 |
Новые туристические маршруты
Одна из главных достопримечательностей Израиля сегодня — иерусалимский район Гило. В Израиле сейчас почти нет европейцев и американцев, зато на экскурсии в Гило ездят местные израильтяне. Ведь Гило обстреливают палестинцы.
Гило — небедный район. Дома из белого иерусалимского камня стоят на вершине холма. С него открывается чудесный вид на селение Бейт-Джала, город Вифлеем и гору Иродиан. Из Бейт-Джалы в основном и обстреливают Гило. Как-то поздним вечером мы подъехали к улице Анафа, открытой для палестинских "калашниковых". В окнах еврейских домов не горел свет. Сама улица была перекрыта. За бетонной оградой на склоне холма стояли два военных джипа. Возле них было какое-то смутное оживление. Мы подошли ближе. Два солдата очень громко хохотали, что-то рассказывая трем девушкам. Одна из них подняла велосипед, лежавший на земле, и сделала несколько кругов по запретной зоне. Один солдат крикнул ей что-то якобы властное, но она только хихикнула.
Мы тоже попробовали проехать, но нас солдат без всяких слов остановил одним кивком М16. Мы вышли из машины.
— Кто вы? — спросил он по-английски.— Сюда нельзя.
Узнав, что русские журналисты, очень обрадовался.
— О! Чебурашка! Х..есос! — скороговоркой выпалил он, приветливо заулыбавшись.
Потом он пояснил, что так здороваться со всеми русскими их научили подростки из России, живущие в Гило. Эти подростки и с ними, с солдатами, так здороваются. Мы спросили, почему тут так тихо, ведь весь день по радио сообщают, что в Гило не прекращаются обстрелы.
— Сами ждем не дождемся,— пожал он плечами.— На самом деле они редко и плохо стреляют. Но вы знаете, что у нас сегодня квартира сгорела?
По радио весь день рассказывали, как ранним вечером в один дом залетела шальная пуля и попала в телевизор, от чего он загорелся. Затем сгорела и вся квартира, потому что хозяев дома не было.
Иерусалим, как и Москва,— маленький город, и на следующий день в гостях у собкора "Московских новостей" в Иерусалиме Мити Радышевского мы узнали, что в квартире жили его русские приятели и что именно там версталась газета антирелигиозной партии "Шинуй". Так что попадание, можно сказать, было идеологически точным.
 |
| Евреи (вверху) собираются на митинги,чтобы покритиковать правительство Израиля за уступки арабам. Арабы (внизу) критикуют его за совсем другое |
Мы даже потом звонили в правительственную пресс-службу и спрашивали, почему Барак не зашел к жителям Анафы. Хотя это было и так понятно, нам так и не смогли объяснить. Когда за несколько дней до этого в Гило приезжал министр внутренней безопасности Шломо Бен-Ами, он объяснил все по-честному: мол, не был на простреливаемых улицах "по соображениям безопасности".
Между тем, если не считать сгоревшей квартиры, в Гило хоть и страшно, но спокойно. Арабские пули из Бейт-Джалы не долетают сюда. Но людям, живущим здесь, все равно не позавидуешь. На другой день мы беседовали на улице Маргалит с одним русским старичком, у которого дети живут в Канаде и Франции и каждый день зовут его к себе. "Но я отсюда никогда не уеду! — сказал он.— Не для этого я сюда приехал".
На следующий день мы побывали в Бейт-Джале и разговаривали с одним арабским бизнесменом, дети которого тоже живут в Канаде и еще в Гондурасе и тоже зовут к себе. И он тоже не едет, потому здесь его дом.
Дом у него был замечательный. Араб этот, Джамаль Абу-Ид, довольно удачливый бизнесмен. Но полтора месяца назад израильские танки, артиллерия и вертолеты начали бомбить Бейт-Джалу, и от его дома осталась, пожалуй, только вывеска "Bandak marketing company" со свесившейся вниз головой буквой "n".
Разрушения в Бейт-Джале нельзя даже сравнивать со сгоревшей квартирой в Гило. От многих домов почти ничего не осталось.
— Ненавидите евреев? — прямо спросили мы его.
— Ненавижу,— так же прямо ответил он.— Могу даже перечислить, кого именно: Барака, Шломо Бен-Ами...
Рядовых евреев на территории Палестины тоже ненавидят, если распознают. Но распознать, как правило, не могут, арабы и евреи ведь похожи. Поэтому не ошибаются, только если видят машину с израильскими номерами. Такие машины по арабским селам не ездят. А если и ездят, то с большими предосторожностями. И вот как.
