Как мир страхует себя от несменяемости вождей и что значит оказаться под обломками собственной статуи
В следующем году и в России, и во Франции пройдут президентские выборы. Избранные президенты вступят в должность почти одновременно. Оба нынешних главных претендента на эти посты, если верить сегодняшним опросам, могут рассчитывать на поддержку не менее 60 процентов избирателей.
На этом аналогии кончаются.
Во Франции сегодняшним фаворитом является представитель оппозиции — бывший генсек Французской соцпартии Франсуа Олланд, победивший своих конкурентов — поначалу их было шестеро — в результате праймериз, в ходе которых по всей стране прошли публичные дебаты среди членов Соцпартии и симпатизирующих им французов. Во втором туре он выиграл с убедительным преимуществом у другой финалистки — нынешнего первого секретаря Соцпартии Мартин Обри. В голосовании приняло участие более 3 млн человек.
Будущей весной Олланд, очевидно, станет главным соперником нынешнего президента и вероятного кандидата правых Никола Саркози. При том что пока опросы пророчат Олланду уверенную победу, исход выборов не предопределен и реальная интрига сохранится до вечера второго тура голосования.
У нас, слава богу, не как в Европах. После объявления Владимиром Путиным своего согласия вернуться по многочисленным просьбам "простых людей" в Кремль на отбывание нового, а скорее всего и двух, президентского срока выборы можно считать состоявшимися. "Простых людей", готовых откликнуться на просьбу премьера дать ему возможность "довести начатое дело до конца", найдется в избытке.
Не будем зацикливаться на формальной стороне дела и "стилистических расхождениях" с Европой. Мы ведь и так знаем, что "здесь — это вам не там", как говаривал незабвенный Виктор Степанович Черномырдин. Реальная политика — дело профессионалов, дает понять премьер во время недавнего интервью трем телеканалам. Демократические ритуалы это, конечно, хорошо, но для серьезных людей, пришедших во власть делать серьезное дело, и на Западе делают исключения. Покопайтесь, в конце концов, в истории, поглядите на Рузвельта, Коля, де Голля...
Образцы для сравнения (или подражания) премьер выбрал отменные. Но и о чувстве меры забывать не стоит. Примерять на себя доспехи лидеров коалиции, разгромившей фашизм во Второй мировой войне, на основе опыта чеченской и грузинской кампаний — это все-таки поддаваться тому самому "головокружению от успехов", от которого предостерегал еще один, неназванный, исторический авторитет и тоже политический долгожитель. История, конечно, дама услужливая, но подчас и коварная — возьмет да и выкинет в ответ на заданный вопрос политически некорректный ответ.
Как, к примеру, закончили свои карьеры названные и неназванные политические долгожители? Рузвельт, надо воздать ему должное, умер в почете, не дожив месяца до исторической победы, в апреле 1945 года. Был бы он переизбран благодарной нацией еще на один срок, неизвестно. Зато известно, что именно после его смерти конгресс США принял поправку в Конституцию, запрещающую любому следующему президенту оставаться в Белом доме больше двух сроков.
С Черчиллем англичане обошлись менее тактично. Невзирая на его выдающиеся качества и заслуги перед Британией и, видимо, сочтя, что страна после победы в его услугах больше не нуждается, прокатили консерваторов на очередных парламентских выборах во время Потсдамской конференции, из-за чего сэру Уинстону пришлось уступить вполне заслуженное им место в "тройке" победителей своему преемнику лейбористу Клементу Эттли.
Де Голль, которым наш премьер восхищается, спасший честь разгромленной Франции и вновь призванный соотечественниками во власть в 1958 году, на этот раз не для того, чтобы вести войну (в Алжире), а чтобы ее закончить, в 1969 добровольно ушел в отставку. "Проглядев" май 1968 года, он на следующий год проиграл референдум, представленный им самим как вотум доверия.
Не проще сложилась судьба и у менее увенчанных лаврами истории европейских политических долгожителей уже в наше время. Коль, во многом обязанный своим продолжительным пребыванием на посту канцлера "подарку судьбы" — объединению Германии, полученному из рук Горбачева,— уступил власть оппозиции, а сам до сих пор до конца не объяснился с германской юстицией по поводу выдвинутых против него обвинений в использовании "черной кассы" для финансирования своей партии.
Почти по той же "статье" преследуется французским правосудием еще один ветеран европейской политики Жак Ширак. В течение двух президентских мандатов он благополучно избегал суда, будучи защищенным на время пребывания в должности иммунитетом от судебного преследования за то, что использовал деньги налогоплательщиков (бюджет парижской мэрии) для оплаты нескольких сотрудников своего предвыборного штаба. Однако после окончания второго мандата, а с ним и иммунитета бывшему президенту принесли судебную повестку.
