 |
— Михаил Сергеевич, как произошло назначение Рыжкова председателем правительства?
— В сентябре 1985 года, за несколько дней до отставки Николая Александровича Тихонова с поста премьера, я был у Горбачева: накопилось много нерешенных "политико-бытовых" вопросов — выделение дач, размеры пенсий некоторым освобожденным от работы руководителям и т. п. Тихонов прибаливал, а когда приезжал в Кремль, понимая, что его скоро "уйдут", не хотел принимать решений по этим щекотливым вопросам. Возвращал мне бумаги и говорил: "Решай как знаешь". А как решать, особенно когда просят то, что не положено?
К примеру, в то время "Чайки" никому не продавали. Как служебные машины, они полагались только министрам и секретарям ЦК. А у меня лежало заявление одного известного писателя, рьяного сторонника Горбачева. Он просил разрешить ему купить "Чайку", поскольку-де много времени находится в разъездах, разъясняя народу курс партии на ускорение, и почти не видит семью. И, мол, в такой вместительной машине семья могла бы ездить вместе с ним. Горбачев посмотрел это заявление, усмехнулся и говорит: "Выброси в корзину!" Потом рассмотрел пенсионные вопросы и спрашивает: "Ну, как ты считаешь, Николаю Александровичу трудно работать?" Я честно ответил, что трудно. "Я тоже так думаю,— говорит Горбачев.— Я считаю, что он честнейший человек, но с таким здоровьем в новых условиях ему не справиться. Я говорил с ним на эту тему. Надо ему на пенсию". Потом помолчал и спросил: "Ну а кого на его место?" — "Да вы уж наметили,— говорю,— наверное, Михаил Сергеевич, кого".— "Да уж, конечно, конечно. И все же?.." Не успел я рта раскрыть, как он говорит: "Вот и я думаю, что Рыжков".
 |
| "Рыжков понял, что без оглядки на ЦК, он может руководить только аппаратом Совмина" |
— Кандидатов было именно раз, два и обчелся: Долгих и Рыжков. Оба в прошлом руководили крупнейшими предприятиями. Долгих — Норильским горно-металлургическим комбинатом, Рыжков — "Уралмашем". Но Долгих к тому времени больше пятнадцати лет был секретарем крайкома и ЦК, имел авторитет в партийном аппарате и, получив пост премьера, мог бы со временем стать конкурентом Горбачева. А Рыжков в те годы был менее известным политиком.
К тому же Рыжков человек довольно мягкий и податливый. Я наблюдал это на комиссии по улучшению работы аппарата управления. Главой комиссии был Тихонов, который временами бывал довольно резким. Когда Николай Александрович ставил какой-то вопрос ребром, Рыжков с ним соглашался. Тут же другой член комиссии — Горбачев — прибегал к своему излюбленному способу сглаживания углов: "Но, может быть, вот так пока сейчас поступить? Этот вопрос, товарищи, можно ведь рассмотреть отдельно, не здесь и не сейчас. Поглядим-посмотрим, что получится, а там видно будет. Давайте отложим этот вопрос". Рыжков и его поддерживал в числе первых.
И потом, генсек считал его знающим экономистом. Наверное, потому, что сам хорошо разбирался в основном в курортном и сельском хозяйстве. А на деле у Рыжкова и подготовки, и опыта для работы премьером было маловато.
— Но ведь он был заместителем министра, первым замом в Госплане, секретарем ЦК...
 |
| "При подготовке зарубежных визитов супруга Рыжкова просила организовать ей "все, как у Раисы Максимовны" |
— Но вряд ли Рыжков всего за три года работы в ЦК мог стать ярым приверженцем этих порядков...
— Мне тоже хотелось в это верить. Через день после разговора с Горбачевым мы встретились в кабинете Рыжкова на Старой площади. Он принял меня как человека, с которым дружит сто лет. После официального назначения не стал он менять и сложившиеся структуру и систему работы правительства. Выслушивал специалистов, хотя и чувствовалось, что делает он это неохотно. Вообще, настроение Рыжкова из-за проблем с бюджетом было не лучшим. Минфин тогда привел расчеты огромных потерь бюджета от снижения продажи спиртного. И Рыжков попытался уменьшить масштабы и снизить темпы антиалкогольной кампании. Он внес свои предложения на Политбюро, и было решено, что снижение производства спиртного будет происходить постепенно — в течение пяти лет. Но в дело вмешались Соломенцев с Лигачевым, боровшиеся за трезвость изо всех сил. Вот они вдвоем бюджет и подорвали. А Рыжков понял, что самостоятельно, без оглядки на ЦК, он, по сути, может руководить только аппаратом Совмина.