Мир в обмен на деньги
 |
От окраины Рамаллы до Иерусалима ехать минут пятнадцать. Наш водитель — араб Насри из Восточного Иерусалима. Машина — 240-й "Мерседес" желтого цвета с израильскими номерами. Эти подробности имеют значение.
Водитель забрал нас из гостиницы в центре Иерусалима, и уже через несколько минут мы были в арабской его части. У мини-маркета Насри остановил машину и купил моток изоленты красного цвета. За пару минут он мастерски порвал ее на куски и сделал ими надпись "TV" на капоте, багажнике и на всех дверцах. Он буквально исписал изолентой нашу машину. Этим Насри не ограничился и еще через минуту расстелил на торпедо зеленый арабский молитвенный коврик.
Напустив таким образом туману, мы подъехали к израильскому блокпосту. Он оказался закрыт. Израильские солдаты, конечно, отказались объяснять причину и сказали, что в Рамаллу можно въехать по другой дороге. Наш водитель расстроился, потому что эта дорога проходила через израильские поселения. Поселенцы между тем не любят, когда иностранные журналисты едут из Иерусалима в Палестину. Они считают, что и сами могут рассказать им, что тут происходит, а особенно не любят журналистов, которые возвращаются в Иерусалим из Палестины, потому что считают их людьми, обработанными арабской пропагандой. И в том и в другом случае они могут закидать машину камнями.
 |
| Израильские солдаты, дежурящие на блок-постах,как могут контролируют передвижение палестинцев между еврейскими и арабскими территориями |
И то и другое произвело хорошее впечатление на палестинских полицейских, блокпост которых был метрах в 100 от израильского. Они поздоровались и принялись нас досматривать, не уставая объяснять, что два израильских резервиста, которых неделю назад линчевали в полицейском участке в Рамалле, тоже сначала притворились журналистами. При этом полицейские вели себя даже хуже наших гаишников, когда их детям бывает нечего есть. Так что пришлось выдать полицейским 20 долларов.
В благодарность они показали нам улицу, на которой у них обычно бывают перестрелки с израильской армией. Улица эта представляет собой проспект Ленина в городе Грозном образца января 1995 года, то есть полностью разрушена и черна от копоти. На соседних улицах кипела здоровая арабская жизнь, и дома на них были совершенно целы. Полицейские понадеялись, что сегодня на этой улице тоже будет война и мы не станем, значит, жалеть о своих 20 долларах.
О долларах мы не пожалели, война была, а когда мы вечером возвращались в Иерусалим, нашему водителю столько раз пришлось расстилать и убирать свой коврик, что мы даже испугались, как бы он раз не перепутал.
Наш дом — Израиль
 |
Авигдор Либерман — лидер депутатской фракции израильского кнессета. Его фракция называется "Наш дом — Израиль". Недавно она объединилась с фракцией "Национальное единство". Теперь это крепко сбитый блок из семи человек.
Авигдор — русский еврей из Кишинева. Мы увиделись с ним поздним вечером в здании кнессета. Позади у него был тяжелый день. Во-первых, его фракция вынесла на голосование вопрос об отмене телевизионного налога. Налог этот в Израиле берут со всех, у кого есть телевизоры. Долго объяснять, в чем дело, поверьте на слово, что это несправедливо. И кнессет чуть было не проголосовал в первом чтении за отмену налога. Голоса депутатов разделились практически поровну. Все решил голос депутата Юрия Штерна, который выступил против. Драма в том, что Штерн состоит во фракции Либермана. "Какой же мудак! — не мог успокоиться Либерман.— Нажал не на ту кнопку. Ошибся... Ну не мудак ли... Было бы 42:41 в нашу пользу!"
Зато Либерман был очень доволен публичной дискуссией с другим депутатом, Бараке. Этот депутат — израильский араб, член компартии Израиля. Так вот, Бараке накануне приехал в арабский город Рамаллу, пришел в местный университет, где не рискует, говорят, появляться даже Ясир Арафат, потому что там гораздо больше популярны лидеры "Хамаса" и "Исламского джихада". В университете Бараке призвал израильских арабов присоединиться к интифаде и пообещал со своей стороны сделать все от него зависящее, чтобы разрушить еврейское государство изнутри. Чтоб не бросать слов на ветер, он вернулся в Иерусалим и пошел на заседание израильского кнессета.
 |
И теперь в депутатской столовой Либерман принимал поздравления. Мимо торопливо прошел лидер фракции "Ликуд" Коэн и что-то одобрительное прокричал на иврите. Еще несколько возбужденных депутатов тянули к Либерману руки. Он устало, но довольно пожимал их.
