Лесная отрасль Хабаровского края живет не только по законам рынка, но и по тем, которые приняты в нашем государстве. И в этом плане ситуацию здесь трудно назвать стабильной. Вслед за объявлением о поэтапном введении заградительных пошлин на вывоз необработанного сырья следует экономический кризис, приостановка роста пошлин, затем передел рынков сбыта. Об этом рассказывает президент холдинга RFP Group Зарэ Арутюнян.
- Зарэ Эдмондович, что имеет лесная отрасль после тех законодательных и таможенных изменений, которые произошли в последние годы?
- Отрасль работает в рамках госрегулирования, и таможенный аспект здесь один из самых ключевых. И задумка стимулировать переработку очень правильная, мы сторонники этого решения. Потому что отрасль очень сильно сегментирована и раздроблена. Здесь работает три вида компаний: крупные холдинги, мелкий - средний бизнес, а также нелегальный бизнес. На Дальнем Востоке в числе крупных игроков — RFP Group, Тернейлес, Римбунан Хиджао, Аркаим, Бизнес-маркетинг, Шелеховский леспромхоз и другие. Большинство из них еще задолго до кризиса имело в планах проекты по глубокой переработке. Пошлины этот процесс только подстегнули.
Дело в том, что переработка сама по себе для крупных компаний экономически эффективна, при любом режиме заградительных пошлин — нулевом или стопроцентном. RFP Group является одним из крупных лесопереработчиков в регионе. В рамках проекта лесопиления мы создали мощности на уровне миллион кубометров по входящему сырью. В прошлом году мы произвели 230 тысяч кубометров пиломатериалов, в этом — 650 тысяч, в следующем будет еще больше. И наша экономика показывает, что это не просто рентабельно, но выгодно при любых таможенных условиях. То же самое вам скажут и другие крупные компании, потому что наши проекты ориентированы не на экономию на таможенных пошлинах, а на добавленную стоимость, которую дает переработанная продукция.
- Насколько это выгодно для среднего и малого бизнеса?
- Им это невыгодно и не под силу. Поскольку построить серьезные мощности может только очень крупная компания. Во-первых, для эффективной переработки необходима достаточная лесосырьевая база как минимум миллион и более кубометров входящего сырья. Во-вторых, переработка эта должна быть комплексной - полного цикла. А это означает строительство не одного, а сразу нескольких связанных между собой заводов. Плюс нужны человеческие ресурсы и, разумеется, огромные финансовые вложения, которые окупятся через 3-5 лет. На подобные проекты способны только крупные компании. И никакие заградительные пошлины не будут стимулировать мелкие и средние предприятия развивать глубокую переработку.
- Комфортен ли для лесопереработчиков нынешний уровень пошлин?
- Я считаю, что 25-процентный уровень - это самый плохой сценарий развития. Потому что, с одной стороны, такие пошлины отвлекают финансовые ресурсы от компаний, которые активно строят переработку. Мы ведь платим десятки миллионов долларов, вместо того чтобы вложить их в производство и вносить в бюджет эти суммы в виде налога на возросшую прибыль. С другой стороны, 25-процентный барьер не является стимулом для средних и мелких компаний к каким-то изменениям. Многие из них по-прежнему рубят лес «по-черному» и занимаются демпингом, разрушая рынки сбыта.
Но самое главное, не произошло укрупнение компаний и консолидации сырьевой базы, на которую многие рассчитывали в начале этих реформ. Поэтому в России у крупных предприятий, реализующих масштабные проекты по глубокой переработке леса, нарастает дефицит лесосырьевой базы.
У нас большая компания, мы арендуем лесной фонд, который позволяет нам ежегодно заготавливать около 4,5 миллиона кубометров леса. Производим мы 2,1 миллиона кубометров кругляка и активно наращиваем переработку, поэтому нам и этих ресурсов не хватает, так же как и другим крупным дальневосточным предприятиям. Но консолидировать сырьевую базу мы не можем, так как мелкие и средние предприятия пусть также неэффективно, но продолжают работать. Хотя консолидация — это не чьи-то амбиции, а экономическая закономерность.
-Как эта таможенная политика сказалась на рынках сбыта?
- Плохо. Результатом наполовину пройденного пути стала потеря многих рынков сбыта. Например, дальневосточные компании потеряли японский рынок, который потреблял 2,5-3 миллиона кубометров нашего круглого леса (это 3-4 миллиарда долларов выручки ежегодно). Япония переориентировалась на Австралию, Канаду и Северную Америку. Как результат - доходы отечественных производителей и, соответственно, налоги ушли в другие страны. Нас спасает растущий спрос на древесину в Китае. Наш холдинг сумел оперативно переориентироваться на этого монопокупателя со всеми его плюсами и минусами.
