"Мы работали в системе и были вынуждены подчиняться ее правилам"

Бывший начальник управления Мособлпрокуратуры рассказал "Ъ" о коррупции в своем ведомстве

Мещанский райсуд Москвы приступил к рассмотрению иска бывшего начальника управления Мособлпрокуратуры ДМИТРИЯ УРУМОВА о незаконности его увольнения. На встрече с корреспондентом "Ъ" СЕРГЕЕМ ДЮПИНЫМ ключевой фигурант уголовного дела о "крышевании" правоохранителями подпольных казино Урумов, находящийся под домашним арестом, рассказал, как он помог следственному комитету России (СКР) разоблачить "прокурорскую" группировку взяточников под руководством экс-заместителя прокурора Мособласти. Он пообещал дать показания и на кураторов теневого бизнеса из Генпрокуратуры, если руководители этого ведомства будут и дальше препятствовать заключению его сделки со следствием.

— Как вы познакомились с Иваном Назаровым и когда возникла его подпольная игорная империя?

— Иван — мой давний друг. Называть же Ванькин бизнес империей, пожалуй, будет перебором. Насколько мне известно, разговор идет всего лишь о пятнадцати залах с игровыми аппаратами, которые он постепенно открывал в разных городах Подмосковья.

— А вы бывали в заведениях своего друга?

— Нет, ни разу. Я по натуре не игрок, а просто так сходить и посмотреть желания ни разу не возникло. Игровой зал — это же не достопримечательность какая-то.

— На каком этапе подключилась к бизнесу прокурорская команда?

— До принятия федерального закона, запретившего игорный бизнес, никакие "крыши" Назарову не были нужны. Потом, когда автоматы были объявлены вне закона, Ванины залы взял под опеку зампрокурора Мособласти Александр Игнатенко.

— С чего вдруг прокурор областного уровня проявил такую заботу о молодом и малоизвестном предпринимателе?

— Они хорошо знали друг друга — я сам их и познакомил когда-то.

— То есть все деньги за услуги "прокурорской" группировки поступали через Игнатенко?

— Нет, в каждом конкретном случае расчеты проводились по индивидуальной схеме. Некоторые из районных и городских прокуроров успели познакомиться с Иваном на наших корпоративных тусовках и получали от него мзду напрямую. Остальных он "стимулировал" через Игнатенко или посредников, в качестве которых выступали представители разных правоохранительных структур.

— Игорный бизнес был запрещен в июле 2009 года, а залы Ивана Назарова продержались в Подмосковье до 2011-го, когда их "накрыли" сотрудники СКР и ФСБ. Как удалось прокурорам более полутора лет отбивать "атаки" многочисленных проверяющих из областной и районных администраций, местных отделов милиции, налоговых инспекций?

— Вы, видимо, никогда не работали на районном уровне, поэтому не понимаете, как там выстраивается вертикаль власти. Все чиновники и правоохранители района хотят жить нормально, но при этом все они понимают, что находятся в зависимости друг от друга. Чтобы обеспечить и защитить свои интересы, районные руководители и силовики вынуждены объединяться в одну большую семью, симбиоз и жить в дальнейшем по установленным в этой семье правилам. Если кто-то из них начинает выходить за рамки этих правил, остальные делают все, чтобы от него избавиться.

— Какова была роль ваших бывших коллег в этих "семьях"?

— Прокурору сегодня даны большие полномочия. При желании он может без труда построить и главу райадминистрации, и начальника ОВД, и даже руководителя местной ФСБ. Об этом как раз свидетельствует и работа игорного бизнеса Назарова — проверяющие из разных ведомств действительно регулярно приходили в его залы и тут же уходили, после того как из прокуратуры поступала команда: "Не трогать!".

— Не боялись, что однажды придут и за вами?

— Такой вариант, конечно, обсуждался. Я постоянно говорил Игнатенко: не надо ездить в эти совместные заграничные поездки с коммерсантами, устраивать с ними гульбу в ресторанах. Но он на мои предупреждения всегда реагировал одинаково — начинал перечислять своих многочисленных знакомых в Генпрокуратуре, уверяя, что эти люди "в случае чего" всех нас "прикроют". Кроме того, мы, прокуроры, и сами понимали, что являемся спецсубъектами и включить нас в оперативную разработку сотрудники МВД или ФСБ могут только с санкции нашего начальства. Поэтому булки и расслабили.

— О том, что разработка все же началась, знали?

— Знал, конечно. 3 мая (накануне задержания.— "Ъ") я был в гостях у Игнатенко, и он прямо сказал мне, что пора валить из страны. (Сам бывший заместитель прокурора области именно так и поступил: выпив "на посошок" со своим подчиненным, он вечером того же дня сбежал к родственникам на Украину.— "Ъ"). Я ответил ему, что у меня семья, трое детей и с таким "багажом" мне далеко не удрать.

— Что можете сказать про остальных членов вашего "прокурорского" сообщества?

