ОЛЕГ КАШИН, СПЕЦИАЛЬНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ
Этой весной Сергей Доренко подарил мне пачку DVD со своими программами осени 1999 года — с теми самыми, все их помнят. Но память человека несовершенна, массовая память несовершенна вопиюще. Что мы помним о той великой информационной войне? Кровавое бедро Примакова да фразочку "казалось бы, при чем здесь Лужков?" — я специально держал наготове блокнотик, чтобы, ставя галочки, подсчитать ради интереса, сколько раз Доренко произносил эти слова, но результат меня шокировал — ноль, ни разу, не было таких слов. Из того, что было, но в фольклор не вошло — конечно, "член семьи его жены" о том же Лужкове. Насколько понимаю, имя и общественная функция Елены Батуриной к тому времени ни для кого секретом не были, но только Доренко удалось сделать ее суперзвездой, навсегда привязав к Лужкову образ жены-предпринимателя в самом неприличном смысле этого слова. Но все же — как несовершенна массовая память. Мы ведь ничего о тех временах на самом деле не помним.
Контекст, мне кажется, всегда важнее всего. Первая программа Сергея Доренко (единственная, в которой он был в кадре в очках,— почему-то продюсерам показалось, что очки вызывают доверие) была, как бы невероятно это сейчас ни звучало, не вызовом, а ответом, причем ответом очень робким. Первополосная тема всех мировых газет — Питер Берлин, Люси Эдвардс и Наташа Гурфинкель-Кагаловская, герои глобального коррупционного скандала в Bank of New York. Впервые в теленовостях — новый директор ФСБ Николай Патрушев, совсем еще молодой и еще не Герой России, он докладывает президенту Ельцину о ходе американского банковского скандала и высказывается в том духе, что все это, конечно, ерунда, и о таких цифрах — а речь шла о десятках миллиардов долларов — всерьез говорить не приходится.
А американские газеты пишут, что через банк были отмыты украденные российскими чиновниками кредиты МВФ, которые Россия получала в те годы. Наиболее осведомленные журналисты пишут о каком-то многомиллиардном счете, открытом на имя Бориса Ельцина. Что такое Ельцин — мы все понимаем: старый, больной, не вылезающий из ЦКБ самодурствующий царь. Его образ действительно не вяжется со счетами в иностранных банках. Представить в руках Ельцина банковскую карту ненамного проще, чем вообразить, что Ельцин играет в Angry Birds. Доренко считает так же, он говорит: "Нет, я не верю про Ельцина. Я скорее про Лужкова поверю. Всего вам доброго".
Собственно, здесь и стоит воскликнуть: "При чем здесь Лужков?" Во всей передаче его имя до сих пор не звучало, Доренко говорил только про Ельцина и про скандал с Bank of New York, никакого Лужкова во всех этих сюжетах не было. Но пройдет неделя, потом еще одна, потом еще — и так до выборов. Мы узнаем все и обо всех. Навсегда запомним имя убитого в Москве американца — гостиничного менеджера Пола Тейтума, самым знаменитым в России албанцем станет не Джеймс Белуши, как во всем мире, а Беджет Пакколи из отстраивавшей Кремль компании "Мабетекс" (""Мебетекс"? Никогда не слышал",— скажет Лужков в передаче "Лицом к людям", потом Доренко в своей рубрике "Спиной к людям" покажет фотографию Лужкова в обнимку с Пакколи), а швейцарская прокурорша Карла Дель Понте станет суперзвездой российских новостей.
Пожалуй, это был последний случай, когда Россия всерьез могла чувствовать себя супердержавой — в коррупционных скандалах той предвыборной кампании участвовал буквально весь мир. Сейчас у нас все тихо и по-провинциальному. Максимум, что заботит борцов с коррупцией — действительно ли крупнейший российский нефтетрейдер имеет финский паспорт и действительно ли он своим успехом обязан дружбе с Владимиром Путиным. Лихие девяностые остались в прошлом. "Великий сон дан великой стране".