Презумпция обвиненности

Скоро Верховный суд Белоруссии начнет рассмотрение дела о теракте в минском метро. Результат процесса может серьезно повлиять на репутацию Александра Лукашенко как главного защитника белорусов

Павел Шеремет, Москва — Минск

"Юноша очень спокойный и застенчивый. По характеру стеснительный, уравновешенный, скромный. В коллективе дружен, вежлив со взрослыми",— Любовь Ковалева сейчас всегда носит с собой школьную характеристику сына Влада. Неизвестно, кому вдруг придется доказывать, что ее сын не мог стать террористом, из-за которого погибли 15 человек.

У Любови Ковалевой большие грустные глаза и тихий голос. Очевидно, в молодости она была красивой, но тяжелая жизнь превратила ее в уставшую, замученную женщину с тоненькой шеей. Любовь все время поправляет высокий ворот свитера, словно пытается разжать оковы, сдавившие горло. Аккуратно пьет чай и надкусывает кекс маленькими кусочками, за пару часов нашей беседы не осилила и половины. "Я привыкла есть немного. Это только в России думают, что у нас тут рай. А я одна растила двоих детей, зарплата копеечная, еще две подработки всегда брала. И что я, вытягивала? Не вытягивала",— вздыхает Ковалева. Она работает сторожем на деревообрабатывающей фабрике в Витебске. Зарплата в пересчете на российские рубли по официальному курсу составляет 3 тысячи, по рыночному — в полтора раза меньше. В такой жизни одна радость — дети. Но сейчас за своего сына Любовь практически в одиночку борется против всей правоохранительной системы страны, пытаясь доказать, что ее сын ни в чем не виноват: "Слава всегда был спокойный парень, политикой не увлекался, криминалом тоже. Никто не верит в его вину, но боюсь, что они его уже просто так не отпустят". Последний раз она видела сына в июне, когда его привозили из Минска в Витебск на следственный эксперимент. Видела издалека, близко к сыну мать не подпустили. Помахала ему рукой, он в ответ только улыбнулся. К матери второго — основного — обвиняемого по делу о теракте 11 апреля посторонних не подпускают сотрудники КГБ.

Новейшая история терроризма

Белоруссия в глазах соседей всегда считалась самой спокойной республикой бывшего Советского Союза. Тут не было межнациональных конфликтов и кровавых политический баталий ни в момент распада СССР, ни много лет спустя. В Белоруссии не делили при помощи оружия государственную собственность. Все кровавые истории можно пересчитать по пальцам одной руки. Лет 20 назад литовский снайпер убил председателя правления одного из белорусских банков. 14 лет назад взорвали в подъезде многоэтажки представителя президента в Могилевской области Миколуцкого за какие-то странные махинации с российским спиртом. Пару раз стрельнули по российскому посольству и бросили муляж гранаты во двор другой дипмиссии.

Бытовая же преступность и общая криминогенная обстановка в стране не намного отличаются от средних показателей по СНГ. Белоруссия вообще находится в верхних строчках рейтинга стран с самым большим количеством заключенных на 1000 человек населения. Однако терроризм долго оставался для белорусов далекой экзотикой. Все изменилось несколько лет назад.

В 2005 году произошло два небольших взрыва в центре Витебска, никто серьезно не пострадал. Летом 2005 года бомбу взорвали в Минске, на концерте в День независимости, не очень далеко от трибуны, на которой сидел президент страны. Источник в следственной бригаде МВД рассказал "Огоньку", что основной причиной взрыва следователи считали разборки между противоборствующими кланами в силовых структурах и пытались найти нити, которые бы вели к скандально известному и уволенному после взрыва главе Совета безопасности. На коробке из-под сока, куда была упакована взрывчатка, под лентой скотча остался четкий отпечаток пальца. Милиция вынудила сдать отпечатки пальцев практически все мужское население страны, но террористов не нашли.

11 апреля 2011 года бомба взорвалась в самом центре белорусской столицы, на перроне станции метро "Октябрьская". Теракт произошел в час пик — около 6 часов вечера. Взрыв был настолько сильным, что в бетонном полу образовалась глубокая воронка. Погибли 15 человек, пострадали около 200. Бомбу взорвали буквально в 100 метрах от резиденции президента. Через час после взрыва Александр Лукашенко вместе с младшим сыном Николаем лично осматривал место трагедии. Лично президент и объявил через двое суток то, что страшный теракт раскрыт: "Все эти негодяи работают кто токарем, кто электриком. Они дали свои показания. Они признались в совершенном террористическом акте".