Еще один закадычный друг Путина, о котором он почему-то не вспомнил, хотя по сроку пребывания на посту премьера тот давно перекрыл все итальянские рекорды — Сильвио Берлускони,— вынужден уже сейчас "пыль глотать" по итальянским судам, а что с ним сделает правосудие после отставки, страшно подумать.
Вывод из этой невеселой летописи напрашивается двоякий: либо надо уходить вовремя, до того как сопровождающая безразмерную власть привычка к безнаказанности рано или поздно приведет к конфликту с законом и моралью, либо, как лапидарно сформулировал девиз тандема нынешний президент Медведев, "власть не отдавать!"
Но как это сделать? Нельзя ли найти более оптимистичные примеры того, как можно оставаться у власти, не оглядываясь на быстро текущее время, не опасаясь судов и не полагаясь на один только служебный иммунитет? Оказывается, можно. Единственно, ради этого придется покинуть пределы Европы, по крайней мере современной, и отправиться в другие края. Хотя и с этим надо поторопиться: загончик, отведенный в мировой политике для такого рода прецедентов, съеживается как шагреневая кожа.
Например, в арабский мир с недавнего времени лучше не соваться. Если что и объединило в последние месяцы самых разномастных оппозиционеров правящим режимам и вывело на площади миллионы демонстрантов, так это лозунг: "Хватит, надоели!". А ведь как все хорошо начиналось: практически во всех этих странах свергнутые руководители в свое время пришли к власти на волне народного ликования как герои-освободители (то ли от колониального прошлого, то ли от обветшавших реакционных режимов). И в течение нескольких десятилетий настойчиво убеждали и собственных сограждан, и внешний мир, и не в последнюю очередь самих себя, что их бессрочное пребывание в президентских дворцах — это гарантия стабильности и благо для нации. За этот самообман лидерам Туниса, Египта и Ливии уже пришлось дорого заплатить. Другие арабские режимы-долгожители — в "списке ожидания".
Есть еще несколько более обнадеживающих прецедентов, но за ними надо будет отправляться либо в Африку, либо в постсоветскую Среднюю Азию. Ну и, конечно, можно, как всегда, обратиться за опытом к братьям Кастро на Кубе (латиноамериканский вариант тандема) или к северокорейской династии Кимов. Но даже в Китае бессменным остался только портрет Мао на площади Тяньаньмэнь, а другие руководящие лица на трибунах партийных съездов и телеэкранах регулярно меняются, если и не в результате всенародных выборов, то согласно утвержденному графику и регламенту.
Все это показывает, что в современном мире ротация политических сил (и персонажей) во власти практически повсеместно (за некоторыми одиозными исключениями) утвердилась как общепринятая практика или, если хотите, тривиальная политтехнология — своеобразный пиджак с галстуком, без которого нет гарантии, что пройдешь фейс-контроль на входе в приличное, тем более элитное, заведение.
В одних случаях эта процедура отражает историческое завоевание демократии, позволяющее обществу влиять на избрание своих руководителей и страховать себя от загнивания и вырождения власти, неизбежно развращаемой монополией и бесконтрольностью. В других — является проявлением прагматического расчета и элементарного здравого смысла со стороны политических элит, понимающих, что интересы собственного выживания требуют использовать систему клапанов, позволяющих выпускать накапливающееся общественное напряжение и избегать политических тромбов.
Встречаются, хотя и редко, и такие национальные лидеры, которые уходят в отставку по собственной воле, а не только повинуясь конституционному принуждению, либо желая уступить место новому поколению политиков, либо "выкупая" таким образом почетную отставку для себя и спокойную жизнь для своих потомков. Таких немного, потому что далеко не всем понятно, что опробованный механизм демократической смены правителей — не только единственный способ охраны общества от потенциальных диктатур, но и возможность самим властителям спастись от того, чтобы не попасть, как предупреждал Ницше, под обломки собственных статуй, свергаемых с постаментов часто теми же ликующими толпами, которые их водружают.
Но, как известно, для России, как всегда следующей "своим путем", мировая практика — не указ. А Европа тем более. К тому же благодаря нашей уникальной географии мы можем, не покидая собственных пределов, с легкостью перемещаться в зависимости от политической конъюнктуры из Европы в Азию и обратно. А то возьмем и удалимся (по совету Дугина) в мифологическую Евразию или даже в Азиопу. Имеется и свое российское "ноу-хау" для таких перемещений: последнее объявление о смене власти позволило переместиться не только в пространстве, но и во времени. Ведь и из советского опыта политического долголетия национальных лидеров тоже можно кое-что позаимствовать. Надо только научиться одновременно давить на обе педали — одну газа, другую тормоза. Правда, при неудачном стечении обстоятельств мы получим "эффект Яка-42".