— Конечно,— говорит,— я должен был это сказать. Кто, если не я? Но это не главное.
Но что же главное?
— Главное — нам не хватает уверенности в завтрашнем дне. Израильский народ не верит своему руководству. Вы "Белое солнце пустыни" смотрели? Там один герой говорит: "За державу обидно!" Вот и нам, израильтянам, за державу очень обидно. Ведь наше сегодняшнее руководство хочет только одного: выжить.
— Арабов? С их территорий?
— Просто выжить хочет само по себе. Ведь еще ни один премьер-министр не стоял в рейтингах так низко, как Барак. Он сейчас ползет на карачках к своей цели, падает, поднимается, снова встает на карачки и опять ползет.
— Что же за цель?
— Он и сам не знает. Может, мирный договор с Арафатом подписать.
— Подпишет?
— Нет, конечно. Но вокруг него собралась такая еврейская команда, они его убеждают, что можно...
Либермана опять отвлекли рукопожатиями, и после них мы продолжили. В этот вечер Америка все еще выбирала себе президента, и Либерман не мог не вмешаться. Он сказал, что не очень хорошо, если вице-президентом США будет Джо Либерман.
— Ведь самым главным противником Израиля в администрации Клинтона был еврей, министр обороны Уильям Коэн! Он все время доказывал, что у него нет пристрастий к Израилю, и от него нам были одни только беды. Либерман тоже будет доказывать!
Тут депутат Штерн подошел к нашему столику и стал оправдываться, что не на ту кнопку при голосовании нажал. Сказал, что поговорил с председателем комиссии по законодательству и обо всем с ним договорился: к вопросу о телевизионном налоге на днях можно будет вернуться.
— Вот это да! — удивился Либерман.— Там же по закону только через полгода...
— Говорю же: договорился! — с достоинством поморщился Штерн.
На прощанье Авигдор Либерман рассказал, что в ближайшее время произойдет с его страной.
— В конце недели начинаем длинную комбинацию. Наши ходы приведут к падению правительства. Главное сейчас — найти 61 голос для закона о роспуске кнессета, и мы знаем, где его найти. Кто будет новым премьером, пока неясно, но это точно будет человек из партии "Ликуд".
Так Либерман выдал нам важную антигосударственную тайну.
В другой вечер мы встретились с депутатом Бараке, который принялся оправдываться за свое поведение в Палестине.
— Как вы,— спрашиваем,— относитесь к тому, что Либерман обвинил вас в предательстве?
— Предатель,— осторожно и миролюбиво отвечает он,— тот, кто не признает права арабского народа Палестины на создание независимого государства. Либерман представляет правое, фашистское крыло в кнессете. Мы не ожидали от него ничего другого.
— Но вы хоть возмущены?
— Конечно, но совсем не этим. Вместо того чтобы спокойно завести дело на Либермана, который фактически призвал меня убить, израильтяне начали следствие по моему делу.
— Но вы занимались подстрекательством?
— Это мне приписывают, а высказывания вырывают из контекста. Я призвал палестинцев к продолжению мирной интифады,— выкрутился Бараке.
А уж что он на самом деле говорил в этом "Бир-Зейте"?
Понятно, что израильским арабам легче находить компромисс с евреями, чем палестинским. Ведь у палестинских за спиной арабский народ (а не израильский). А арабам надо все объяснять. Между тем чаще всего сделать это невозможно. Один из тех, кто время от времени пытается,— доктор Мустафа Баргути. Мы виделись с ним в Рамалле.
Компрометация компромисса
Доктор возглавляет демократическую оппозицию правительству Арафата и Международный центр медицинской помощи в Рамалле.
Его офис — в центре города. На столе у доктора лежала книга "Огнестрельные ранения" на русском языке. Доктор и сам хорошо говорит по-русски, потому что в 70-х годах семь лет учился медицине в Краснодаре. Кроме книги на столе лежали патроны и пули разного достоинства: резиновые, со смещенным центром тяжести и много других. Все они уже побывали в деле.
