Воскресным вечером в БКЗ "Октябрьский" проектировали дом и пели песни. Выпускнику Свердловского архитектурного института Вячеславу Бутусову стукнуло пятьдесят лет. При обширном стечении публики именинника поздравляли на все лады гости и родственники. С подробностями — МАКС ХАГЕН.
Свободных мест в зале не было. Подарки по случаю готовили Земфира, Юрий Шевчук, Борис Гребенщиков, "Лицедеи" и другие. Видео-арт, помимо подобия калейдоскопа, состоял и из всячески обработанных архивных фотографий: вот Бутусов времен раннего "Наутилуса" что-то голосит в микрофон на экране, а вот он настоящий — отпускающий сдержанные благодарности и непоколебимый как скала. Семья — куда без нее на юбилее — принимала самое непосредственное участие в празднике. На экране показывали родителей и детей именинника, не жалевших теплых слов: "Если что захочет, то обязательно сделает" и "Очень хороший папа. Очень стыдливый". Жена Анжелика появилась не только виртуально, но, отстояв очередь на сцену — цветы подносили охапками, — спела с мужем песню "Терновник" из репертуара "Ю-Питера". Тут же, живьем, дочь Ксения под негромкую музыку, в которой угадывались песни "Наутилуса", зачитывала тематические фрагменты из недавно вышедшей бутусовской книги "Архия". Благодаря им концерт был поделен на несколько частей, подходивших по смыслу только что прочитанному тексту. Она же описывала дом, который на ходу "строился" папой. Вячеслав Бутусов вспомнил архитекторские познания и на прозрачном щите рисовал эклектичное строение, в каждом углу которого нашлось место гостям-музыкантам.
Само собой, дарили песни "Наутилуса" из золотого фонда, с которым каждый из приглашенных артистов справлялся на свой вкус. Земфира, появившаяся уже в начале концерта, спела довольно нервные версии "Казановы" и "Взгляда с экрана". Борис Гребенщиков под гитару проникновенно исполнил "Я хочу быть с тобой" — зал тихонько подпел. Эдмунд Шклярский и "Пикник" сделали "Нежного вампира" еще и занудным. Максим Леонидов, мускулистый и смахивающий благодаря новоотрощенным усикам и бородке на Валерия Меладзе, засветился в "Тутанхамоне". "Торба-на-Круче" под драм-машину устроила истерику из "Всего лишь быть". Настя Полева просто спела под электрогитару "Снежных волков", некогда написанных для нее хозяином вечеринки. Веселее всех оказался Юрий Шевчук — народ разве что не выпрыгивал из кресел под "Шар цвета хаки", исполненный на пару с Бутусовым. В это время не поющие, но тоже почетные гости — "Лицедеи" — давали Поллока, разбрызгивая по белым полотнищам полные банки краски.
Программа, исполненная самим Бутусовым и "Ю-Питером", была примерно поровну поделена между "Наутилусом" и песнями последних лет. Пожалуй, сейчас группа, в которой играет бывший гитарист "Кино" Юрий Каспарян, идеально соответствует образу и умонастроению своего лидера. Песни лаконичны, в аранжировках — ни одной лишней ноты, в текстах — отстраненная романтика и немного метафизики. В тему были и "Девушка по городу" со слегка стесняющейся микрофона дочерью Ксенией, и "Могилы младших сестер" — здесь к основному составу добавился скрипач и бэк-вокалистка. Достаточно ограниченный состав, как оказалось, даже не очень сказывался на старых песнях. Так, "Скованные одной цепью" прозвучали, как и требовалось, мощно; появившиеся под нее "Лицедеи" устроили мрачную социальную пантомиму и разнесли на клочки пирамиду бутафорских усилителей, для начала уронив ее чуть ли не на головы музыкантам. "Бриллиантовые дороги" и "Дыхание" оказались несколько более мускулистыми, чем можно было ожидать, а "Крылья", наоборот, выиграли благодаря постепенному утяжелению электрического вальса. Песня "Последнее письмо", в которой к микрофону еще раз встала Ксения, обернулась тотальным шабашем. Здесь "Лицедеи" разошлись как в последний раз, выкатив бутафорский пароходик, подняв все флаги и семафоря невесть что. Бутусова, некогда имевшего в рокерских кругах кличку "Каменный гость", здесь окончательно пробило: большую часть песни он с довольной улыбкой смотрел не столько на гитару, сколько на творившийся вокруг бардак. При внешней невозмутимости, иронии ему тоже никогда было не занимать, так что в официозе, неизбежно нависающем над подобными юбилейными мероприятиями, обвинить его было невозможно.