Павел Крашенинников, председатель комитета Госдумы по законодательству:
— Принимая решение о сумме залога, суд исследует финансовые возможности подсудимого и, исходя из содеянного, выносит свое решение. 100 млн руб.— сумма вполне нормальная, в любом случае это лучше, чем быть в заключении.
Мирослав Мельник, председатель совета директоров компании "Бетта групп":
— Залог надо рассчитывать из суммы ущерба, нанесенного потерпевшему, и устанавливать если не в 100%, то хотя бы вполовину. Если человек скроется, то пострадавший должен получить адекватную компенсацию. В этом случае мне трудно понять — богатый банк мучает бедную клиентку или бедная клиентка мучает банк. Но в случаях невозврата кредитов я на стороне банков. У нас слишком многие считают кредит финансово-социальной помощью, которую не обязательно возвращать. Послабление не должно превращаться в безнаказанность, иначе банки не будут давать денег на реальное производство.
Анатолий Кучерена, председатель комиссии Общественной палаты:
— Точно не 100 млн. Я согласен с нынешней системой: за преступления небольшой и средней тяжести залог не менее 100 тыс. руб., за тяжкие и особо тяжкие — не менее 500 тыс. Суд должен учитывать характер преступления и финансовое положение залогодателя. И я не согласен с горячими головами, которые полагают, что если человек подозревается в хищении 20 млн, то сумма залога должна быть такой же.
Вадим Соловьев, депутат Госдумы (КПРФ):
— Много не потяну. Сумма залога должна складываться из множества факторов: личности подсудимого, вменяемого преступления, потенциальной общественной опасности, состояния здоровья... По делу Гулевич все эти факторы должны работать на понижение суммы до 8-10 млн. Раз суд принял такое странное решение, значит, там есть теневые интересы.
Александр Раппопорт, управляющий партнер адвокатской конторы "Раппопорт и партнеры:
— Залог должен быть соразмерным. С одной стороны, материальному ущербу, с другой — материальным возможностям лица, которое должно его заплатить. Применение несоразмерных залогов — это один из способов дополнительного искусственного введения меры пресечения. Это профанация установления альтернативных способов меры пресечения и либерализации.
Андрей Назаров, зампред комитета Госдумы по законодательству:
— На мой взгляд, 100 млн руб. никак не могут быть обоснованы. Не так давно мы установили нижний предел залога, теперь видна необходимость установления и верхнего порога.
Николай Власенко, совладелец ГК "Виктория":
— Есть два фактора — сумма претензий и уровень доходов арестованного. В конце концов, есть общемировая практика — $250-300 тыс. И это считается очень большой суммой. А логику наших судов понять трудно. Во-первых, финпретензии еще не доказаны, а во-вторых, если следовать этой логике, то чем больше претензии, тем больше залог, тем самым провоцируются еще большие иски.
Ольга Кудешкина, бывшая судья первого квалификационного класса Мосгорсуда:
— Залог должен быть такой, чтобы подозреваемый мог выплатить его. Обычно исходят из того, что залог должен покрывать ущерб, но в данном случае 100 млн — слишком большая сумма, ведь речь идет о предпринимателе, у которого множество рисков — заключил сделки, и в результате ему был причинен большой ущерб. В этом причина непогашения кредита, а не в том, что он пустил деньги на какие-то нецелевые нужды.