Выставка опера
В рамках года Италии в России на продолжающемся в Санкт-Петербурге фестивале "Дягилев P.S." открылась выставка "Мария Каллас навсегда" — экспонаты из собрания венецианской Международной ассоциации имени великой оперной певицы разместились в залах Шереметевского дворца. Комментирует ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ.
От выставки со столь громким и столь навязчиво отсылающим к мемориальному фильму Франко Дзеффирелли названием резонно ждать многого. Ожидания к тому же подогревались статусом проекта, поддержанного возглавляемым супругой президента РФ Фондом социальных культурных инициатив — сама Светлана Медведева стала главной гостьей торжественной церемонии открытия экспозиции. На самом же деле "Мария Каллас навсегда" — это два не слишком тесно заполненных зала. Представлены: дюжина концертных и вечерних платьев, афиши (в основном ранних выступлений в La Fenice и La Scala), сценические украшения и личные вещи (вроде вечерней сумочки и серебряного маникюрного набора), подлинники писем Мориса Бежара и Пьера Паоло Пазолини и копии свидетельства о смерти и прочих документов — плюс фотографии неизвестного происхождения и неустановленной ценности.
Представленная коллекция, мягко говоря, скромна и случайна (причем первое, как нетрудно догадаться, подчеркивает второе) — хотя дело, в сущности, не в этом. Просто о нынешнем душеприказчике привезенных в Петербург объектов Бруно Този выставка говорит куда больше, чем о прошлой их владелице. Вполне, скажем, очевидно, что президент Associazione Internazionale Maria Callas откровенно недолюбливает любовника певицы Аристотеля Онассиса и симпатизирует первому супругу Каллас Джованни Баттисте Менегини. Что же до самой героини, то о ней после посещения экспозиции можно сказать немногое. Судя по подписям к объектам, она была певицей, но снималась в кино (часто ли, редко ли — бог весть). Судя по бесконечно стильным фотографиям и нарядам, она была изрядной павой. Судя по ним же, в молодости она испытывала проблемы с лишним весом, а потом резко похудела (о том, чего это в итоге стоило Каллас, разумеется, умалчивается). Вот, собственно, и все.
Самое обидное тут заключается в том, что даже из имеющейся в распоряжении коллекции умный куратор смог бы выжать максимум объема и смысла. У вас дефицит экспонатов? Пожалуйста, заполняйте лакуны контекстом. В наличии украшения пазолиниевской Медеи и рисунки самого режиссера со съемочной площадки? Пожалуйста, не задвигайте эти свидетельства эмблематической роли Каллас куда подальше, а оттолкнитесь от них: La Divina улетела прочь на своей крылатой колеснице, и нам остается лишь перебирать доставшиеся в наследство пронафталиненные артефакты. У вас есть роскошный сапфирно-золотой домашний халат Каллас? Так поставьте же его рядом со все тем же платьем Медеи: чем не casual коринфской принцессы. У вас есть афиши выступлений Каллас в операх Вагнера (а соединение двух этих имен многим до сих пор кажется оксюмороном)? Так сделайте акцент на том, что канонизированный образ дивы довольно сильно отличается от реальности. Но нет — все вывалено на музейные витрины без какой-либо задней культурологической мысли.
Особенно экстравагантно эта выставка смотрится в программе фестиваля, посвященного Сергею Дягилеву: вошедший в историю кличем "Удиви меня!" отец "Русских сезонов" вообще-то делал ставку на все новое, а если и демонстрировал старое, то лишь в радикально переосмысленном виде. От провала "Марию Каллас навсегда" спасает лишь участие в проекте Эмиля Капелюша. Выдающийся петербургский театральный сценограф, приглашенный вписать экспозицию в помещения Шереметевского дворца, видимо, с самого начала почувствовал, что коллекция смотрится сиротливым собранием выброшенного на берег антиквариата — и, оттолкнувшись от этого образа, разделил пространство лабиринтом из тюля цвета морской пены. А главное — пустил на потолок главного зала проекцию плафона Парижской оперы: сцены, которая помнит лучшие годы Каллас. Шагаловский плафон неслучайно отражается в бесконечности двух стоящих друг напротив друга зеркал — напоминающей о том, что Божественная перешла в иной мир именно в Париже.