситуации, как с нашей пациенткой Олей, когда без помощи благотворителей не обойтись. Потому что государство и со своими гражданами не справляется, а тут еще и украинская подданная. А мы ее не можем бросить. Когда мы ее 20 лет назад вылечили, это было настоящее чудо, прорыв. Она именно наша пациентка.
Мы, конечно, в долгу перед теми, кого не смогли спасти. Но и перед теми, кому мы сумели помочь, мы тоже в долгу. Потому что именно благодаря выздоровевшим человечество, медицина продвигаются вперед. Вот у моего учителя Андрея Ивановича Воробьева есть такая история. Он заведовал клиникой, в которой лечили облученных во время аварий на атомном производстве. Им прислали троих детей, которые со склада какого-то аптечного утащили цитостатик «Миелосан» и его съели. Двое умерли, а одного они выходили. И вот Воробьев его потом тащил всю жизнь, помогал ему, защищал. Потому что это был пациент, который с гигантским трудом был спасен и который продвинул наше понимание о том, как можно действовать. Человек, прошедший через тяжелую болезнь, «битый», он стоит не просто как двое небитых, он — самое драгоценное. Человечеству следовало бы с большим уважением относиться к своим больным.
За время моей жизни в области гематологии возможности медицины расширились невероятно. Абсолютно смертельные болезни стали почти полностью излечимыми. А началось это в конце 1960-х с острого лейкоза детей, и жив до сих доктор Дональд Пинкель, который создал первый успешный протокол лечения. И совсем неслучайно прорыв сделал именно этот человек: он так обращался со своими пациентами, что, когда исследования начались, родители говорили: мы понимаем, что наши дети умрут, но сделайте все возможное, чтобы это помогло вам вылечить других детей.
Мы сейчас продвигаем, в том числе в Минздраве, идею электронной медицинской карты, причем контролировать ее должен сам пациент. Ведь именно пациент является единственным местом, где встречаются разные источники медицинской информации. Он был в поликлинике, в платной больнице, что-то посоветовал гомеопат, что-то по телефону знакомый врач. Никто кроме него не может это отследить. А сегодня созданы инструменты — и в частности, нами созданы — в России, которые позволяют в интернете это все собирать. Без большого труда. Вот на сайте http://medarhiv.ru можно посмотреть.
Так врач видит и полный анамнез, и динамику, и что в какой лаборатории сделали и т. п. Чистая случайность, что у меня спустя 24 года сохранились записи и графики Олиной истории болезни, ни в каком архиве их не найти. А ведь в Олином случае отражена вся история достижений гематологии. Ее лечила мой учитель — гениальный доктор Марина Давыдовна Бриллиант. Она знала про пациентов все — ничего у нее в памяти не путалось, не стиралось. И вот приблизиться к этому состоянию теперь могут обычные люди с помощью компьютерных систем. А нашим сегодняшним пациентам мы отдаем все их данные с удобными интернет-инструментами. И с грифом «Жить долго — хранить вечно».