1998-й: крах и облегчение

Вся натура источала благоденствие и процветание. Тренды предыдущего года продолжали радовать российский капитализм. По-прежнему самые хорошие зарплаты были у людей самых непонятных профессий — финансистов, аудиторов, журналистов, дизайнеров, PR-специалистов, маркетологов, брендологов. Были.

ВЛАДИМИР ГЕНДЛИН

Маркетинг и брендинг по-прежнему рулили. В продовольственных магазинах хозяйничала марка "Довгань" (водка, майонез и другие полезные продукты), а в универмагах — опять же родные Carlo Pazolini и TJ Collection (поселившиеся в ЮАР Тимур и Юлия выдавали свою весьма качественную продукцию за лондонскую), Faberlic, ростовская Gloria Jeans и другие русские марки под иностранными названиями.

Уже не только иностранные инвесторы, но и простые граждане, в том числе мои коллеги по "Коммерсанту", включились в игру с ГКО и с чувством глубокого удовлетворения погашали свои купоны. Один из наиболее удачливых приобрел коттедж в поселке Чигасово (по соседству с банкиром Владимиром Гусинским, который его и выстроил) и обреченно говорил, что вот, дескать, только что подписал договор о том, что должен каким-то людям $100 тыс. (сумасшедшие деньги по тем временам).

Но жизнь, казалось, вошла в правильную и благополучную колею. Обнаруживается множество талантов, получивших заслуженное признание. 98-й год запомнился оглушительным успехом обосновавшейся в Лондоне группы "Мумий Тролль", которая хоть и получила славу кумиров школьников, но впечатляла профессионализмом и одновременно фриковым шармом. В том же году обрушивается слава на группу белорусских ребят под названием "Ляпис Трубецкой" — "Ранетое сердце", "Ты кинула", "Любови капец" и другие их вещи я впервые услышал отнюдь не по радио, а, как ни странно, в супермаркете "Седьмой континент".

По заслугам досталось и "Ментам". В начале года сериал, который до этого смотрели на записанных в Питере видеокассетах, перекочевал на только что созданный телеканал TNT под названием "Улицы разбитых фонарей". В период кризиса и одичания российского кино любительские "Менты" казались умным, ироничным и здравым сериалом для аналогичных зрителей.

В том же году на экранах появился "Титаник" Джеймса Кэмерона с участием Кейт Уинслет и Леонардо Ди Каприо. Блокбастер обошелся в $200 млн, но собрал в итоге более $1 млрд. И кстати, именно тогда начался расцвет новых кинотеатров вроде "Кодак Киномир", пропахших попкорном и гламуром.

Москва сильно похорошела после празднования своего 850-летия годом раньше. Один знакомый, вернувшийся после двух лет учебы за границей, с удивлением говорил об изменениях: в центре стало чисто, на дорогах пропали выбоины, а здания посвежели. Он, правда, не знал, что московские власти обязали вылизать фасады зданий арендаторов и владельцев бизнеса.

Характер и масштаб проблем заметно изменились по сравнению с предыдущими годами. В ночь с 20 на 21 июня москвичей застал сильный дождь и ветер, который наутро оказался ураганом, убившим 11 человек, ранившим около 200 человек и повалившим около 45 тыс. деревьев. Отключился общественный транспорт, повреждены кровли Большого театра и Большого Кремлевского дворца, сломаны 12 зубцов Кремля, сорваны кресты Новодевичьего монастыря. Ущерб составил около 1 млрд руб. Как оказалось, это было самое разрушительное стихийное бедствие в Москве с 1904 года.

Еще страна увлеченно следила за перипетиями романа американского президента Билла Клинтона со стажеркой Белого дома Моникой Левински. "Оральный" кабинет, "следы любви" на одежде Моники, "отрицаловка" Клинтона — этим были поглощены телеканалы и газеты. Год спустя, когда США бомбили Югославию, юные элдэпээровцы скандировали перед расстрелянным чернильницами и гранатометом посольством США на Новинском бульваре: "Моника, Моника, давай сыграем в слоника!"

"Зарабатывать можно на чем угодно и сколько угодно"

К этому времени многие мои сверстники, вступившие в профессиональную жизнь в конце 80-х, уже подводили итоги карьеры. Один однокурсник и хороший товарищ так рассказывал о начале своей карьеры риэлтора в начале 90-х: еще не успев открыть фирму, он разместил в "МК" объявление о наборе "молодых энергичных людей". В арендованную для встречи Коммунистическую аудиторию на журфаке МГУ, который он недавно окончил, набилось человек пятьсот. Недолго думая, мой приятель объявил вход платным и выбрал из толпы девушку — собирать entrance fee. Плату за вход назначил наугад — 15 руб., даже не думая, много это или мало. По окончании его выступления девушка-"билетер" передала ему охапку денег — более 7 тыс. руб. И была счастлива получить за труды свои 100 руб. Завершил рассказ мой товарищ следующим выводом: "И вот тогда я понял, что зарабатывать можно на чем угодно и сколько угодно, пока не надоест". В дальнейшей его карьере был весь джентльменский набор приключений ранних 90-х: "кидалово", аресты, принудительные выезды для задушевных бесед к бандитам... К 1998 году это был уже матерый предприниматель, давно решивший все свои материальные проблемы и снисходительно вспоминавший молодость.

