Сегодня истекает срок, отведенный на выплату выкупа в $2 млн за корреспондентов ИТАР-ТАСС Николая Загнойко, "Радио России" Юрия Архипова, Николая Мамулашвили, а также инженера космической связи Льва Зельцера. Удерживающие их с 4 марта чеченские террористы угрожают расстрелять заложников. Единственным, кто за весь период заточения сумел встретиться с похищенными, стал корреспондент телепрограммы "Взгляд" ИЛЬЯС БОГАТЫРЕВ. С ним беседует специальный корреспондент "Коммерсанта-Daily" ДМИТРИЙ Ъ-ПАВЛОВ.
— Как вы оказались в Чечне?
— Вечером 10 мая мне домой позвонил мужчина с явным чеченским акцентом, назвался Мусой и предложил встретиться с заложниками. Я его не узнал. За годы работы в Чечне (практически с самого начала войны) я познакомился со множеством людей, но Мусу не помнил. Затем, правда, сделал вид, что узнал и согласился на его предложение. Он назначил время и место встречи в Грозном на следующий день. Схватив полупрофессиональную камеру, утром 11 мая я улетел в Грозный.
— Вас встречали?
— Да. Там меня ждал Ахмет. Видел я его впервые. На своей "Ниве" он отвез меня в один из частных домов Грозного. Спустя несколько часов подъехал Муса. Я его так и не признал. Знаю, что видел его, но когда и при каких обстоятельствах, не вспомнил. Он предложил мне подождать и куда-то исчез. Ближе к полуночи он появился с каким-то молодым парнем, и они около получаса в соседней комнате что-то обсуждали. Затем Муса зашел в мою комнату и сказал: "Пора". Где-то в первом часу ночи меня вывели на улицу и усадили в "Ниву". За руль сел Ахмет, слева от меня тот молодой человек. Завязали мне глаза зимним шарфом и поехали. Сначала я пытался как-то сориентироваться, но потом бросил это занятие. Проехав полчаса, я почувствовал, что мы поехали в горы. Минут через 15-20 машина остановилась, меня вывели и пересадили в какой-то легковой автомобиль. Моим соседом справа оказался человек с автоматом. Ехали еще 20 минут. Остановились. Пересадили меня в еще одну машину, предварительно тщательно обыскав. При этом грозили, что если, не дай Бог, обнаружат у меня какой-нибудь жучок, то убьют. Проехали еще полчаса. Въехали в какое-то село и остановились, как мне показалось, на окраине. Автоматчик вышел, а я просидел минут 15. Затем чеченец подошел, сказал, чтоб не шумел. Мы вошли в ворота, крыльцо с тремя ступеньками, порог. Он сказал: "Развязывай глаза".
Я стоял в скудно обставленной мебелью комнате с белыми стенами. Передо мной сидели Николай Загнойко из ИТАР-ТАСС и Юрий Архипов с "Радио России". Они были явно растеряны. Им могло показаться, что я приехал за ними. Я их обнял. За моей спиной стоял чеченец в вязаной маске с автоматом. Видны были только глаза и рот. Я спросил у чеченца, сколько у меня времени. Он сказал: "Две минуты". Я растерялся, поскольку рассчитывал минимум на 15 минут. Включил камеру, направил на Николая. Он поздравил всех родных с прошедшими майскими праздниками и сказал, что знает, что их не забыли, и надеется, что их вопрос будет вскоре решен. Кормят их хорошо. Но аппетита особенного у них нет. Прогулки запрещены. Единственная связь с внешним миром — иногда дают посмотреть телевизор.
— Как выглядели заложники?
— Выглядели они очень плохо. Судя по всему, их только разбудили. Глаза красные, лица бледные, сами обросшие. Юра сказал, болезнь подступает. Выглядел он действительно хуже, чем Николай.
— Видели вы Николая Мамулашвили и Льва Зельцера?
— Нет. Николай и Юрий сказали, что они живы, но чувствуют себя также неважно. Больше ничего узнать от ребят не удалось, меня торопили. Чеченец меня все время дергал: "хватит", "все". Я только успел положить камеру в сумку, как мне завязали глаза большим банным полотенцем и вывели на улицу. Я даже не успел попрощаться с ребятами.
Обратно ехали таким же образом. Дорога заняла около двух часов. Привезли в тот же дом. Там никого не было. Я переночевал. Утром пришел Муса, сказал, что террористы нервничают и хотят поскорей решить проблему.
— Какой выход из создавшейся ситуации они предлагали?
— Они требуют 2 миллиона долларов. Иначе всем заложникам будет плохо.
— Почему террористы решили обратиться к вам?
— Они хотели напомнить Москве, что в их руках российские журналисты и что с ними особенно церемониться не будут. Возможно, они чувствуют, что власти Чечни дышат им в затылок. Почему выбрали именно меня? Не знаю. Вполне возможно, что они уважают программу "Взгляд".
— Почему власти Чечни до сих пор не могут найти журналистов?
— Возможности у МВД и Национальной службы безопасности Чечни есть. Но мне кажется, они боятся навредить журналистам при попытке их силового освобождения. Ведь будет большой скандал, если кто-то из журналистов пострадает.
— Насколько серьезны угрозы террористов?
— Как мне показалось, они действительно могут пойти на крайнюю меру, если не выполнят их условий.
— Можете ли вы помочь следствию? Например, найти хотя бы этого Мусу?
— Я готов помочь следствию, но пока ни с чеченской, ни с российской стороны ко мне никто не обращался. Однако если меня попросят указать дом, то я не буду этого делать без твердой гарантии моей безопасности. Кстати, я не уверен, что этот дом принадлежал Мусе или Ахмету, которых к тому же и зовут наверняка по-другому.
— После возвращения вы рассказали о своей поездке Николаю Сванидзе?
— Да. Сванидзе, у которого, видимо, свой план освобождения заложников, категорически отказался вести переговоры о выкупе. На этом наш разговор был закончен. Думаю, что в ближайшее время, находясь на постоянной связи с Масхадовым, он освободит своих подчиненных.