Карьера Жана-Мишеля Жарра полна "гиннесовских" миллионных достижений, вроде лазерных и световых шоу на парижской Площади Согласия или в Москве на Воробьевых горах. Но его текущий тур по закрытым площадкам ставит на первое место музыку. Если подходить еще точнее, то, возможно, даже и не музыка будет приоритетом, а то, как она делается. МАКС ХАГЕН слушал вечнозеленую французскую электронику и рассматривал выставку синтезаторов.
Жана-Мишеля Жарра можно сравнивать одновременно с его немецкими коллегами по электронной сцене Kraftwerk и иллюзионистом Дэвидом Копперфильдом. От первых — почти математическая просчитанность звуков и гонки за технологиями. От второго — способность превращать выступления в шоу, где уже и непонятно, что главнее: сам трюк, персонаж, взмахивающий палочкой или антураж. Так, свой выход в "Ледовом" Жарр обставил по всем шоу-правилам — появился на трибунах и, посверкивая искрами на черной куртке, обежал весь зал с рукопожатиями. Не стоило забывать здесь и про совершенно реальное волшебство, совершаемое при помощи диковинной машинерии. Исчезающий вагон и извлечение звуков для публики оказываются примерно на одной ступени. На концерте постоянно приходилось растолковывать представителям старшего поколения, сидящим по соседству, что же здесь к чему. Для непосвященных такие приборы, как лазерная арфа, одна из самых удивительных и удивляющих жарровских фишек, — и впрямь нечто космическое. Тут можно было пускаться в бесконечные объяснения, как же это лазерные лучи законтачены с синтезатором и как движением руки можно включить звук. Все равно ощущение магии останется.
Лазерная арфа — это круто, но игра на лучах — это, скорее, зрелищная штучка для публики. Совсем другая тема — рабочие приборы. Жарр, как специально, сосредоточил внимание на всех тех синтезаторах, которые шли у него в дело еще с 70-х. Идеи Kraftwerk образца 2000-х — загнать звуки в ноутбуки и щелкать мышкой — это не его тема. В тур был вывезен целый музей: реальные аналоговые синтезаторы Moog и ARP, модульные синтезаторы, секвенсеры — чего там только не было. На Жарра и его троих музыкантов приходилось примерно четыре десятка инструментов. Будь у него в расписании побольше времени, можно было бы и вовсе устраивать импровизированную выставку или лекцию и брать деньги за вход. Здесь была вся история электроники — от терменвокса до современных популярных клавиш Nord. На самого французского музыканта приходилось штук 15 разнообразных приборов, стоявших вокруг него кольцом. Как и с Дэвидом Копперфильдом, до конца ясным оставалось далеко не все. Хотя инструменты и стояли стеной, судя по живым съемкам, крутившимся на экране, основной рабочей лошадкой для Жарра все-таки был тот самый Nord, возможно, завязанный на звуки, производимые винтажными сокровищами. Вдобавок к клавишам, отрывался он и на электронных перкуссиях, по которым просто колотил рукой — шипение и звон так и летали. Освещение сцены также недвусмысленно намекало на главных героев шоу: прожектора были точно направлены на самые интересные приборы, заставляя светиться их вертикальные панели, усыпанные штекерами и регуляторами. Апофеозом винтажа стал видеоряд к "Oxygen 2", где на весь двадцатиметровый экран был "размазан" гигантский синтезатор Moog.
Сочетание винтажа и современных технологий отозвалось в "Ледовом" сверхкачественным звуком. Почтенные композиции из альбомов "Oxygen", "Equinox" и "Magnetic Fields" звучали так, что тебя чуть не вдавливало в кресло, как космонавта на старте. Более того, сейчас, в эру компьютеров и доступных аудиоредакторов, уже начинаешь отвыкать от того, что все эти звуки, секвенции и вообще любая музыкальная "мелочевка" делается не кликом мыши, а руками на синтезаторе весом в полцентнера. Присутствие музыкантов-сессионщиков позволяло играть все живьем, и здесь перед мсье Жарром и его группой оставалось только снимать шляпу. Для старшего поколения — хороший концерт, для тех, кто моложе, — реальный урок того, как должна создаваться музыка. Лазеров в этот раз давали довольно умеренно, но эффектно. Игра на зеленых лучах "арфы" на фоне красно-черной шахматной доски, лучи вдоль зала или вертикальная "решетка" вокруг электронной поляны были скорее вкусовой добавкой к главным блюдам, нежели ключевой частью всего электроменю этого вечера.
Безукоризненное исполнение музыки временами расходилось с самим Жаном-Мишелем Жарром как персонажем шоу. "Жарит" он с истинно галльской экспрессией и, что уж там, пафосом, наработанным за всю свою карьеру. Даже выступая перед пятью тысячами зрителей, музыкант будто держит в уме очередное "миллионное" выступление под небоскребами или пирамидами. То, что вполне срабатывало для боевика "Magnetic Fields 2", заезда в техно "Teo & Tea" или торжествующей "Rendez Vous 4", в более размеренных вещах из того же "Oxygen" смотрелось как излишняя работа на публику. Прокололся он и на речевке об инициативе отчислять по одному евроценту с каждого билета в пользу ЮНЕСКО — из зала послышали смешки. В окончательный отрыв Жарр пошел на бис под "Oxygen 12" и "Calypso 3", повесив на шею "кейтар" Roland Ax-Synth. Здесь, наконец, разошелся и зал, до этого рассаженный по стульчикам в партере. Сам музыкант, выскочив на край сцены, за пару вещей успел принять все позы, которых могло быть не видно за этажерками клавиш, и многократно отблагодарить публику. И здесь уже было не подкопаться — и в самом деле, герой-электронщик. Отвлечься от приборов полное право имеет.