— Он как-то изменился после этого?
 |
| "Генсек считал Рыжкова знающим экономистом. Наверное потому, что сам разбирался только в курортном и сельском хозяйстве" |
Вслед за этим он начал жаловаться, что попал в "тинно-рутинную заводь" и прежде всего решил изменить систему подготовки постановлений правительства. У нас все постановления готовил не аппарат правительства, а то ведомство, которому предстояло его выполнять. Рыжков решил все делать так, как в ЦК. К примеру, для подготовки проекта решения о снабжении Москвы овощами была создана группа из нескольких десятков экспертов во главе с помощником премьера Саваковым. Со стенографистками и машинистками они выехали в подмосковный правительственный санаторий "Сосны". Месяца два там работали так, что кто-то даже успел развестись и жениться на стенографистке. Готовый документ стали согласовывать с Моссоветом. И получили оттуда ответ, что в таком виде этот проект столице не нужен.
— И что предпринял Рыжков?
— Видимо, решил, что это происки аппарата, и начал менять его структуру и состав. Скопировал почти точно штатное расписание ЦК. И начал заниматься проектами решений сам. Подбирал слова, расставлял запятые.
— Но ведь на это должно было уходить море времени?
— А он приезжал рано утром и работал допоздна. А вскоре я узнал, почему он не торопится домой. Мне позвонил начальник 9-го управления КГБ (правительственная охрана) Плеханов и попросил совета. "Нужно,— говорит,— поменять начальника охраны у Николая Ивановича. Парень-то он неплохой, но попал под каблук супруги Николая Ивановича — Людмилы Сергеевны. И теперь занимается не столько охраной премьера, сколько выполняет ее поручения. Туда надо поставить человека с сильным характером".
Ну я в эти дела, конечно, влезать не стал. Потом мне докладывают, что при подготовке зарубежного визита Рыжкова его супруга попросила организовать ей все "как у Раисы Максимовны". Вмешиваться опять не пришлось. Об этой просьбе кто-то сообщил и в ЦК. Оттуда позвонили в хозяйственное управление Совмина, готовившее визит, и сказали: "В стране есть только одна первая леди. Ясно?"
— А не пыталась Людмила Рыжкова вмешиваться в большую политику?
 |
Вдруг во время одного из наших разговоров Рыжков сообщает, что беседовал о своей даче с Горбачевым. "Сказал генеральному, что дача маленькая и старая. Говорю, что хочу построить скромную, но новую. А Горбачев ответил: 'Правильно'". Я ему говорю: "Николай Иванович, зачем огромные деньги тратить, строить? Гришин вот-вот дачу освободит. Отремонтируем и живите". Он ничего не ответил.
Через некоторое время мне звонит замначальника 9-го управления КГБ Клен. "У вас,— говорит,— недалеко от Барвихи строится дом приемов. Так туда Людмила Сергеевна каждую неделю стала приезжать. Ходит по стройке с собачкой. Рабочие зубоскалят. Неудобно. Надо бы Николаю Ивановичу как-то об этом сказать". Я удивился. Мы ведь договорились с Рыжковым построить там особняк для приема иностранных делегаций. При чем здесь его жена? Мне докладывают, что она указывает, как расположить комнаты и прочее. Спрашиваю у Рыжкова. Он мнется: "Да вот мы решили сделать этот дом загородной дачей Совета министров". Кто мы? Вот тебе и новая дача. Обставили мебелью и ее. Но прожил он на ней всего полторы недели. В газетах поднялся шум, и Рыжковы быстренько съехали.
— С началом гласности таких скандалов вокруг имени Рыжкова было немало...
— Это точно. Был скандал с попыткой приватизации дачи, уже третьей, той самой гришинской, которую для него все-таки отремонтировали. Потом со строительством элитного жилого дома в самом центре Москвы, где поселились Рыжков, семья его дочери и некоторые приближенные. Скандалов могло бы быть гораздо больше, если бы журналисты могли увидеть некоторые распоряжения правительства. Каким-то кооперативам предоставлялись немыслимые права, для хозяйственного управления (ХОЗУ) Совмина закупались в огромных количествах импортные радиоприемники и лифчики. Затем, как писали газеты, с согласия внешнеэкономической комиссии Совмина был образован печально знаменитый АНТ, который должен был вроде бы за границей менять наши танки на западный ширпотреб. Словом, правительство превращалось в какую-то биржу.
Всей этой коммерцией руководил назначенный по настоянию Людмилы Сергеевны начальником ХОЗУ Александр Стерлигов. Я, сколько мог, сопротивлялся его появлению в правительстве, а потом плюнул. Лет мне уже было — ого-го. В 1989 году перед первым съездом народных депутатов СССР вместе со всем составом правительства я ушел в отставку.
— А вы могли бы составить рейтинг советских премьеров, с которыми вы работали? Кто из них был самым сильным управленцем или, если вам больше нравится, хозяйственником?
 |
— Поставив Рыжкова последним в списке, вы не перегнули палку?
— Знаете, когда он находился вдали от Горбачева и своей жены, оказывалось, что он отличный управленец. В Армении, например, после землетрясения Рыжков быстро и четко организовал спасательные и восстановительные работы. Из него мог бы получиться великолепный министр по чрезвычайным ситуациям. Но слабее Рыжкова на моей памяти в Советском Союзе премьера не было.