Но молодежь конца 90-х жила уже в другой реальности, а планы на жизнь строила более глобальные. В одном со мной кабинете сидел юный корреспондент Вадим Арсеньев, освещавший фондовый рынок в газете "Коммерсантъ". В 98-м он захотел поехать учиться в США на MBA. Я дал ему координаты хорошей школы, готовившей для сдачи экзаменов TOEFL и GMAT, хотя и не верил в успех его предприятия. На MBA принимали с очень сильным английским, и вся математика была на английском, а у Вадима с английским не было даже шапочного знакомства (в школе учил немецкий). Однако каждую свободную минуту он использовал для подготовки — бубнил английские фразы под аккомпанемент учебного компакт-диска. Я даже сильно зауважал его за такую настойчивость. И еще сильнее зауважал, когда через полтора года он поступил в Университет Чикаго на программу MBA. Он пробил себе кредит и исчез на два года, а затем вернулся сотрудником одной из крупнейших инвесткомпаний. Год назад мы встречались с ним в Киеве, где он работал директором инвестиционного фонда. А сейчас, кажется, заведует чем-то в ВТБ. Пусть после этого кто-то скажет, что успеха при российском капитализме добивались лишь бандиты да дети чиновников.

Еще один мой хороший друг имел совсем другой опыт предпринимательства. В середине 90-х ему пришлось уехать из Казахстана, где он родился и вырос и где сделал серьезную журналистскую карьеру. Переехал к родителям жены в захолустный городок средней России. Работы не было. Пришлось крутиться. В редкие встречи в Москве он кисло реагировал на мои речи о "продвинутом" маркетинге и брендинге, устало объясняя правду жизни: "Как я поступил — посмотрел, чем все люди занимаются. А занимались они одним и тем же — ехали в Москву и покупали пригоршню жвачек и бутылку осетинской водки. Потом продавали у нас и на вырученные деньги покупали в Москве две пригоршни жвачки и две бутылки водки. Я стал делать то же самое". Через два года он владел сетью магазинов в своем райцентре и считался местным олигархом. То есть делал все то же самое, что и все, только немного лучше.

Но в Москве капитализм выглядел гораздо изощренным. В середине года был образован комитет по встрече третьего тысячелетия. В него вошли самые яркие представители элиты — президент корпорации НИПЕК Каха Бендукидзе, член президентского совета Сергей Караганов, сопредседатель "Круглого стола "Бизнес России"" Юрий Милюков, директор фонда "Общественное мнение" Александр Ослон, президент Фонда эффективной политики Глеб Павловский, профессор Сергей Капица, директор Института современной политики и экономики Федор Шелов-Коведяев, главный продюсер НТВ Леонид Парфенов, генеральный продюсер ОРТ Константин Эрнст, писатель Владимир Сорокин, председатель комитета Марат Гельман и другие.

Прямые затраты на встречу 2000 года оценивались в $400 млн. Причем это был не распилочный проект — так, в Англии самый первый оргкомитет по встрече миллениума начал работу еще в 1986 году, а к 1998-му там было уже построено несколько крупнейших сооружений Европы — Купол тысячелетия на Гринвичском меридиане и Башня тысячелетия в Лондоне высотой 305 м. В Париже строилась 200-метровая башня из дерева. На Таймс-сквер в Нью-Йорке установили мониторы, на которые с помощью 600 спутников планировалось передавать трансляции встречи 2000 года со всех концов земного шара. В Китае взялись соорудить огромные часы на Великой стене. А еще продвигались услуги по 24-часовому перелету на "Конкорде" вокруг света вслед за рассветом новой эпохи (билет на рейс стоил $70 тыс.).

В то же время были опасения, что миллениум может стать раздражителем для нехристианского населения Земли — буддистов, мусульман, язычников Африки и Южной Америки. Кроме того, еще свежи были воспоминания от встречи предыдущего миллениума (Happy New Year-1000), когда ожидался конец света, религиозные фанатики истребляли магов, сумасшедших и просто умных людей. Чтобы уйти от апокалиптических настроений, в структуре оргкомитета были созданы "комитет-2100", а также "совет-2004" — в знак того, что в 2000 году жизнь не заканчивается. Сейчас есть ощущение, что эти комитеты и советы сработали не в полную силу.

От жука до тараканов

Еще возникла история с "багом тысячелетия" — Y2K. До часа Х оставалось больше года, но тема уже стала горячей. В июле 1998-го председатель Госкомитета по связи и информатизации Александр Крупнов заявил, что решение компьютерной проблемы 2000 года обойдется России в $500 млн. В остальном мире масштабы проблемы оценивались гораздо дороже. Дело было в том, что в компьютерных программах предусмотрено хранение дат только в двух последних цифрах года. При наступлении 2000 года часть программ понимала его как 1900, а другая часть — как 1980. Многие обозреватели считали, что эта ошибка (ее назвали Bug-2000) может вызвать серьезные сбои промышленных, финансовых и военных компьютерных систем и привести к глобальной катастрофе.