- Что больше всего мешает сегодня лесопереработчикам развивать свой бизнес?
- Вы удивитесь, но я не скажу, что мешает экономический кризис, поскольку это очень объективная вещь. И, образно говоря, хороший оркестр тот, который умеет хорошо играть и на свадьбах, и на похоронах. Например, в кризис, когда все сокращали объемы, мы только росли — и заработали даже больше, чем планировали, удвоили прибыль.
Я убежден, что мешает долгосрочному развитию непоследовательная, порой малопредсказуемая политика нашего государства, его пассивность и равнодушие к стратегическим проблемам отрасли и при этом откровенно безобразные действия отдельных органов власти. Приведу простой пример. В августе прошлого года президент РФ дал распоряжение разобраться с криминогенной ситуацией в лесной отрасли Приморского края. МВД РФ создало рабочую группу, которая должна была провести комплексные проверки в Приморье. Мы решили: наконец-то наши мучения закончатся — «черных лесорубов» искоренят. Однако группа провела рейды по Приморью, - прошла мимо черных лесорубов, мимо бандитов и многочисленных нарушений местных властей, но вдруг нашла крупных лесопроизводителей: нашу компанию и «Тернейлес». Начались аресты легально заготовленного круглого леса, выемка документов и прочие «маски-шоу». Вслед за московской милицией в регион зашли фирмы-однодневки, которые попытались оперативно реализовать конфискат. И нам пришлось защищать свое имущество в суде.
Безусловно, проверяющие структуры возбудили уголовные дела, о чем отрапортовали президенту. Впоследствии эти дела, конечно, развалились. И что в итоге: поручение президента выполнено, деньги налогоплательщиков, в том числе наши, потрачены в безумном количестве. В работу крупных холдингов внесли, сколько смогли, беспорядок. Зато частное охранное предприятие по-прежнему задерживает столько же «черных лесорубов» на наших делянах, сколько и раньше. Мы все так же передаем этих браконьеров и их технику в правоохранительные органы. И вновь их отпускают, - в результате и эти люди, и трактора спустя неделю «работают» на нашей территории.
Конечно, такое вмешательство государства — гораздо хуже, чем мировой экономический кризис. Его невозможно ни понять, ни предсказать. И очень трудно с ним бороться - по законам нашего же государства.
- Зарэ Эдмондович, какие меры государственной поддержки будут способствовать развитию отрасли?
—Государство может помочь крупным компаниям приращивать лесосырьевую базу, вкладывая средства в развитие дорожной инфраструктуры. Леса в нашей стране обладают таким свойством: они географически и экономически недоступны. Сделать их географически доступными — это дело государево. А мы согласны вкладывать средства и делать леса экономически доступными. Простой пример: Тугуро-Чумиканский район. Там не хватает всего 70 км дорог по двум регионам. Мы недавно просчитали стоимость освоения участка — $72 млн. На эти средства можно создать инфраструктуру нижних складов, завезти лесозаготовительную технику, привезти и обучить людей. Мы готовы вовлечь этот актив в хозяйственный оборот, создать рабочие места, себе прибыль, людям — зарплату, государству — налоги. И такие же проблемы испытывают при реализации своих проектов, в том числе и глубокой переработки, большинство крупных компаний региона.
- Насколько реален приход иностранцев в лесную отрасль? Сейчас много говорят о возможности передачи им в аренду лесного фонда либо о создании совместных предприятий.
- Прошлый год у нас в холдинге был очень богат общением с крупными иностранными компаниями (японскими, китайскими, канадскими, малайзийскими, индонезийскими), серьезно заинтересованными в установлении партнерских отношений с дальневосточными лесопромышленниками. Почему эти структуры, имеющие высокую капитализацию, устойчивое положение на мировом рынке, располагающие мощнейшими финансовыми, технологическими и интеллектуальными ресурсами, обращаются к нам? Потому что ни один серьезный иностранный игрок не придет в Россию работать без надежного российской отраслевого партнера, который разбирается в местном рынке, понимает местную бюрократию, имеет собственный административный, интеллектуальный и кадровый ресурс.
Поэтому все разговоры о том, что самостоятельно придет серьезный иностранный игрок в отрасль и что-то сделает, я считаю смешными. Могут попытаться зайти спекулянты, временщики, но не более. Я не верю в их удачу. С другой стороны, я понимаю интерес иностранных компаний к нашим крупным холдингам: у этого партнерства хорошие перспективы. Примеры вы знаете: сотрудничество компаний «Тернейлес» и японской «Сумитомо» на Дальнем Востоке.