Резиновую пулю мы, например, видели первый раз. Честно говоря, никакая она не резиновая. Металлический шарик диаметром в полсантиметра обтянут довольно тонкой резиновой оболочкой. Доктор Мустафа сказал, что такая пуля — кошмар для нейрохирурга, которым является и он сам, потому что если попадает в голову, то там, как правило, и остается. Удалить ее нет никакой возможности из-за больших размеров. Он добавил, что 52% убитых на этой войне палестинцев пострадали именно от резиновых пуль, которые попадали в шею и голову. Он даже показал нам несколько рентгеновских снимков. На одном из них ясно была видна разбитая вдребезги голень женщины. Доктор Мустафа даже добавил, что осколки голени этой женщины смертельно ранили другую женщину, но спохватился и сказал, что последний факт еще надо уточнить.
Кроме резиновых пуль, сказал доктор Мустафа, для убийства жителей Палестины израильтяне используют вертолеты. Он заявил, что убийство под Вифлеемом одного из командиров "Фатха", в машину которого была пущена ракета с израильского вертолета, не останется безнаказанным. Доктор тут же показал нам портрет этого командира в полный рост. Командир был очень похож на Саддама Хусейна, просто копия. Словом, доктор Мустафа хорошо подготовился к беседе с нами.
На вопрос, почему господин Баргути находится в оппозиции к режиму Арафата, доктор пояснил, что с началом этой войны с Израилем различий в принципиальных подходах у них с Арафатом как-то и не осталось, но заявил, что он за свободные выборы, децентрализацию власти и за демократизацию. Мы спросили, когда он уехал из Советского Союза. Доктор ответил, что в 1989-м. Стало ясно, что с тех пор он и не изменял своим политическим убеждениям.
В двух словах доктор изложил свои принципиальные подходы. Вот они. Соглашение, по которому было создано Государство Израиль, предусматривало и создание палестинского государства. Между тем этого государства до сих пор нет, более того, 82% территории Израиля — палестинские. Это произошло оттого, что Палестина в свое время согласилась на компромисс, и Израиль с тех пор пытается, как ловко выразился доктор Мустафа, скомпрометировать этот компромисс, заселяя палестинские территории своими поселенцами. Понятно, что Палестина сопротивляется.
За окном тем временем уже закончилась молитва и бушевал митинг. Там явно не шла речь о таких тонких материях. Там пели угрожающие песни и вообще, судя по голосам, призывали к чему-то страшному. Мы попросили перевести. И точно: оказалось, призывают к признанию палестинского государства.
Мы вышли на улицу и через десять минут подошли к полицейскому участку, где арабы линчевали двух израильских резервистов. Здание участка было разрушено. Доктор Мустафа сказал, что его уничтожила ракета с израильского вертолета. Это произошло в тот момент, когда он выступал перед людьми прямо у дверей участка. Он в это время пытался успокоить их, говорил, что ракетного удара не будет, потому что на Рамаллу смотрит весь мир. Через 20 секунд после его речи с вертолета была выпущена ракета. Десятки людей были ранены.
Мы спросили, зачем же его соотечественники линчевали резервистов. Доктор Мустафа ответил, что с судом Линча, конечно, получилось неудачно.
— Но...— возразил он сам себе и надолго замолчал.
Через полчаса после этого разговора мы с ним уже шли в рядах демонстрантов, в которых, к нашему удивлению, мы застали американцев, французов и еще кое-кого.
Так, прямо перед нами шли парень лет двадцати и худенькая девушка с плакатом, на котором было написано по-английски: "Израиль — убийца палестинский детей!" Оба они — иностранные студенты. Проходят стажировку в Рамалле, в университете "Бир-Зейт". Девушку зовут Ясмин Хаяль, ее отец — палестинец, мать — немка. Сама она учится в Геттингенском университете. Мы спросили, что привело ее в ряды демонстрантов.
— Пусть израильтяне уберут отсюда войска, выведут танки. Хватит убивать палестинских детей! — Она показывает на свой плакат.— Эта земля принадлежит палестинцам. Ведь все так просто: израильтяне должны вернуть им эту землю, и наступит мир.
Ее приятель родом из ЮАР, учится в США. Его зовут Бен Иоффе. Мы удивлены:
— А вас-то что сюда привело с вашей фамилией?
— Я поддерживаю палестинцев. А вы что, не поддерживаете?
Он внимательно смотрит на нас.
— Мы — журналисты,— доходчиво отвечаем мы.
— Кроме вас, здесь нет ни одного иностранного корреспондента. В крайнем случае — фотографы и телеоператоры. А все репортеры сидят на израильской стороне и пишут о событиях с чужих слов,— уверен южноафриканский еврей из США Бен Иоффе.
Вот как все запутано на израильской земле. Или на палестинской?