— Нищеменко, Базылян (экс-прокуроры Одинцовского и Серпуховского районов Роман Нищеменко и Олег Базылян арестованы по обвинению в получении взяток.— "Ъ") — все нормальные, в общем-то, люди. Ведь мне приходилось общаться с ними не только по игорным делам, но и в других ситуациях. Я не говорю, что все мы такие белые и пушистые, но ведь мы работали в системе и были вынуждены подчиняться ее правилам. Иначе она бы нас бы просто выдавила. Сказал Игнатенко: "Ване помогать" — и все взяли под козырек; дал бы он команду: "Стоп, хватит" — и вся помощь бы тут же прекратилось. Зампрокурора области для нас был — фигура!

— Ваши коллеги не пытались последовать вашему примеру и заключить соглашение о досудебном сотрудничестве?

— Нищеменко, насколько мне известно, тоже собирался сотрудничать, но Генпрокуратура убедила его молчать. Наверное, там пообещали ему помочь.

— Во время следствия от вашего коллектива обвиняемых каким-то образом "отбился" экс-прокурор Ногинска Владимир Глебов: ему без всяких сделок со следствием переквалифицировали обвинение со статьи о взятке на менее тяжкую — превышение должностных полномочий. Он действительно не участвовал в коррупционной схеме?

— Глебов — бедолага. Он вообще не брал взяток, поскольку, в отличие от остальных, не был даже знаком с Назаровым и просто не мог получать от него деньги. Рассмотреть его дело отдельно, в особом судебном порядке, было бы вполне законно и справедливо, но Генпрокуратура не пропускает материалы по Глебову в суд, опасаясь преюдиции (даже условный срок, назначенный судом господину Глебову, может послужить юридическим обоснованием для вынесения обвинительных приговоров остальным участникам коррупционной схемы.— "Ъ").

— Неужели такая большая и дружная прокурорская команда могла делать свой бизнес без ведома первого лица — тогдашнего прокурора Мособласти Александра Мохова?

— Мохов, как мне кажется, человек несколько другого склада: материальная сторона дела его как-то мало интересовала. Еще раз повторюсь, инициатором всех наших "тусовок" всегда был Игнатенко, а как у него складывались отношения с областным прокурором, мне неизвестно.

— Как складываются сейчас ваши взаимоотношения со следствием?

— Установился нормальный рабочий контакт, после того как я предоставил следователю полный расклад по Игнатенко.

— А как в вашем бывшем ведомстве отнеслись к тому, что вы фактически начали сдавать своих?

— Сформулировать это надо по-другому: я просто не дал сделать из себя козла отпущения, когда Генпрокуратура решила заткнуть свои дырки моей задницей. Они боятся разоблачений в собственном ведомстве, поэтому хотели, чтобы я молчал,— расследование в этом случае не пошло бы дальше Урумова. Но я молчать не буду, если Генпрокуратура и дальше станет препятствовать заключению моей сделки со следствием. Кстати, не будет геройствовать на допросах и Александр Игнатенко. Во время нашей последней встречи 3 мая он прямо сказал: "Если меня возьмут — первым делом сдам всех генпрокурорских".

— Как вам живется под домашним арестом?

— Как говорится, на условия содержания не жалуюсь. Живу в комфортабельной квартире со своей семьей, поэтому быт на высшем уровне: жена всегда может приготовить мне еду или постирать одежду. Погулять и покурить выхожу обычно на балкон. Контакты с внешним миром мне запрещены, но я как-то приспособился — например, врачей из поликлиники, когда что-то заболит, вызываю на дом.

— В настоящее время вы активно судитесь со своими бывшими руководителями. Как продвигаются гражданские процессы?

— Один из своих исков — о незаконности постановления замгенпрокурора Виктора Гриня, запретившего мне заключить досудебное соглашение,— я выиграл еще в июле. Тверской райсуд Москвы признал тогда постановление необоснованным и незаконным, однако Генпрокуратура на судебное решение вообще никак не отреагировала. Иначе говоря, разрешения на сделку до сих пор нет. Второй иск — о незаконности моего увольнения по так называемым компрометирующим обстоятельствам из Мособлпрокуратуры — сейчас рассматривается Мещанским райсудом Москвы. В качестве компрометирующих обстоятельств тогда было названо мое знакомство с Иваном Назаровым, который был и остается законопослушным гражданином до тех пор, пока обратное не будет установлено судом. На состоявшемся заседании суд затребовал у Мособлпрокуратуры мое личное дело и материалы проверки, которая усмотрела в моих действиях нарушение присяги прокурора.

— Рассчитываете восстановиться в прокуратуре?

— Да, и сразу же уволиться по собственному желанию. Работать в это ведомство я больше в жизни не пойду.

— Надеетесь на оправдательный приговор или условный срок?

— Если бы я умел делать прогнозы, то не сидел бы сейчас здесь.

Интервью взял Сергей Дюпин

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...