Власти связали все взрывы в одно уголовное дело и объявили, что все бомбы изготавливал и приводил в действие один человек — слесарь из Витебска Дмитрий Коновалов. Именно его отпечаток пальца совпал с тем, что нашли на бомбе образца 2008 года. Владислав Ковалев считается пособником и обвиняется по девяти статьям Уголовного кодекса.

Неприязнь к людям явилась одним из мотивов, подтолкнувшим исполнителя теракта в минском метрополитене на преступление, заявил сотрудник антитеррористического центра КГБ Белоруссии Олег Котенев. "Гипертрофированное чувство собственной значимости и неприязнь к людям",— поясняют мотивы террориста следователи.

"Мне нечего сказать об этом. Мне муж не разрешает общаться с журналистами",— мать главного обвиняемого Людмила Коновалова немногословна. Она уверена, что решение по ребятам принято и ничего изменить уже нельзя. В тюрьме КГБ провели несколько недель и муж, и ее старший сын. Вся семья до сих пор находится под опекой КГБ. Подойти к ним на улице невозможно, потому что даже на прогулке с собакой их сопровождает угрюмый человек в штатском.

Безнадега.by

Жители микрорайона ДСК на окраине Витебска взбудоражены расследованием минского теракта. Этот тупиковый микрорайон города возник в 70-е годы прошлого века вокруг двух заводов — "Монолит" и "Витебскдрев". От "Монолита", по сути, остались только корпуса, не особо процветает и деревообрабатывающий завод.

ДСК — это типичный район периода советского застоя с унылыми бетонными пятиэтажками. Чистенько, правда, как и везде в Белоруссии. Но общее впечатление — чистенькая нищета.

По версии следствия, в этом микрорайоне и выросли белорусские террористы. Учились в одной школе, играли в одном дворе. Мать Владислава Ковалева работает сторожем на заводе. Мать Дмитрия Коновалова — в детском саду. До этих трагических событий женщины не были даже знакомы, хотя и живут по соседству. Не замечали они криминальных наклонностей своих сыновей. Один сын, астматик, работал электриком, незадолго до теракта перебрался в столицу и устроился там на работу тоже электриком. Другой работал на заводе в Витебске слесарем. Никогда не состояли ни в каких политических или криминальных группировках, не проявляли никакого интереса к чему-либо за рамками унылой и однообразной жизни рабочей окраины. В церковь не ходили, на митинги тоже.

За четыре месяца следователи насобирали материалов на 550 томов. Что находится в этих 550 томах, белорусы могут толком и не узнать. Не исключено, что дело будет слушаться в закрытом режиме. Уж слишком много в нем нестыковок. Все, что становится известно, просачивается в прессу тонкой струйкой окольными путями. Власти рассказывали о выдающихся познаниях Дмитрия Коновалова в химии, однако эту информацию опровергли его одноклассники и родственники. Спецслужбы подозревали его отца в изготовлении часового механизма для бомбы, но и это уже не подтверждается. Поседевшего отца отпустили из СИЗО, как и старшего брата Коновалова.

В деле остались только главный террорист Коновалов и его пособник Ковалев. Главное доказательство — отпечаток пальца на бомбе 2008 года. Но дело в том, что Коновалов служил в армии после тех событий, проходил дактилоскопию. Куда пропали его "пальчики"? Никто вразумительно ничего не поясняет. Милиционер, бравший отпечатки, вроде за пропажу данных сам оказался под следствием. Ковалева считают пособником, потому что он помог нести сумку своему школьному приятелю от вокзала до дома в Минске. Якобы девушка главного обвиняемого видела, как Коновалов показывал Ковалеву содержимое сумки, но девушка от журналистов прячется и ничего никому не рассказывает.

Следователи ведут хронологию террористической деятельности Дмитрия Коновалова еще с 2000 года, когда парень учился в школе. По версии КГБ, первый раз молодые люди взорвали самодельную бомбу в подъезде многоквартирного дома. Им тогда было по 14 лет. Потом "из хулиганских побуждений" взорвали "самодельное взрывное устройстве" в другом подъезде в 2001 году, "в период с марта по ноябрь" — так написано в документах следствия. Еще через год такую же "бомбочку" взорвали на фасаде детской библиотеке. И так далее, вплоть до 2011 года. Еще якобы парни сожгли киоск и микроавтобус за домом. При этом никто из жителей микрорайона не может вспомнить обстоятельств тех взрывов. В библиотеке говорят, что дети часто бьют стекла, а жильцы "взорванных" подъездов рассказали, что оконные рамы на лестничных клетках вдруг поменяли нынешним летом: "Да тут и без всяких взрывов все разваливается".