Отмечу, что у нашего холдинга нет интереса к зарубежным партнерам с точки зрения финансирования, но зато есть интерес к технологическим и интеллектуальным разработкам, к помощи по выводу нашей продукции на иностранные рынки. Такой партнерский подход в международном лесном бизнесе точно может сработать.
- Насколько эффективна экономика вашего холдинга, что лежит в ее основе?
- К счастью, наша экономика успешна, и ее эффективность зависит от многих факторов. Важно то, что мы вкладывали средства в покупку активов (лесосырьевую базу в том числе), понимая потенциал и место их в стратегии группы. И до сих пор ни в одном приобретении мы не ошиблись. Другое направление наших инвестиций — в техническое перевооружение этих самых активов. Например, когда мы покупали Де-Кастринский леспромхоз, компания была убыточной, с большим объемом накопленных долгов - десятки миллионов рублей. Мы разработали инвестпрограмму, предусматривающую увеличение объемов лесозаготовки. Вложили более 10 миллионов долларов в современную технику, обучение людей, и сейчас Де-Кастри полностью окупает все инвестиции.
Точно так же мы купили приморские активы, которые генерировали на тот момент 2 миллиона долларов. Оптимизировали инфраструктуру, провели техперевооружение. И Приморье сегодня дает уже в разы больше, чем было в эти активы инвестировано. В каждом случае мы покупали, а затем перестраивали лесозаготовительные активы на максимально высокую производительность и минимальную себестоимость производства.
То же самое и с переработкой. Те вложения, которые мы делали в проект масштабного лесопиления (начиная с 2008 года и заканчивая 2010-м) уже в этом году окупили себя — то есть всего за 2-3 года. Сейчас мы сосредоточились на глубокой переработке: в Амурске строим завод по производству шпона, также в проекте Дальневосточного центра глубокой переработки древесины предусмотрены заводы по производству сухого пиломатериала, плиты МДФ. С этим проектом сопряжена и реконструкция Амурского ДОКа, с целью вдвое увеличить объем производства ДСП, снизить себестоимость и улучшить качество. Это все та же самая, обреченная на успех, стратегия. Ее результат - чистая прибыль группы в целом удваивается каждый год.
- Чего вы ожидаете в дальнейшем, каких новостей ждете?
- Самую хорошую новость в этом году в своей компании я уже знаю — мы точно перевыполним наш бюджетный план. Были некоторые опасения за инвестпрограммы, в частности, за завод по производству шпона, который мы начали строить фактически в конце 2010 года. Ведь это новое дело, новая команда. Но мы идем в графике, не превышая бюджет. Эту стройку я люблю, «катаюсь» раз в 10 дней за 500 километров в Амурск и обратно, чтобы лично в ней участвовать.
Также я жду хороших новостей от процесса формирования бюджета холдинга на будущий год. Мне интересно будет посмотреть - какие программы развития принесут наши бизнес-единицы: лесозаготовка, переработка, «Амурское пароходство». Мне хочется увидеть хорошие амбиции своих сотрудников и потом конвертировать их в реальный план, который затем будет утвержден на Совете директоров.
Безусловно, будет просто замечательно, если государство с таможенным регулированием определится раньше, чем 24 декабря 2011 года. Потому что очень трудно работать, когда слухи по поводу грядущих изменений таможенных ставок каждую неделю колеблют рынок сбыта. Вот если бы еще в октябре государство избавило нас от шатаний и истерик на этом рынке. Мы, со своей стороны, готовы к любому сценарию — обнулению пошлин или их стопроцентному росту. Ничто не приведет нас к отказу от проектов глубокой переработки. Но понимание ситуации даст возможность строить долгосрочную стратегию, решать задачи укрупнения, приобретения активов, роста объемов переработки, рынков сбыта и многих других.
И разумеется, 2011-2012-й годы - это период больших выборов в России. Я бы очень хотел, чтобы страна преодолела этот процесс без потрясений. Потому что в такое время на поверхность политической жизни зачастую поднимаются те, кто начинает бередить общество социальными или экономическими иллюзиями, националистическими настроениями (хорошо, что в последнее время все меньше и меньше). Поэтому хотелось бы, чтобы выборы стали инструментом стабильности в государстве, его политике и, как следствие, в нашей отрасли.
И сегодня,в преддверии профессионального праздника, я благодарю коллектив RFP Group за большой вклад в интенсивное развитие холдинга.Мы многого добились и значительно выросли вместе.Я поздравляю всех наших сотрудников и всех наших коллег на Дальнем Востоке. Желаем им успехов, энергии, здоровья и благополучия.