Россия и Украина поделили Черноморский флот
Поздно вечером в среду премьер-министры Украины и России Павел Лазаренко и Виктор Черномырдин подписали три соглашения, которые, по словам главы российского кабинета, должны снять все вопросы, связанные с разделом Черноморского флота. Несмотря на то что визиту предшествовало долгое согласование текстов соглашений, переговоры между Виктором Черномырдиным и Леонидом Кучмой шли очень нелегко.
Итак, флот поделен. Правда, "последняя точка" в разделе Черноморского флота ставилась, в том числе и президентами, уже неоднократно. Но стоило Ельцину и Кучме (или его предшественнику Кравчуку) разъехаться по домам, как споры разгорались с новой силой — любая неясность или неточность тут же интерпретировалась каждой из сторон в свою пользу.
Чего только не было за эти годы на Черноморском флоте! Были и скандальные отставки командующих, и угоны боевых кораблей, и захваты спецназом военных объектов, и даже убийства офицеров. Проблема ЧФ давно уже перестала быть проблемой раздела кораблей и пушек, она превратилась в доминирующий фактор российско-украинских отношений, иной раз доходивших до открытого противостояния.
Так кто вчера выиграл и кто проиграл? Если вспомнить, о чем договаривались Киев и Москва на протяжении более чем пятилетнего спора, то Россия несомненно проиграла. Кремль не смог отстоять договоренности (причем оформленные документально) о покупке за долги всей украинской половины ЧФ, о раздельном базировании российского ЧФ и украинских ВМС (тогда бы России фактически отходил весь Севастополь, а не две бухты, как сейчас), о том, что Россия получает не только севастопольские бухты, но и ряд других крымских военно-морских баз. Украина же, напротив, мало-помалу позиции укрепляла: 18% кораблей, практически все крымские базы, совместное базирование ЧФ и ВМС (уходить из Севастополя украинцам никак не хотелось), два из трех причитавшихся России аэродромов и многое другое.
По большому счету, по-другому, наверное, быть не могло. Крым — это Украина. И она выступала хозяином положения. Это поначалу Москва диктовала свои условия, и аргументы вроде "перекроем трубу" действовали. Но развить успех Москва не смогла. Не хватило гибкости, когда надо было всего-то отдать какой-нибудь мелкий городок или десяток проржавевших орудий, чтобы, усладив партнеров по переговорам, настоять на своем. Киев же, затягивая переговорный процесс, искал (и весьма успешно) союзников. В Закавказье, Прибалтике, за океаном — везде. И в результате как-то незаметно инициативу перехватил. Москве не оставалось ничего другого как признать: "Флот России нужен, но отношения с Украиной важнее".
С другой стороны, пятилетнее противостояние давно уже стало абсурдом, если не сказать посмешищем. Непонятно, чего было драться за десяток катеров или банно-прачечные комбинаты, когда в самой России армия сокращалась на миллионы человек, а корабли на имеющих куда большее стратегическое значение Северном и Тихоокеанском флотах месяцами, а то и годами не выходили в море. Ведь если "отдавать хохлам" жалко, то почему не жалко "резать по-живому" внутри России?
Лишь в конце прошлого года было определено, какой флот на Черном море нужен России (исходя из того, какой она может содержать). Командующий ЧФ заявил, что считает оптимальным 30-тысячный флот, состоящий из 100 боевых кораблей и катеров. Это гораздо меньше, чем Россия требовала от Украины и собиралась у нее покупать. Остается, конечно, проблема создания базы для восточной группировки ЧФ под Новороссийском, но это к российско-украинским распрям уже не имеет отношения. С самого начала было ясно, что строить новую базу все равно придется.
Вместо того чтобы плакаться и говорить красивые слова о предательстве национальных интересов, было бы куда полезнее сейчас как можно быстрее нормализовать политические и военные отношения с Украиной. Если исходить из того, что противостояние все равно останется, то лучше сразу уходить из Крыма. Что в одной базе, что в соседних — враждующие флоты все равно не уживутся. При таком развитии событий ЧФ все равно выживут, выдавят и из Севастополя.
Возможна ли нормализация отношений после того, что было,— большой вопрос. Причем куда более важный, чем подсчет, кто кому и что уступил.
ИЛЬЯ Ъ-БУЛАВИНОВ