В Великобритании координацией действий по решению проблемы Y2K занимался премьер-министр, в США — помощники президента. Многие требовали приостановить деловую активность в странах третьего мира: мол, кризис из-за Y2K там неизбежен. Последствий от него ожидали не меньших, чем от недавнего финансового кризиса в Азии. Однако, как показали дальнейшие события, никакой катастрофы не произошло.

В целом все шло по спокойному сценарию. 17 июля захоронили царские останки в Петропавловском соборе Петербурга — ровно через 80 лет после убийства. Было жаркое лето, и у офисных работников была лишь одна проблема — запрещали выходить на работу в шортах. Те, кто разбирался в экономической ситуации, ожидали краха — но кто их слушал?

Объявление дефолта 17 августа многих взволновало. Однако простым обывателям было ни жарко ни холодно. Закрылись некоторые заведения, где привыкли отдыхать. Курс доллара взлетел в четыре раза — с 6 руб. до 24. Хуже всего пришлось тем, кто совершил серьезные покупки накануне кризиса.

Одним из них был я: за месяц до кризиса я занял денег у друзей для постройки дачи. Перед этим я наведался в несколько строительных фирм. Помнится, в одной из них под макетом дома жили тараканы (приподнял крышу, и они побежали по столу). В дальнейшем, приходя в очередную строительную фирму, я начинал разговор с вопроса: "А у вас есть тараканы?" В те времена тараканы еще не успели исчезнуть из Москвы (говорят, на них плохо подействовало распространение сотовой связи и электробытовых приборов, из-за которых повысился уровень электромагнитного излучения). И при каждом заселении в очередную съемную квартиру всегда довольно болезненно происходило знакомство с новыми тараканами. Хуже них были только крысы, забиравшиеся в квартиры по стояку.

Итак, 17 августа 1998 года для обывателей кризис казался просто очередной подставой правительства (в апреле Виктора Черномырдина на посту премьера сменил Сергей Кириенко). Но когда в сентябре не выплатили зарплаты, а в магазинах исчезли из продажи целые товарные позиции, стало ясно, что все всерьез и надолго. О будущем задумался и я, и мой коллега, купивший коттедж в поселке Чигасово, и мой друг-предприниматель из далекого райцентра, купивший перед кризисом квартиру в Москве, и тысячи других. История выглядела форменным издевательством: например, фото моей дачи я увидел вскоре после кризиса в рекламной газете, но по цене в четыре раза дешевле, чем я за нее заплатил. Кто вообще видел коттеджи за $7 тыс.?

"Купим остатки на счетах в вашем банке"

Вскоре стало понятно, что это крах. И от этого возникло ощущение облегчения, как ни странно. Представьте, что вы сбросили с себя все обязательства, лишнюю одежду, обувь, дипломат с документами и деньгами — и пошли дальше голышом.

Позже я общался с украинскими бизнесменами, которые говорили: "Россия удивительно быстро, всего за полтора года, вышла из кризиса. У нас на это ушло гораздо больше времени".

В России борьба с кризисом выражалась не только в невыплате зарплат. Огромное число бизнесов оказалось в долгах перед партнерами, которые привыкли доверять. Здесь одним жестким отношением не обойдешься — приходилось идти на компромиссы. Кто-то снизил цены. Кто-то пошел на реструктуризацию. Кредиторы, желавшие получить обратно долг, подбрасывали проекты своим должникам. Одна кожгалантерейная фирма вложила все свои деньги в недвижимость — и навсегда увязла в этом новом бизнесе. Другие переориентировались на российских поставщиков — выяснилось, что многие наши фирмы способны заместить импорт. Даже западные компании научились реагировать гибко. Так, Japan Tobacco International, накануне купившая весь международный бизнес RJR Reynolds Tobacco за $8 млрд, с уходом с рынка ряда дистрибуторов начала напрямую работать с розницей: мерчандайзеры сами загружали машины коробками с товаром и развозили по точкам. Кроме того, решила поддержать тех дистрибуторов, которые не "сели на товар", и ввела для них валютный коридор. Скажем, поставщик на две недели устанавливает для дистрибуторов свой гарантированный курс доллара — между 8,5 и 9,5 руб.

Быстро образовался рынок долгов. В газетах и в интернете зачастили объявления: "Купим остатки на счетах в вашем банке". Остатки в Торибанке и в "СБС-Агро" сразу нарекли ториками и агриками. Оказалось, что даже с зависшими счетами можно иметь дело. Как вариант — перевести свои счета в непроблемные банки, то есть не слишком крупные и не слишком мелкие, те, что не увязли в игре с ГКО. Вкладчики вскоре выяснили, что даже зависшие деньги могут через какое-то время вернуться, хотя и не в полном объеме, а если и не вернутся, то будут заработаны снова.

Дефолт 1998 года здорово вычистил российскую экономику. Сразу заговорили о том, что, наконец, кончатся непомерные зарплаты, завышенная маржа и увлечение импортом. Так и вышло: импорт надолго ушел с рынка, зарплаты снизились в два-три раза, а сам бизнес сильно изменился — в лучшую сторону.