Завтра в прокат выходит романтическая драма Александра Гордона "Огни притона" — бенефис Оксаны Фандеры в роли хозяйки мини-борделя в Одессе 1958 года. С первым режиссерским опытом Александра Гордона — почвеннического оттенка драмой "Пастух своих коров" 2002 года — его вторую картину мало что связывает, кроме имени сценариста Гарри Гордона в титрах. Название "Огни притона" заимствовано из блатной песни — и скорее как шансон, чем как кино, восприняла картину ЛИДИЯ МАСЛОВА.
Если понимать слово "кинорежиссер" в строгом смысле, подразумевая под ним человека со специальным устройством глаза, которому изображение послушно настолько, что один кадр может выразить все мировоззрение автора, то говорить об Александре Гордоне как о режиссере было бы преувеличением. Скорее это разносторонне одаренная и уверенная в себе индивидуальность, которая способна к самовыражению в разных сферах — в случае чего может и кино снять, если настроение будет. Какое у него настроение в "Огнях притона", Александр Гордон как бы намекает собственным появлением в кадре — в камео дворового музыканта, который, надвинув на глаза шляпу, чтобы не афишировать свое авторское вмешательство, наигрывает: "Лева, ты из Могилева, здесь тебе не клево". Сверху, высунувшись из окна с тюлевой занавеской и заглушая патефон, играющий романс Изабеллы Юрьевой "Мне сегодня так больно", недовольная домохозяйка трясет тощей утиной тушкой: "Фира, разве это утка? Это Майя Плисецкая!" В принципе, эту шутку можно переадресовать исполнительнице главной роли: если она чем-то и не вписывается в предложенную ретростилистику, то, прежде всего, своей точеной фигурой, слишком соответствующей современным модельным стандартам. Но физически обезжиренная актриса Фандера в психологическом плане вырабатывает именно тот процент "жирности", который необходим трагикомической героине классического формата "проститутка с золотым сердцем". В данном случае ей приходится балансировать на грани жестокого романса и одесского анекдота, сочетая и знойную чувственность (обратите внимание, как героиня жадно пьет воду из-под крана), и душевную щедрость ("мне людей жалко, особенно всех"), и циничную насмешливость, обусловленную ее родом занятий.
Что касается рода занятий, то в описании бордельных будней "Огни притона" целомудренны, как и полагается шансону. Девочки, работающие на маму Любу (Катерина Шпица и Анна Слю), души в ней не чают и большей частью мирно обсуждают на кухне производственные вопросы, в основном, в юмористическом ключе, — например, клиента, который остался на ночь, заявив: "Я за свои деньги буду спать до белого каления". Все эти разговоры слушает висящий на стене в овальной раме невнятный капитан дальнего плавания, о котором героиня с нотками раздражения говорит: "Я должна бросить налаженное дело, выгнать девочек и стирать ему носки?" Впрочем, носки носкам рознь: постирать гордая мама Люба совсем не прочь, когда речь идет о романтическом увлечении, связывающем ее с городским сумасшедшим на пляже (Алексей Левинский), который пьет с героиней вино и развлекает ее беседами на философские и культурные темы, а также читает свои стихи. Сама мама Люба, женщина простая, но не чуждая прекрасного, тоже может процитировать кое-что из Пушкина: "Нехай у гробового входа гуляет молодая жизнь".
Комическую линию в "Огнях притона" поддерживает несовершеннолетний ухажер мамы Любы — прокурорский сын (Кристиан Жереги), которого героиня водит в зверинец и кормит мороженым. Отец маленького "прокурорыша" (Богдан Ступка), узнав, что ребенок зачастил в притон, тоже туда наведывается, чтобы поговорить по душам с героиней, которая в молодости обслуживала его самого и на которую он до сих пор смотрит с уважением. Окончательно снимает налет чего-то постыдного со слова "проститутка" живущая в деревне мать героини (Ада Роговцева), неизменно встречающая дочку презрительной фразой: "Проститутка приехала", — за которой, конечно, скрывается непередаваемая гамма противоречивых материнских чувств. Показав героиню со всех сторон, глазами самых разных людей, в том числе и грубых деревенских жителей, которые не прочь заехать городской "блядюге" по морде, авторы "Огней притона" обозначают и свою точку зрения с помощью сквозного персонажа — маленького мальчика Гарика, который в действии никак не участвует, просто периодически попадает в кадр и задумчиво всматривается куда-то внимательными голубыми глазами, а иногда понимающе переглядывается с мамой Любой. Эта же детская авторская точка зрения отражена в случайно доносящейся из-за окна песенке, которую поет ребенок, еще не совсем понимающий смысл слов: "Все люди бляди, / Весь мир бардак, / Мой родный дядя, / И тот мудак". Блядей, однако ж, все равно жалко, да и мудаки порой вызывают острое сострадание — в этом с "Огнями притона" не поспоришь.