"Этот микроавтобус, вернее, остов от него, стоял очень долго. Его облюбовали бомжи. Люди много раз просили милицию его убрать и отвезти на свалку, но никому не было до этого дела. Мы все считали, что сами жильцы его и спалили. Все были только рады, потому что сразу приехали пожарные и отволокли его на свалку",— рассказывает Любовь Ковалева. Она немногословна, понимает, что за каждое сказанное журналистам слово на нее и ее семью могут надавить или лишить свидания с сыном.

— Но помогают друзья Владислава, никто не верит в то, что он причастен к взрыву,— говорит мать.— Он поехал в Минск на курсы, хотел открыть интернет-кафе. Поступил на работу в минские электросети. Так радовался тому, что нашел в Минске работу. Он с Дмитрием уже больше года не общался. Буквально пару раз разговаривали по телефону и все.

В их витебской квартире обыск проходил несколько раз. Первый раз изъяли "баночку гвоздей и проволочку", которые хранил муж. Во время второго обыска уже забирали личные вещи сына, но никаких документов не составляли, протоколов изъятия им не показывали и копии не оставили. "Теперь они могут вписать туда все, что угодно",— боится Любовь Ивановна. Ей кажется, что их семья стала жертвой какой-то чудовищной мистификации.

Единственная радость, что наконец регулярно стали приходить письма от сына. Пока шло следствие, Владислав писал один-два раза в месяц. За август прислал сразу 10. "Мама, не верь тому, что говорят обо мне. Мама, я сдаваться не собираюсь, буду держаться до конца",— пишет он мне в своих письмах. "По первым редким письмам ощущалось, что на него оказывали огромное давление, казалось, что он писал как в прострации, но сейчас после завершения следствия, видимо, давление ослабло и он может писать спокойно",— считает Любовь Ивановна. Не верят в виновность Влада и его друзья. Это они пишут письма журналистам и просят приехать и своими глазами посмотреть на места "террористической деятельности" своих земляков. "Дмитрий не был близким другом Влада. И про эти якобы взрывы у нас мы никогда не говорили. И какой из Димы террорист, он всегда с работы приходил и спать. Еще выпить любил и погулять. И все",— кипятится близкий друг Владислава Ковалева, Сергей. После аварии Сергей на стройке стал инвалидом, работает сейчас на мусоровозе и проклинает чиновников, которые оставили его без помощи на совсем небольшой зарплате. Его возмущает тотальная несправедливость вокруг и невозможность защититься. "Вы знаете, как мать Влада нашла адвоката? Ведь никто не хотел его защищать. У нас же тех, кто защищает противников власти, лишают адвокатской лицензии. Влад — не оппозиционер, но и его боятся защищать",— злится Сергей, это он помог матери друга разместить в интернете на одном из местных сайтов письмо с просьбой о помощи. Откликнулся один адвокат, его долго не допускали к делу, даже приостанавливали лицензию. Журналисту, да и родителям от такого адвоката в Белоруссии нельзя ждать никаких пояснений по делу.

"Если суд по терактам будет открытым, то дело развалится",— считает известный в прошлом адвокат Гарри Погоняйло. Его лишили лицензии еще лет 10 назад, сейчас он консультирует как сотрудник правозащитной организации, но к материалам расследования прямого допуска у него нет. Никаких доказательств вины предполагаемых террористов до сих пор не предъявили людям и спецслужбы: ни фрагментов показаний обвиняемых, ни каких-то серьезных улик против них. Это вызывает в обществе подозрение и недоверие к официальной версии.

Социолог Олег Манаев говорит, что 70 процентов белорусов, опрошенных Институтом социально-экономических и политических исследований, не исключают, что теракт может повториться. На вопрос, верите ли вы в то, что арестованный террорист взорвал бомбу в минском метро, только 29 процентов опрошенных ответили утвердительно, 54 процента не верят в версию властей. По словам Олега Манаева, ответы на этот и еще три вопроса о теракте позволяют сделать вывод, что белорусы не доверяют властям, а часть их вообще полагает, что именно руководство страны может иметь отношение к взрыву. Неприятные для Александра Лукашенко данные.

Все происходит на неприятном для президента фоне: политическое напряжение не спадает, экономический кризис нарастает. Запад требует освобождения политзаключенных, Россия настаивает на более тесных экономических отношениях, простые белорусы требуют денег и дерутся в очередях у обменных пунктов. Александр Лукашенко мечется между секретными переговорами с Европой и необходимостью давать широкие обещания Москве в обмен на новые кредиты. За любым недовольством властям мерещатся призраки революции. А тут еще это чудовищный теракт и странные террористы, которые разрушили последнюю национальную иллюзию — иллюзию безопасности. Успокоит ли общество суд над Коноваловым и Ковалевым? Достаточно у власти аргументов, чтобы назвать их террористами? В сегодняшних отношениях белорусов с властью накопилось слишком много сомнений.